Попрыгунчик

— Так все и было, — кивнул Станислав Анатольевич — дедушка в бордовом. А до меня только сейчас, когда эмоции схлынули, дошло.

— Евгения Михайловна, а вы, случаем, не?.. Ленин жив?..

— Ох, и вы туда же? — грустно вздохнула она, подтвердив мою догадку. — Ленин будет похоронен. Но, боюсь, вы опоздали немного. Через два дня, когда ваш друг окончательно встанет на ноги, на базе уже никого не будет.

— Сейчас они там? — включился Руслан.

— Кто-то еще должен быть точно.

— Отлично. Тогда поступим следующим образом: вы втроем, — он тыкнул на меня, Юлю и Машу, — быстро дуете туда и делаете все, что нужно. А я остаюсь здесь с нашим пострадавшим, все равно мне на базу нельзя.

— Я тоже остаюсь здесь, — воспротивилась было Маша, но под весьма красноречивым взглядом Берсеньева сразу же затихла.

— Идете втроем, не обсуждается. Неизвестно, что вас там внутри ждет — каждый будет полезен. Евгения Михайловна, объясните им все?

— Конечно. Но только в моем доме, подальше от случайных свидетелей и ушей. Здесь близко, пойдемте, — супруги встали и направились к выходу.

— Можно еще одну минутку? — попросил он. — Мы решим еще пару вопросов, и они догонят вас.

— Будем ждать на улице. Дорогой, не будем мешать.

Руслан крутанул свое кольцо и что-то ему буркнул, после чего без спросу пожал мою руку. Кольцо на пальце завибрировало.

— Оставил свои контакты, — пояснил он. — Буду ждать вас тут, но если что-то пойдет не так, то дам знать. Или ты сообщай. Что хочешь делай, но не дай им забрать у тебя кольцо. И еще кое-что, — Руслан залез во внутренний карман, достал какую-то бумажку и отдал ее мне. — Поможет наладить контакт. Действуйте аккуратно, но уверенно — не достанете этот камень — никто его не достанет. Успехов!

Закончив, он крепко пожал мою руку. Уже просто так, в знак уважения. Коротко кивнул девчонкам и улыбнулся в надежде их ободрить. Началась самая ответственная часть плана.

А наш с ребятами собственный план рухнул, как соломенный домик Ниф-Нифа под мощным выдохом волка, из-за травмы Ильи. Просто так от Руслана нам было уже не ускользнуть. Но этот вопрос будет решаться позже — сначала все же нужно было заполучить камень.

========== Глава 3. 331 ==========

Что бы это ни было, а бойтесь данайцев, даже дары приносящих!

©Из мифа о Троянском коне

Глава 3,

о глобальном потеплении, пользе разведки для современного общества,

делах кармических и бессоннице власть имущих

Левизак неспешно плыл по воздуху вдоль реки, все еще скованной темным льдом, приближаясь к монструозному черному зданию непонятной формы, окруженному еле заметными издали силовыми полями, то появляющимися при особо сильных порывах метели, то вновь исчезающими из виду.

— Мда, ну и погодка, — покачал головой водитель, переключая дворники на максимальную скорость. Тут же, не выдержав нового темпа, дворник со стороны пассажирского сидения отключился и застыл под сорок пять градусов. Стекло сразу же залепил тяжелый липкий снег, лишая пассажира нормального обзора дороги, хотя ему это было и не особо важно и нужно.

— Опять! Гребаный дворник, уже третий раз за полмесяца!

— Починят и в четвертый. За государственные деньги, чтоб и не починить бы лишний раз? — флегматично заметил спутник водителя. — Ты лучше глянь, что с рекой. На дворе пятнадцатое апреля, а на начало ледохода даже намека нет — Северная Двина там до дна промерзла, что ли? Каждый год лед сходит все позже и намерзает все раньше. Может, новый ледниковый период наступает?

— Может, — пожал плечами водитель, зло косясь на халявящий дворник. — Только по новостям то и дело трындят, что мы еще с двадцать первого века в глобальном потеплении торчим и никак не выторчим. Балаболы…

— Тепло это, оно не для всех. Только для привилегированных. Кто может себе позволить вылетать за границу, пока обычные люди сидят здесь в холоде и голоде. Да, Арнольд Аристархович? — пассажир обернулся назад и глянул сквозь окошко, как там чувствует себя заключенный. — Чего молчишь? Или не пристало господам с холопами разговаривать? Ну молчи, молчи. Еще в «Звезде» наговоришься.

Левизак подплыл к КПП, расположившемуся для удобства на платформе, зависшей в двадцати метрах над землей. Окошко караульной будки неспешно открылось, и в нем появилась голова заспанного помятого мужичка неопределенного возраста от тридцати до шестидесяти лет.

— Кто? — буркнул он недовольно через усилитель голоса.

— Николаич, это пятьсот второй, привезли вот неудавшегося разведчика, — водитель приложил свою руку к специальной панели, а затем ввел проверочный шестнадцатизначный код. Монитор охранника дал добро. — Снимай давай защиту.

Первое энергополе в секторе «С» исчезло и вновь появилось, как только левизак проскочил внутрь. Ветер и метель мигом прекратились. Снаружи потеплело, и снег, облепивший стекло, начал быстро таять, пластами сползать вниз и падать на сухую безжизненную землю. Облетев по периметру вдоль второго защитного поля, левизак приземлился на специальную стоянку, обнесенную высокими стенами, по другую сторону тюрьмы от КПП. Три крепких бойца в полной экипировке с плазмоматами наперевес уже ждали их на земле, еще двое страховали на наблюдательных вышках. В таких условиях побег был бы крайне затруднителен, да и за всю историю «Северной Звезды» никто даже и не пытался рыпнуться в сторону свободы. Не стал исключением и этот раз: спокойно, гордо держа голову прямо, заключенный — старик в белом костюме — в сопровождении конвоиров покинул левизак и уверенно направился в тоннель, проходящий сквозь энергополе. Тоннель заканчивался системой шлюзов из трех дверей, ведущей в большой светлый зал, вдоль стен которого были расставлены железные скамейки, а в центре радовал взгляд огромный пузатый аквариум в форме коньячного бокала без ножки. Среди водорослей и замковых развалин, никуда не спеша, плавали маленькие цветные рыбки, хлопая ртом и лупя свои глазки на улиток, еле ползших по стеклу в разные стороны, а на дне, шевеля усами, вальяжно разлеглись несколько сомиков. «Кто бы ни был тот человек, что решил поставить в зале регистрации заключенных аквариум, он, верно, тот еще садист, — подумалось вдруг старику. — Заставлять смотреть людей на то, что ждет их всю оставшуюся жизнь, ожидая своей очереди, — крайне жестоко. День за днем бесцельно хлопать ртом…»

— Проходите на оформление, — прервал его размышления один из бойцов, открывая темно-синюю дверь, ведущую в обшарпанный коридор, освещавшийся одной единственной лампочкой на всем своем протяжении.

Заключенный, подчиняясь приказу, прошел внутрь. Дверь за ним с громким хлопком закрылась, оставляя его совершенно одного. Звук шагов, эхом отражаясь от бетонных стен, усиливаясь в несколько раз, давил на уши и на мозги. Замигала единственная лампочка. «Давят на подсознание. Молодцы…», — усмехнулся мужчина в белом костюме.

Коридор кончился пустой серой комнатой с тяжелым деревянным столом посредине и двумя солдатами по углам комнаты. За столом сидел хмурый офицер, вяло листавший страницы дела в своем планшете. Второго стула для заключенного не было.

— Христофоров Арнольд Аристархович, глава разведки? — поднял он наконец глаза спустя минуту гробовой тишины.

— Теперь уже бывший.

— Бывший, — хмыкнул офицер. — Бывших разведчиков не бывает. Арнольд Аристархович, у меня для вас две новости. По классике: хорошая и плохая. С какой начнем?

— По классике, с плохой.

— Ваша воля. Суд в закрытом режиме рассмотрел ваше дело. Увы, сидеть вам пожизненно, — в голосе военного не прозвучало ни капли сожаления.

— Какой у нас быстрый суд. Вынесли приговор за четыре часа, пока меня транспортировали сюда? Прекрасно. Такой системе правосудия позавидует любая другая страна. Мы заслужили ее.

— Система бьет своего же создателя. Так всегда было, есть и будет. Неужели вы забыли историю про быка Фаларида? Или про смерть доктора Гильотена, создателя гильотины?