Амиру

Соня

Лида росла практически здоровым ребенком. Она почти компенсировала некоторые проблемы роста из-за первого сложного года жизни. Соня занималась дочкой: развивающие игрушки, лево-право, верх-низ, никаких яслей, лучшие врачи, лучшие массажисты, бассейн.

Все время Сони было расписано по минутам, все время Сони было подчинено режиму Лиды. Никто не в обиде. Макс, хотя и обижался немного на холодность жены, понимал, как много сил уходит на восстановление Лиды, на её правильное развитие. Понимал и относился снисходительно к отсутствию секса в их супружеской постели неделями… Он по-прежнему гордился своей женой. Сильной. Умной. Целеустремленной.

Она закончила институт, пошла учиться дальше, она ходила только на высоких каблуках, она носила узкие юбки и собирала волосы в причудливый хвост. Она поддерживала любое начинание Макса. Так в их жизнь вошли скалы, куда Соня карабкалась с проворностью мартышки, долгие пешие походы, и Соня никогда не жаловалась на усталость…Что и говорить, Софи – была хорошей женой, просто холодной.

Иногда они ругались из-за этого, сильно ругались, и Софи потом старалась быть хорошей женой и в супружеской постели тоже. Натянуто старалась. Такие старания Максу не были нужны. Но в целом его все устраивало. И её всё устраивало. В конце концов, думал Макс, секс можно найти и на стороне. Он не был злодеем, не хотел изменять, но природа иногда брала своё. Потом Макс становился еще более внимательным: он отвозил «своих девочек» в интересные места, он подбрасывал Лиду, он любовался своей женой. Он любил свою жену.

Соня вышла на работу. С Лидой сидела бабушка Сони, та самая бабушка, которая привезла её когда-то в село на средней Волге. Та самая бабушка, которая сдержала обещание и купила ей самый красивый портфель и лучшую книжку. Та самая бабушка, которая научила её придумкам.

Соня без сомнений могла доверить свою девочку ей, хотя мало кому доверяла. Она никогда не выпускала из виду Лиду, начинала паниковать, если не видела её, не слышала. Всем известно, что с детьми нужно пугаться тогда, когда они затихают. И вот, когда Лида затихала, занимаясь своими трехлетними делами, Соня была близка к панической атаке, начинала задыхаться, пока не находила Лиду, не хватала ее и не убеждалась, что с ней все хорошо, просто краски «Ленинград» рисуют на обоях не ярко, поэтому Лида взяла мамин фломастер. И Соня смеялась, и рисовала вместе с Лидой, и дарила ей много-много фломастеров.

Оказавшись в Москве по делам фирмы, в которой теперь работала Соня, она позвонила Рафиде, чему та обрадовалась неимоверно. Рождение второго ребенка подкосило свободное время Раф, ей не хватало общения, все силы уходили на детей, поэтому она попросила Соню пожить у неё, пообещав, что не станет напрягать Соню домашними делами, ведь все знают, что Соня – так себе хозяйка.

Соня жила у Рафуже четыре дня, готовя для семьи Рафиды, удивляя её причудливыми блюдами из мяса и сладкими булочками. По секрету Соня призналась, что вообще-то она терпеть не может готовить, и если бы она жила одна, то питалась бы одной сосиской в день и, может, еще мандаринами. Она была веселой, показала старшему сыну Раф, как из бумаги сделать лягушку и цветок или машинку, рассказывала о пользе мелкой моторики, о своей работе, о горах, куда они ездят летом, об удивительном по красоте озере, где они отдыхают семьей, о своей дочке Лиде.

Соня не знала, что ангелом-хранителем, который вовремя нажал на нужные кнопки для её рыженькой дочки  был Амир. Рафида не стала ей говорить. Зачем?

Амир

Я мечусь по городу на машине, всё время каким-то образом оказываясь на улице, где живёт Рафида. Мечусь уже четыре дня.

Все эти годы я старался не думать о Соне. Не думать о Софи. Старался. Только вот ничего у меня не выходило. Максимум, на который меня хватило, – это отказ от командировок в город Сони под предлогом троих детей. Все же иногда три сына – это чертовски удобно, думал я. Прекрасный способ удержать отца от измены их матери.

Все мое время занимала работа и мальчишки. Приходя домой, я заставал измотанную проделками, болезнями, криками сыновей жену и «вызывал огонь на себя», отправляя Назиру в душ, куда она наверняка не успевала сходить днем, собирал мальчишек гулять, давая их матери поспать. Иногда я готовил, иногда мы неделю питались покупными пельменями. Я не жаловался. С чего бы?

Визги «папа» и три пары ног и рук, одновременно пытающихся забраться на меня, стоили всего. Только ночами я мог позволить себе вспомнить Соню, вспомнить её «пожалуйста» и мое так некстати опоздавшее согласие там, в комнате на втором этаже.

Мне казалось очевидным, что всё это из-за банальной нехватки секса, я - здоровый мужчина со здоровыми потребностями, но моя жена чаще всего измотана настолько, что у меня просто-напросто не хватает наглости… И я не изменяю своей жене. Так что, как бы ни было смешно, правая рука теперь моя постоянная партнерша. «Постоянная и безотказная, надо заметить», - ухмыляюсь я.

Четыре дня я не могу ни о чем думать, лишь о Соне. Это раздражает меня.

Но скоро в голове созревает основа моего плана. И я уже не мечусь, я знаю, что я делаю, почему я это делаю, и намерен довести свой план до конца.

Я схожу с ума по Соне. Я думаю о Соне. Я схожу с ума.