Смоленский нокдаун

Именно поэтому под пилоны «сушек» 266-го ШАПа подвесили блоки НАР с ракетами С-8, по сто шестьдесят реактивных снарядов на машину – каждый штурмовик, как летающая батарея капитана Флерова; а штурмовики эскадрильи Липецкого центра боевого применения оснастили стрелково-пушечными контейнерами, частью с двуствольными пушками ГШ-23, частью со скорострельными пулеметами крупного и винтовочного калибра. Привет немецким зольдатенам, которые сегодня попадут под этот бодрящий свинцовый душ.

И вот первый луч солнца брызнул из-за горизонта, окрасив все вокруг в алые тона, такие же, как и на вновь врученном полку перед прибытием в сорок первый год боевом красном знамени 266-го Краснознаменного авиационного истребительного полка. Командир полка, гвардии подполковник Андреев, зачитал своим подчиненным боевой приказ на первый боевой вылет. Прозвучала команда «по местам», пилоты во главе со своим командиром разбежались по своим машинам, раздался оглушительный свист турбин – и вот ровно в шесть утра по Москве первые штурмовики пошли на взлет под лучами восходящего на востоке солнца. А от аэродрома в Красновичах до точки перехвата головной колонны разведбата 12-й танковой дивизии всего сто семьдесят три километра или четверть часа лета штурмовику Су-25 на крейсерской скорости в семьсот пятьдесят километров. При этом за этой боевой машиной будет не в состоянии угнаться ни один немецкий истребитель, ибо максимальная скорость сто девятых мессершмиттов на двести километров в час меньше.

Построившись в ударную формацию, ушла к цели первая эскадрилья 266-го полка. За ней пошла на взлет вторая эскадрилья, а уже за ней готовилась к вылету эскадрилья из Липецкого центра, готовая причесать свинцовым ливнем то, что останется после первого удара НАРами, от следующих на грузовиках двух моторизованных стрелковых полков вермахта, назначенных целью первого удара. Эти немцы только что сожрали свой плотный завтрак из вареного картофеля с мясом, сложили остаток в котелки и, сыто рыгнув, расселись по машинам, которые при первых лучах солнца тронулись в путь. Они еще дышали, пердели, дожевывали свой хлеб со свиным смальцем, жаловались приятелям на «колотье в боку» от тяжелой жирной пищи – и при этом большая их часть должна была умереть в течение нескольких ближайших минут. Так уж получилось, что именно после этого первого для себя налета Су-25 заработал у немецких солдат «почетное» прозвище "Адский Потрошитель" (Hölle Ripper), с которым и проходил весь остаток войны до самой Победы. Но давайте по порядку.

Стремителен бреющий полет краснозвездных бронированных штурмовиков, маршрут которых проложен над лесисто-болотистой местностью с редкими деревеньками, в которые, наверное, никогда не заглядывали даже монгольские баскаки. И лишь только седой дед, казалось, помнящий еще княгиню Ольгу и князя Игоря Старого, проводит взглядом промелькнувшие над головой боевые машины, и, перекрестившись, от греха подальше, скроется во вросшей в землю по самую крышу древней хате.

На немецкую почти бесконечную колонну, где минимальный интервал отделял одну часть от другой, развернувшиеся строем фронта «сушки» вышли ровнехонько со стороны восходящего солнца. Мгновение – и из-под крыльев штурмовиков, оставляя за собой дымные следы, брызнули вперед к дороге первые НАРы. Еще несколько мгновений, которые потребовались первым ракетам, чтобы преодолеть два километра – и на дороге и вокруг нее воцаряется огненная сарабанда разрывов. Часть ракет имеет боевые части фугасного действия, снаряженные объемно-детонирующей смесью, часть несут в себе каждая по две тысячи оперенных игл из сверхтвердого пластика, не обнаруживаемого рада… ой, простите, рентгеном. Но в данном случае это без разницы. Привет немецким хирургам, которые, как и в девятнадцатом веке, будут ковыряться в тушках немецких солдат и офицеров, на ощупь пытаясь извлечь проникшие туда русские гостинцы. Это, разумеется, в том случае, если данный военнослужащий вермахта налет переживет и попадет на операционный стол к хирургу, а не к прозектору, который будет потрошить уже мертвое мясо.

Выпустив примерно половину ракет и не входя в зону действия немецких двухсантиметровых автоматических зениток, штурмовики заложили крутой левый разворот, который выведет их на рубеж следующей атаки. В это время правее (севернее) этого места, на только начавшие останавливаться автомашины вышла в атаку вторая эскадрилья, отработавшая НАРами по противнику, который уже понял, что его убивают, но еще не начал сопротивляться… Тем временем первая эскадрилья закончила разворот и обрушилась на следующий (еще более северный) участок дороги, где немецкие зольдатены (как тараканы, разбегающиеся из-под тапка) уже спрыгивали с остановившихся машин и стремились залечь в любом удобном месте. Вон там было первое сопротивление; правда, давший короткую пристрелочную очередь флакк почти сразу же попал под накрытие, заткнулся и больше никак себя не проявлял.

Потом во вторую атаку дошла вторая эскадрилья и тоже чего-то там покрошила – скорее, остановившиеся на шоссе грузовики, чем попрятавшуюся по кюветам и канавам вражескую живую силу. Правда, раненых в этом случае все же было немало, и раненых в такое место, которое при попытке укрыться в неглубокой канаве хочешь не хочешь останется торчать над поверхностью. Я, если что, не про голову. Она у немецких солдат сплошная кость, как бильярдный шар, и к тому же в каске, а потому пластиковыми иглами и мелкими осколками не пробивается. Я про альтернативную часть тела, расположенную на противоположном конце туловища. И вроде ранение совершенно нетяжелое, а вот сесть немецкому солдату, пока не заживет вообще невозможно – если только вообще заживет…

И в довершении сей концертной программы уже вдоль дороги промчалась эскадрилья из Липецкого центра и причесала все, что уцелело и всех, кто выжил из стрелково-пушечных подкрыльевых установок. После этого российские штурмовики улетели, но обещали вернуться, потому что очень короткое подлетное время позволяло им сделать еще несколько подходов к растянувшейся вдоль дороги бесконечной колбасе под названием Третья Танковая Группа.

27 августа 1941 года, 11:30. Окрестности Могилева, населенный пункт Мирный, командующий Третьей панцергруппой генерал Герман Гот.

«Потрошители» «марсиан» возвращались к колоннам Третьей танковой группы еще не раз и не два, каждый раз оставляя за собой горы трупов и десятки единиц сгоревшей и подбитой техники. Генерал Гот лично насчитал пять налетов с интервалом примерно час с четвертью. При этом они, за редким исключением, не трогали колонны панцеров и броневиков, а все свое злобное внимание обращали исключительно на грузовики, перевозящие пехоту и припасы третьей танковой группы. И вот теперь примерно десять-пятнадцать километров дороги, заставленные сгоревшими и разбитыми грузовиками и усыпанные телами погибших немецких солдат, стали неодолимым препятствием. Южнее этого места пока сумели прорваться только разведбат 12-й танковой дивизии, отдельные подразделения 29-го панцерполка и одна батарея 105-мм гаубиц 2-го моторизованного артполка, а все остальные остались здесь, на этом смертном куске дороги, где горелое железо перемешано с человеческими останками, а небо затянуто черным коптящим дымом от горящих грузовиков и тягачей. К настоящему моменту потери 57-го моторизованного корпуса в живой силе составили до трех тысяч человек убитыми, в основном за счет первых налетов, когда «Потрошителям» удавалось застичь немецкую пехоту в кузовах грузовиков, и почти десяти тысяч ранеными. Потеряны около четырех сотен грузовиков, подбиты и получили повреждения сто сорок восемь панцеров. Да, «марсиане» нарушили свое правило и атаковали колонну техники 27-го панцерполка. Скорее всего, это было сделано для создания еще большего хаоса и заторов на дороге, ведь одно дело растаскивать преградившие путь сгоревшие грузовики, а совсем другое – когда дорога запружена подбитыми панцерами. При этом еще дополнительно разбиты и получили повреждения одиннадцать гаубиц калибра сто пять миллиметров и двенадцать полугусеничных тягачей. Танковая группа еще не вступила в сражение, а ее состав уже уменьшился почти на целую панцердивизию.