Страница 3 из 4
– Я уверен.
– Уверен он…
– Ну откуда, откуда я могла знать, что он утром ничего не вспомнит? – всхлипнула Наполеон. – Я думала, выспится и уйдет себе. Что нам теперь делать-то?
– Наполеон, не реви. Ну-ка, больной…
– Я не больной.
– А какой? Здоровый, что ли? Дыхни-ка. Скажи: «А-а-а-а». Направо посмотри, теперь налево… теперь вот сюда…
Катерина ловко произвела осмотр, ощупала голову и шею, потом, развернув к свету, заглянула в глаза.
– Раздевайся. Ну, рубашку сними. Наполеошка, отвернись. Не видишь, человек стесняется. Та-ак. Ссадин и гематом нет, следов уколов нет… Давай-ка еще раз давление померяем. Теперь послушаем. Дыши. Не дыши. Какой сегодня день недели? Ладно, я и сама не знаю. А число? Месяц какой сейчас? Не помнишь. А год? Ясно. Сколько будет семью восемь? Правильно. В больницу ты не хочешь?
– Не хочу.
– Ну да, без документов тебя и не возьмут. Нет документов? Нет. А в полицию?
– Тем более не хочу. Чем мне полиция поможет? Послушайте, я, конечно, ничего не помню, но я приличный человек. Мне так кажется.
– Ну ладно. На алкоголика ты не похож, на наркомана тоже. Но все-таки что-то ты принял такое… своеобразное, что тебе память отшибло. Хорошо бы, конечно, томографию сделать… Вдруг у тебя… Ладно, будем надеяться, что нет ничего такого. Пожалуй, анализ крови помог бы прояснить ситуацию… Хотя… Да, уже порядочно времени прошло. Ну ладно, попробуем что-нибудь сделать. Я вернусь через полчасика.
– Кать, так что с ним такое? – волновалась Наполеон.
– Ретроградная амнезия, похоже. Из-за чего, пока неясно.
– А это пройдет?
– Будем надеяться.
– А когда? Когда я все вспомню? – Он с волнением смотрел на Катерину.
– Трудно сказать. В любой момент.
– Может, его по голове стукнуть? – предложила Киви весьма кровожадно.
– Вот спасибо! – Он обиженно взглянул на Киви, которая скорчила ему рожицу.
– Боюсь, не поможет. Ну что, мальчики-девочки? Когда Наполеон уезжает?
– Сейчас.
– А возвращается?
– Через четыре дня.
– А Пифагор?
– К Новому году.
– Киви, тогда придется вам с подкидышем как-то продержаться до возвращения Наполеона, – сказала Катерина, внимательно глядя на насупившуюся Киви. – Ты выдержишь? Деться ему некуда, как я понимаю.
– Да пусть он тут остается. А я домой пойду. – Киви совсем расстроилась.
– Нет, один я тут ни за что не останусь. Лучше уйду.
– Да куда ж ты пойдешь? Без документов, без памяти! Полиция тебя сдаст в психушку, и все дела.
– Я не хочу в психушку, – испугался он.
– Киви, одного его лучше не оставлять. Мало ли! Так-то с виду здоровый, но кто его знает. А ты «Скорую» в случае чего вызовешь. Или мне свистнешь. Потерпи, а? Я кое-что выясню пока по своим каналам. А ты, товарищ беспамятный, веди себя прилично. У меня муж – сотрудник МВД, понял? И чашечку эту я с собой возьму, там отпечатки. Проверим еще, такой ли ты приличный, каким кажешься. Ну-ка, улыбочку! – И Катерина шелкнула мобильником, сфотографировав «товарища беспамятного».
Наконец она отхлынула. Шариков зевнул с подвываньем, а кошка Гамлет, презрительно дернув хвостом, плавно перешла с подоконника на стол и свернулась клубочком. Он машинально погладил ее по голове, и кошка замурлыкала.
– Ну вот, включил шарманку, – пробормотала Киви и отвернулась к окну, явно собираясь заплакать. – Просто черт знает что…
– Киви, прости меня, пожалуйста! – захныкала Наполеон. – Не могла же я оставить его на улице морозной ночью. А зато как интересно. Амнезия у человека. Прямо как в кино.
– Ага, бразильский сериал. Если ты такая добренькая, так и оставайся с ним тут, а я пойду.
– Ну, Киви! Ну, заинька! Ты же знаешь, у меня уже билеты куплены, и вообще меня там ждут. А он совсем безобидный. И даже вполне симпатичный, ты посмотри.
– Я безобидный. И очень даже симпатичный.
– Мне кажется, вы себя переоцениваете. – Киви раздумала плакать и закурила.
– Киви, а вдруг он – наследник миллионера и его хотели устранить конкуренты, а?
– Ну да, вылитый миллионер. Просто Рокфеллер.
– А вдруг он, например… хакер! И нашел код доступа к Центральному банку США? И за ним охотится…
– ФБР! Или ЦРУ? – засомневался «хакер». – А вдруг я вообще шпион?
– Конечно, агент Ноль Ноль Семь! – Киви окинула его недружелюбным взглядом. – Так, прекратили. А ты вали в свой Питер. Никогда тебе не прощу.
– Ну тогда я побежала. Ты все запомнила? Гулять два раза, кормить тоже, фикус поливать через день… Я позвоню. Пока, зайка! Пока, Джеймс Бонд! Чао-какао!
И Ира-Наполеон исчезла. Они остались одни, если не считать Шарикова, лаявшего под дверью вслед ушедшей Наполеошке, Гамлета, спавшего на столе, и где-то шуршавшей крысы Дуси. Да, еще фикус в соседней комнате.
Киви смотрела на него довольно мрачно.
– Послушай, я же не виноват. Мне самому все это неприятно.
– А кто виноват? Я, что ли? Навязался на мою голову. Я-то мечтала хоть недельку спокойно пожить, а тут ты…
– Хочешь, я сейчас уйду?
– Куда?
– Пойду в полицию.
– То-то они тебе обрадуются. Ладно, живи.
– Вот спасибо. Слушай, а можно мне душ принять? А то я какой-то…
– Да, синьор, вы какой-то не такой, как все. Иди в душ. Полотенце сейчас дам.
– А может, и футболку какую-нибудь найдешь? Этого, как его – Пифагора. А кто он, кстати?
– Пифагор – он Пифагор и есть. Вообще-то он Наполеошкин брат, Лёша. Пифагор – потому что сильно умный. Даже не знаю, что на тебя налезет. Наверное, все коротко будет. Пойду посмотрю.
– Послушай, а какое все-таки сегодня число?
– Вообще-то десятое декабря. Суббота.
Он печально разглядывал свою физиономию в зеркале ванной. Да-а. Кто вы, товарищ? Эх, товарищ, товарищ… У товарища была ничем не примечательная физиономия: удлиненное лицо, прямой нос, серые глаза, рот на месте, уши не торчат, волосы светло-русые. То, что называется «без особых примет». С трудом поворачиваясь в тесной ванной, он снял рубашку и брюки. На кафельном полу что-то брякнуло. Он нагнулся и, не веря своим глазам, поднял вывалившийся из заднего кармана номерок гардеробной – плоскую жестянку с номером и выбитыми по краю словами: «Гусарская баллада».
– Киви! Смотри, что я нашел. – Забыв, что почти не одет, он выскочил было в коридор, но, увидев, как шарахнулась Киви, спрятался за дверь ванной и высунул оттуда руку с номерком. – Смотри, номерок! Я был в какой-то «Гусарской балладе». Ресторан, наверное.
– Похоже. Знать бы еще, где он находится.
– Слушай, если номерок у меня, значит, там что-то осталось в гардеробе. Куртка… Точно – куртка! Еще там был гардеробщик в ментике, ужасно нелепый, с усами.
Он увидел полутемный зал – толстая свеча на белой скатерти, огонек дрожит, бликуя на стенках бокала… все вокруг плывет, двоится… какие-то лица напротив… потом – белая раковина унитаза… холодный цветной кафель пола… Его замутило. «Значит, это там все и произошло. В «Балладе» этой. Я что-то выпил. Или съел? Мне стало плохо, и я ушел». Он вспомнил, как шел, подгоняемый инстинктом, – так в страшном сне убегают от опасности: ноги не слушаются, увязают, и, как ты ни стараешься, быстрее не получается. Как же он прошел в метро в таком состоянии? Метро он тоже вспомнил: желтый нереальный свет, толпы народа, грохот – все мелькало, как кадры видеоклипа…
– Я приехал сюда на метро.
– А с кем ты был, не помнишь?
Он напрягся. Какое-то подобие лица расплывалось, двоилось, троилось, наконец распалось на кучку пазлов.
– Нет, не получается.
– Слушай, уже хорошо! Ты хоть что-то вспомнил. Процесс пошел.
Он с наслаждением поливался теплой вялотекущей водой. Настроение у него улучшилось: процесс, как справедливо заметила Киви, пошел. Ура, господа присяжные заседатели! Процесс пошел! Но далеко не ушел: на этом все его воспоминания кончились, и, как он ни старался, основным результатом была одна головная боль.
После душа он вернулся на кухню. Обстановка была все такая же напряженная. Общения между ними не получалось: Киви молчала, а он никак не мог найти тему для разговора. Звери куда-то подевались. Киви опять курила, а он исподтишка разглядывал ее. Странная девушка. Одно имя чего стоит: Киви! Что это такое? Но глаза красивые, медовые. Только смотрит сурово. Такое ощущение, что она в латах и шлеме, а забрало опущено. И копье в руках. В общем, выражение лица из серии: «Что вам, товарищ?» Волосы чуть рыжеватые – как будто природа собиралась сделать ее рыжей, но на полдороге передумала. А прическа дурацкая – вихрами какими-то, как будто дня три не причесывалась. Наверное, так модно. Шея красивая… Но этот свитер бесформенный… И почему это девушки – хорошенькие притом – носят такие свитера?