Страница 9 из 13
Автор приписываемого святителю Епифанию Кипрскому «Слова на Святую и Великую Субботу» говорит, что ветхозаветная иудейская пасхальная жертва была временным и преходящим установлением, являясь лишь слабым прообразом новозаветной Пасхи. По его яркой формулировке, пасхальное приношение евреев заключалось лишь в «скотожертвенном», в то время как Жертва, принесенная за всех нас Христом, была «Богоплотной»: ведь на Кресте распялась Плоть Самого Бога.
Господь принес эту новую Пасхальную Жертву и за всякого отдельного человека, и за весь людской род в целом. По мысли автора византийской гомилии на Пасху, также приписываемой святителю Епифанию Кипрскому, Христос отдает ради нас – посредством этой Жертвы – все, чем Он обладает как человек. При этом на Кресте в Нем врачуется и исцеляется вся полнота нашей поврежденной грехом природы, а также все стороны нашего тленного – по причине грехопадения – образа существования. За нашу душу Христос отдает Свою Душу, ради нашего тела умирает Его Тело, ради уничтожения в человеке власти тления Спаситель предает Себя тлению посредством мучительных страданий, ради победы над властвующей над людьми смертью Господь претерпевает Смерть на Кресте…
Итак, Сам Христос оказывается той Новой Пасхой, в Которой исполняется и реализуется смысл всех ветхозаветных жертв, прообразов и пророчеств. И здесь – в этой спасительной реальности Новой Пасхи – уже не остается места ни для символов, ни для теней. Ибо Сама подлинная Пасха – Христос – совершает и дарует верным реальное и истинное спасение, приносит Искупление и исцеление, возводит от смерти – в жизнь, из ада – в рай, из бездны богооставленности – к блаженству богопричастности и обожения…
Боговоплощение – начало Спасения и путь к Пасхе: святоотеческое учение
В ветхозаветную эпоху, до пришествия в мир воплощенного Сына Божия, человеческий род не подозревал о приуготованном ему Богом блаженстве. Он жил совсем иной жизнью, ведал другую реальность. Святитель Григорий Великий (Двоеслов) (около 540–604) в своей «Беседе 21-й в день Святой Пасхи» говорит о том, что в истории человеческого рода было две совершенно различных жизни, две взаимоисключающих реальности: одна – несущая на себе последствия грехопадения, а другая – являющая бытие в согласии с первоначальным и вечным Божественным замыслом о человеке. Тогда, в ветхозаветную эпоху, люди не знали этой второй – подлинной – жизни и даже не догадывались о ее возможности в грядущем. Святитель Григорий учит: «ибо две было жизни, из которых одну мы знали, а другой не знали. Потому что одна смертная, другая – бессмертная; одна [жизнь] повреждения, другая – невредимости; одна – смерти, другая – воскресения». Когда Сын Божий пришел в мир, стал Человеком, Он сначала воспринял именно ту первую жизнь, которой жило тогда все падшее грехом человечество. Правда, Он не воспринял сам грех, однако взял на Себя и усвоил его последствия: прежде всего, тленность – как способность уставать, голодать, испытывать боль, наконец, умереть. Однако Сын Божий принял ту первую жизнь лишь ради того, чтобы в Себе ее исцелить и преобразить в жизнь вторую. Он совершил уврачевание нашей человеческой природы посредством ее соединения в Собственном Лице с Его природой Божественной. Кроме того, Он, силой Своих Смерти и Воскресения, возвел в Себе Самом это поврежденное последствиями грехопадения человеческое естество – сквозь узкие врата гроба – к новому нетлению и бессмертию. Как говорит святитель Григорий Великий, в мир явился истинный «Посредник Бога и человеков – Человек Христос Иисус», Который воспринял «одну», то есть первую, тленную, «смертную и поврежденную» людскую жизнь, чтобы затем «открыть» в Себе и во всех нас вторую, «другую» жизнь – нетленную и бессмертную. Сын Божий в Воплощении «воспринимает одну… открывает же другую. Бытие одной Он окончил [Собственной] Смертью, а другую показал [Своим] Воскресением».
Для святых отцов очень важно показать и сам образ, характер такого исправления человеческой природы во Христе. Ведь Господь сделался – в отношении всех спасаемых – новым Родоначальником, как бы Вторым и Новым Адамом. Потому-то и все изменения, которые произошли – вместе с Его Распятием, Смертью и Воскресением – в образе существования человеческой природы Самого Спасителя, прямо отразились на образе бытия природы всех искупленных Им и в Нем людей.
Важнейший духовный образ, используемый святыми отцами для описания этого исправления нашей человеческой природы во Христе, – осуществляемое Им и в Нем ее уврачевание, исцеление. Сила Христа, как подлинного Врачевателя заболевшей грехом людской природы, прежде всего исцелила наше человеческое естество в Нем Самом; ибо и в человеческой природе Господа, так же как и во всех людях, присутствовала поврежденность грехом Адама, существовали последствия грехопадения первых людей: болезнь тленности и смертности. При этом Господь, конечно же, был целиком и полностью свободен от власти самого первородного греха, а также от личных грехов. Говоря об этом, святитель Григорий Богослов настойчиво подчеркивает, что Сын Божий в Воплощении «делается человеком по всему, кроме греха».
Кроме того, для святых отцов также важно подчеркнуть, что Сын Божий стал именно истинным и совершенным человеком, что Он воспринял всю полноту нашей тварной природы. Вот что говорит в «Слове на святую Великую Субботу» преподобный Иоанн Дамаскин: «Несоединимое соединяется; превышающее природу осуществляется; чего око не видело, ухо не слышало, что и на сердце человеку не приходило, то ныне видят и слышат, о том говорят, тому веруют! Что же это такое? Сын Божий и Бог делается Сыном Человеческим, Посредником между Богом и людьми! Не перестает Он быть Богом, потому что Он неизменен, и не по видимости только становится человеком, потому что Он не лжив и всякое коварство и ложь совершенно чужды открытого благоволения, но истинно и по природе Он делается человеком, без всякого изменения и слияния, дабы истинно даровать нашей природе спасение».
Итак, Господь становится истинным и совершенным Человеком, чтобы исцелить в Себе силой Божества нашу людскую природу. Святые отцы подчеркивают: если бы Сын Божий при Вочеловечении не воспринял хоть одну, даже самую малую из природных составляющих людского естества, то Он бы и не исцелил ее в Себе, а значит – мы не были бы спасены. Ведь человек не может оказаться спасен от власти греха и смерти лишь некоей частью своей природы! Человек по природе бывает или же целиком свят, или же полностью пребывает в рабстве греха. Он или духовно жив, или духовно мертв. Третьего не дано. И потому-то святые отцы так настойчиво повторяют знаменитую догматическую формулировку из богословского «Послания к Кледонию» святителя Григория Богослова: «чтó не воспринято» во Христе, то «и не уврачевано, но что соединилось с Богом, то и спасается». Вот как об этом говорит вслед за святителем Григорием в «Слове на святую Великую Субботу» преподобный Иоанн Дамаскин: Христос «есть совершенный Бог, потому что в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2: 9), и совершенный Человек, дабы мог спасти всего человека, ибо что́ не воспринято, то и не исцелено»…
Святые отцы не устают удивляться чуду Боговоплощения. Чудо это преисполнено различными парадоксами. Небесный Бог делается земным человеком, Бесконечный ограничивается законами пространства и времени, Невидимый делается зримым для человеческих глаз, Всемогущий добровольно принимает людские слабость и бессилие, Великий – умаляется, Бесстрастный – страдает, Бессмертный – умирает, Вечная Жизнь – воскресает. Святитель Мелитон Сардский поражается:
Автор пасхальной гомилии, приписываемой святителю Епифанию, говоря о парадоксе Смерти на Кресте Самого Бога, также удивленно восклицает: «Бессмертный – умирает… О, новое таинство и непостижимое чудо! Осужден Судия, связан Разрешивший узников, на Крест возведен Утвердивший землю, повешен Повесивший вселенную, осужден Измеривший небеса, напоен желчью Жизнодавец, умер Творец жизни…» А святитель Григорий Нисский в «Слове втором на Святую Пасху, о воскресении» поражается тому, что Бессмертный Бог может не только умирать, но и воскресать: «днесь воскрес Христос, Бог бесстрастный и бессмертный»…