Страница 15 из 18
В результате уже после четвертого по счету налета генерал Гот отдал подчиненным ему частям и соединениям приказ прекратить марш и укрыться в ближайших лесных массивах. После этого он, позвонив командующему второго воздушного флота фельдмаршалу авиации Кессельгингу, от души выматерил коллегу из люфтваффе и потребовал от него нормального истребительного прикрытия, а иначе он будет жаловаться в ОКХ, штаб-квартиру фюрера, да самому Господу Богу.
– Последнее скорее всего… – буркнул Кессельринг, вешая трубку.
«Эксперты» люфтваффе все-таки прилетели, успев к шапочному разбору в конце пятого налета, и тут выяснилось, что по прямой «Потрошитель» уходит от «Фридриха», делая ручкой как от стоячего. Более того, «Фридрих» не может догнать его даже на пикировании в своей коронной атаке сверху-сзади, а от идеи атаковать со стороны передней полусферы асы люфтваффе отказались после первой же попытки. Затея была самоубийственной, потому что «Потрошители», оказавшись с «экспертами» на встречном курсе, тут же начали запускать самонаводящиеся противосамолетные ракеты, уйти от которых оказалось практически невозможно. Гибель целого истребительного звена послужила уроком всем остальным, и больше немецкие летчики никогда так не делали. Дальнейшие их действия напоминали договорной матч, когда «Потрошители» почти беспрепятственно осуществляли штурмовку, а люфтваффе только имитировало бурную деятельность по их перехвату и преследованию.
В результате переброска Третьей Танковой Группы к Гомелю была фактически сорвана, уцелевшие части и соединения отстаивались в лесах севернее Могилева. Возобновить движение в таких условиях генерал Гот планировал не раньше, чем с наступлением темноты, с горечью отметив, что настало время, когда уже немецким войскам требуется прятаться по лесам от вражеской авиации.
27 августа 1941 года. 15:35. Брянская область, райцентр Сураж.
Патриотическая журналистка Марина Андреевна Максимова, внештатный корреспондент «Красной Звезды».
Ура! К нам приехал сам Константин Симонов и меня закрепили за ним кем-то вроде гида. Между прочим, для того, чтобы Симонов смог побывать в нашей экспедиционной группе войск, его сначала подводной лодкой вывезли из осажденной Одессы в Севастополь, откуда уже на самолете с несколькими посадками доставили в Брянск, и уже из Брянска на машине к нам.
Я с негодованием подумала: «Такой человек несколько часов трясся по местным дорогам в тесной и неудобной «эмке» только потому, что никто не догадался дать его борту посадку в Красновичах. Идиоты – и только!»
И лишь полчаса спустя после приезда Симонова из розданных на брифинге дневных «информашек» я узнала, что сегодняшним утром Красновичи не принимали никаких посторонних бортов, потому что с рассвета и до полудня базирующиеся там штурмовики наносили удары по перемещающимся по рокадным дорогам гитлеровским танкам и мотопехоте. Константин Симонов тоже присутствовал на этом брифинге. Я видела, как он, не веря своим глазам, вертел в руках выданную ему «информашку» с кратким перечнем за истекшие сутки всех мало-мальски заметных боестолкновений, авиа, ракетных и артиллерийских ударов, а также прочих событий, вроде захвата разведывательно-диверсионной группы из полка Бранденбург-800. И я видела, что для него все это крайне дико и невероятно.
Местные генералы в своем большинстве не только линию фронта, но и свою задницу двумя руками найти не могут, генерал Жуков – это редкое исключение; какие уж там офицеры, то есть командиры, по связям с прессой. Вот и работает пропагандистская машина только за счет таких энтузиастов, как Симонов, который сам лезет в пекло и привозит оттуда репортажи, которые потом потрясают мир. А ведь он может, и еще как может; и, наверное, потому к нам прислали именно его, а не кого-то другого. А то местные бойцы идеологического фронта, мягко выражаясь, не впечатляют. В Гражданскую комиссары, небось, поинтересней встречались.
Кстати, сам Симонов сказал, что он отнюдь не в обиде за ту поездку на «эмке», ведь ехать им с фотокорреспондентом Трошкиным пришлось через Почеп и Мглин, а там повсюду следы жизнедеятельности нашей армии в виде разбитой и сгоревшей немецкой техники, а местные жители, только ты их спроси, наперебой начинают рассказывать, «как все было». Врут, конечно, больше половины, но без этого на войне никуда. Таким образом, впечатлений у Симонова даже по дороге к нам было выше крыши, а тут еще этот брифинг и «информашка».
Кстати, нам без таких брифингов и раздаваемых на них «информашек» вообще никуда. Маленькую заметку для газеты можно написать только на основании предоставленной краткой информации, а вот для более-менее серьезной работы, да еще и для телеканала, выезд на место обязателен, но для этого надо знать, куда выезжать и кого опрашивать. Но везде и всюду не успеть, поэтому сразу после брифинга все «свои» собираются в кучу и распределяют, кто куда поедет. Естественно, что Константина Михайловича тут же записали в почетные «свои» и включили в наш тесный круг, попросив меня взять над человеком шефство, пока тот не освоится в нашей среде. Это значит, что два-три дня мы с его фотокорреспондентом должны были вместе ездить по одному маршруту.
Естественно, что товарищу Симонову и, соответственно, моей группе отдали самое «вкусное» – то есть поездку на аэродром в Красновичах и разговор с нашими летчиками-штурмовиками, которые с утра третировали немецкую третью танковую группу. В конце брифинга нам, кстати, на большой плазменной настенной панели продемонстрировали несколько отрывков записей с нашлемных камер наших пилотов, атаковавших немецкие колонны. Симонов с большим удовольствием наблюдал за тем, как к немецким танкам и грузовикам тянутся длинные белые следы авиационных ракет, как сраженные осколками падают на землю только успевшие выпрыгнуть из кузовов немецкие солдаты, как вспыхивают объятые пламенем грузовики и как черный дым от горящих машин траурной пеленой затягивает небо. Можно сказать, что это траур по вермахту, который сейчас жрет то, чем раньше щедро кормил других. На некоторых кадрах было видно, что черный дым от большого количества горящих машин заметен с расстояния в несколько десятков километров.
Одним словом, сразу после брифинга мы всей компанией, состоящей из водителя Василия Жилковича, Константина Симонова, фотокорреспондента Павла Трошкина, меня, любимой, нашего оператора Сергея Дьяченко и его помощника Дмитрия Корнеева загрузились в УАЗ и выехали в Красновичи. Как говорится – в тесноте, но не в обиде, тем более что и теснота тоже была относительной, ибо эта модель внедорожника вмещала до семи человек включительно вместе с водителем, ну а нас было только шестеро. Да ехать здесь минут двадцать, не больше, причем, считай, в самой защищенной части территории, но все равно наш водитель в багажнике возит ПЗРК, а в специальных креплениях на дверце маленький такой складной автомат Калашникова. Василий считает, что лучше перебдеть чем недобдеть, а еще мечтает сбить этой старенькой «Иглой» мессершмитт. Может, у него что-нибудь и получится, потому что в последнее время немецкие летчики когда видят, что по ним пустили ракету, то тут же стараются выпрыгнуть с парашютом. И неважно, попадет в него ракета или нет, но неуправляемый самолет все равно расшибется вдребезги.
Пока мы ехали, я, полуобернувшись, рассказала Симонову и Трошкину историю нашего водителя, который в нашем времени служил сержантом полиции (я говорила милиции) в тех самых Красновичах. Одним словом, он и его начальник были первыми, кто встретил немцев на нашей земле, но так уж получилось, что при первой же встрече с немцами Васю ранило в плечо и дальше с фашистами до полной их ликвидации в нашем времени воевал его начальник. И хоть ранение было очень легким, пуля не задела ничего важного, в военкомате Василия завернули «до полного выздоровления» и вообще сказали, что дополнительные штаты экспедиционного корпуса по ВУСу мотострелок уже укомплектованы. При этом на службе посоветовали не дергаться и выполнять свои обязанности, ибо и в охране правопорядка работы хоть отбавляй. Тогда Василий взял отпуск для поправки здоровья и через меня (каюсь, брала у него интервью) устроился работать в нашу группу водителем. Такая вот история с почти счастливым концом. Почти – это потому что Василий хотел все же на фронт, а не водителем в нашу группу.