Страница 18 из 19
Пошлость и маргинальность. Эта оппозиция явно эквиполентного, пересекающегося характера. Поэт есть маргинал. Вне толпы. В широком, глубоком и высоком смысле. В социальном отношении маргинальность весьма симпатична своим пугающим обывателя откровенно неприкаянным бытом и бытием. (В советские времена маргинальность была единственно возможным способом существования подлинного художника. Этико-эстетическая маргинальность. От дотеатра / до – Коляды – до поэтов и живописцев, перемещавшихся по архипелагу городских / поселковых / сельских и садовых кухонь). Сегодня такие маргиналы (бывшие) сидят в офисах. «Офисный планктон». Или лежат в могилах. Или доживают в антологии-монографии [автор проекта – В. О. Кальпиди] мемуарного характера «Маргиналы». Нынешние маргиналы – это [антропологически] старички нечистого вида и молодняк, залитый, обнюханный, колесованный и обдолбанный, – объединенный и воодушевленный не резистансом, а дурью и алкоголем.
Пошлость в поэзии – это еще и несвежая новизна: нонпунктуационность текста, его асинтаксичность, его апросодичность, его жаргонность, матерность и проч., проч., проч. Но! Молодость отыграет свое, и талант (если он есть) возьмет свое, из пустоты сотворив Нечто (как это произошло с Еленой Сунцовой, поэтом подлинным).
Таким образом, Антология В. О. Кальпиди – это объективное, нет – реальное, зеркало, в которое смотрится все, что сегодня есть не только в Уральской, но и в русской поэзии и литературе. Поэзия в Антологии есть. И ее, говоря обыденным языком, много (хотя Прекрасного много не бывает). Теперь пришло время показать хотя бы небольшую часть поэтического тезауруса («чистого золота» поэзии), который очевидно и легко «выжимается» из Антологии. (Повторю: антитезаурус я демонстрировать не стану – не хочется умножать лишнее на два).
Итак, золотые строки Антологии.
(Здесь небольшое NB, касающееся стихов Александра Вавилова. Антология В. Кальпиди – это еще и школа (к тому «авансу», который составители выдали молодым, да и не только им), – не академия, конечно, но уж испытательный стенд – точно. Я замечал, что есть стихотворцы (а наблюдаю я за ними около 30 лет – и как преподаватель, и как литератор, и как редактор, и как филолог и т. д.), которые в течение первых лет сочинительства (а это 3–5–10 лет) проходят весь (или почти весь) путь русской поэзии (ее культурно-письменного отрезка) с 17/18 по 21 век: то есть от Симеона Полоцкого, Ивана Величанского, А. Кантемира, В. Тредиаковского – до И. Бродского (о поэтику которого и расшибаются насмерть – навсегда: до 90 % начинающих сочинять). И есть сочинители, которые начинают сразу с Бродского (не зная и не освоив прошлого поэтического) или – в прозе – с Довлатова или, чуть глубже, с Набокова (Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой и т.д. – до Бунина, – им неизвестны). А иногда (есть и такие) «отталкиваются» поэтологически и содержательно – от Е. Фанайловой (девицы), от Дм. Кузьмина (свежие юноши) и от Д. Новикова / Б. Рыжего (все остальные). Антология В. Кальпиди, слава Богу, антропологически и юна, и молода, и зрела. Стихи всегда автороразоблачительны: видно, кто от кого, откуда и куда (хотя ювенильный Мандельштам почти сразу – минуя некрасовщину и надсоновщину – зрел, глубок и настоящ). Вавилов, видимо (судя по просодическим колебаниям, скачкам, разрывам и падениям – пробелам), оттолкнулся одновременно от пустоты (то есть от себя – нулевого, неначитанного и необразованного), от завихрений мэйнстрима и от третичного (из третьих рук) Бродского. Но и это не очень уж страшно: самоучек в России – тьма. Плохо то, что Вавилов не познает Нечто невыразимое (что, кстати, всегда пытался делать Бродский), не выражает Нечто вообще, а – сочиняет / пишет стихи, обкатывая в них те или иные приемы. В таких стихах нет музыки. Они немые. Они даже не мычат.
Стишок – просодически – под Бродского: 1-я строка содержит элементарную неточность / ложь с точки зрения физики, облекая ее в явную красивость, в театральность этакую дамскую и декадентскую начала 20-го века. 2-я строка – трюизм. 3-я строка – заумна, а заумное, как сказал И. А. Бунин, – есть глупость. 4-я строка – невнятна, провальна, сдута, как воздушный шарик.
Вавилов – риторист, он говоритель, но не называтель; его стихам характерно скудомыслие, «многотропие», многостарание (видно, как человек старается написать что-то), многословие, ложная многозначительность, декларативность, банальность (тотальная), трюизматичность, аксиоматичность, – одним словом, сплошная «Каноническая скважина» «Клаустрофобии» (названия стихотворений А. Вавилова). Что же делать? У-чить-ся. Не писать километрами. Не писать. Но – думать и страдать свои будущие и наступающие стихи). Продолжим тезаурус.
Целиком стихотворение «Сынок» (2006) (Я. Грантс)
Всё стихотворение «Богу, совести, честному имени…» (И. Домрачева)
Все стихи В. Дулепова
Все стихотворение «К вечеру затоскуешь…» (М. Еременко)
NB: Привожу строки, указываю на целые стихотворения – это не значит, что у В. Дулепова, Никулиной или Кальпиди (и у др.) нет превосходных целых стихотворений. Они – есть.
Все стихотворение «Я – в треснувшем стекле над коммунальной ванной…» (А. Застырец)
Вообще весь Застырец.