Безоблачное небо

- Да, судили для вида, - кивнула Изабелла. - И тут же амнистировали. Мол, пора покончить со старой враждой. Но кто теперь вернет жизнь убитым и здоровье тем, кто оказался на каторге только за то, что защищал свою страну? Вы победили в войне и поступили с побежденными так, как захотели. И это ваше право. Право сильного и победителя, но не жди, что побежденные будут вас любить. Не жди, что Ирина будет счастлива от того, что даже здесь ей не дают жить. Только из-за того, что она родилась княгиней. Не жди, что Ирвин будет хорошо отзываться о стране, из-за которой ему пришлось бежать на Вольные острова. А чем он виноват? Тем, что храбро сражался и до конца выполнил свой долг?

- Я и не жду...

- Ты теперь не республиканка, а член команды "Изгнанника". И у нас у всех один враг и это не Северная республика.

На этом спор закончился. Ирина отвела Кайру в сторону и стала с ней разговаривать. Я не слышал, что они обсуждали, но видел, как новенькая постепенно расслабилась и стала улыбаться. Ну а мы продолжили играть в карты.

- Пиратом он был, - нехорошо улыбнулась Рэла. - Нашел чем хвастаться.

- Что? - с невинным видом поинтересовался Фертах, - продолжим ругаться, но в более тесном круге?

- Да нахрен ты мне сдался, ругаться еще с тобой. Ты мне просто скажи, в чем интерес пиратствовать?

- Деньги, - спокойно ответил он. - Также как и везде, все дело в возможности урвать себе немного золота или серебра, чтобы просадить его на выпивку и баб. Кто поумнее, откладывает денег, чтобы уехать куда-нибудь в спокойное место и там купить себе какую-нибудь лавку, мастерскую или гостиницу.

- И ради этого убивать и грабить? - спросил Брюгге.

- А ты когда-нибудь задумывался о том, что самые большие грабители - это буржуа? Взять хотя бы графа Морсерта. Ему принадлежат крупные верфи в Облачном городе.

- И что с ним не так? Хорошие корабли делает.

- А то, что на его предприятиях нет пособий по болезни или травме, - ответил Фертах. - Если человек будет травмирован - его вышвырнут вон. И для обычных рабочих не предусмотрены выходные или отпуска. Морсерт строит дешевые и качественные корабли только за счет того, что его рабочие живут впроголодь.

- Ну, такова жизнь...

- Ага. А взять чайные плантации семьи Лесвиг? На них же рабы трудятся, причем они покупают их у пиратов. Но пираты у нас злодеи, а члены семьи Лесвиг - уважаемые, а главное порядочные и честные люди!

- И это по-твоему оправдывает пиратов? - спросила Рэла.

- Нет, - Фертах бросил карты на стол и сгреб мелочь. - Но не надо делать вид, что пираты - это что-то противоестественное и крайне ужасное. Это просто часть жизни. Кто-то работает на плантации за миску еды, кто-то стоит у станка двенадцать часов, задыхаясь от смрада, кто-то спит до обеда на шелковых простынях и наслаждается всеми благами жизни, ну а кто-то пиратствует.

- Еще партию? - спросил я, собирая карты.

- Валяй, - махнула рукой Рэла.

- На меня тоже сдавайте, - кивнул Брюгге, вставая из-за стола. - Я сейчас вернусь.

- А я согласен с Фертахом, - проговорил я. - Я тоже разного насмотрелся и в Облачном городе и на Вольных островах.

- Ну еще бы, - усмехнулась Рэла. - Два сапога пара, тоже ведь законы нарушал, контрабанду возил.

- Ага, - не стал я спорить. - Возил. А Фертах как раз должен был ловить меня, когда служил в страже.

- А разве Небесная стража ловит контрабандистов? - удивилась Рэла.

- Нет, не ловит, - ответил Фертах. - Это дело городской стражи и таможенников. А Небесная стража контрабандистов убивает, как конкурентов.

- Серьезно?

- Да. Львиная доля контрабанды провозится на кораблях Небесной стражи. А за то, что я отказался в этом участвовать, мне подложили в каюту пару бутылок контрабандного коньяка и вышвырнули с флота. Как оказалось, защитники Облачного города не намного честнее и благороднее пиратов.

Вернулся Брюгге, и мы продолжили играть в карты. А все моральные разглагольствования я выбросил из головы. Жизнь слишком сложна, чтобы можно было кого-то судить. Это Серый, будь бы он здесь, азартно начал рассуждать на тему морали, долга и ответственности.

Когда я уже освоился с "тенью", Рэла решила провести высотный полет. Подготовка к нему заняла много времени. Для начала надо было прочитать несколько учебников про полеты на большой высоте.

Эти служебные пособия были написаны на рахальском диалекте, и на каждой книге стояло несколько грозных печатей, сообщавших об их крайней секретности. Республиканцы передали Изабелле служебные пособия для летчиков вместе с самолетом.

Читали мы их вдвоем с Рэлой. Она сама никогда не поднималась выше шести тысяч метров, так что ей все это было очень интересно. Кроме того, я то ведь во многом был самоучкой, меня мать учила летать, так что я просто не умел читать учебники и без помощи Рэлы ничего бы в них не понял. Но теория, теорией, а практика важнее.

Погода была отличной. Видимость идеальная, практически штиль, небо чистое до горизонта. Вместе со мной взлетела Рэла Мора, но не на своем "кондоре", а на самолете-разведчике Ар-3. Она должна была сопровождать меня до шести тысяч метров. Но перед полетом предстояло проверить связь.

- Я Курьер, как слышно?

- Курьер, слышу тебя хорошо! - ответил оператор на "Изгнаннике".

- Слышу отлично! - подтвердила Рэла.

- Ларингофон работает нормально, - сказал я.

- Подтверждаю!

Кроме особых правил, для полетов на больших высотах требовались еще и особые приборы. Например, ларингофоны для связи. Это была такая странная ерунда, которую нужно было прицеплять к гортани, и которая каким-то непонятным образом передавала твою речь, даже если ты сам себя не слышал.

Вообще надо сказать, что моя "касатка" сильно устарела и именно в кабине "тени" я это остро чувствовал. Взять хотя бы эти ларингофоны, с ними не нужно было орать, пытаясь перекричать шум двигателей. Радиостанция на СР-7 была в два раза меньше и легче тех, что стояли на "касатках", но при этом раза в три мощнее. Да и другие приборы были точнее.

- Начинаю подъем!

- Поняла, Курьер, иду за тобой!

Я летал по поднимающейся спирали, постепенно и плавно набирая высоту. Можно было, конечно, подняться быстрее, но зачем рисковать, когда в этом нет никакой необходимости?

На шести тысячах метров я остановился. Дышать на такой высоте было сложно даже мне, хотя и привык с детства к разреженному горному воздуху. "Изгнанник" казался отсюда небольшой серой искоркой, которую легко было потерять на фоне океана.

- Высота шесть тысяч сто! - доложил я. - Надеваю кислородное оборудование!

Нацепив маску, я включил подачу воздуха. Это было очень непривычно и странно.

- Ну все Курьер, дальше сам! - сообщила мне Рэла. - А я тебя здесь подожду!

- Понял, продолжаю подъем.

Дальше было сложнее. С каждой последующей тысячей метров самолет слушался меня все хуже и хуже. В какой-то момент я в буквальном смысле перестал чувствовать под крыльями воздух, запаниковал и чересчур резко дернул штурвалом в сторону. Самолет сразу же свалился на крыло и провалился вниз на пару сотен метров.

- Что случилось?! Курьер?! - услышав мою ругань, сразу забеспокоилась Рэла.

- Все под контролем! - доложил я, вытирая выступивший на лбу пот. - Высота восемь тысяч четыреста метров, продолжаю подъем!

После девяти тысяч меня начало сильно сносить в сторону, поэтому пришлось постоянно поправлять курс. Ветер был бешеный, самолет начало раскачивать и подкидывать, почти как во время грозы, хотя небо по-прежнему было чистым. В пособиях я читал про подобное явление. Почему-то на больших высотах иногда встречались очень сильные ветра.

На десяти тысячах я остановился, доложил и начал маневры. А это было крайне непросто. Машина вела себя совершенно иначе. На любое движение штурвалом или педалями, самолет реагировал с заметным опозданием. Он вел себя, словно сонная и уставшая лошадь, вяло слушающаяся наездника. И в тоже время любой резкий маневр приводил к тому, что самолет на пару мгновений просто терял управление.