Страница 2 из 4
Мои жесткие комментарии к книгам не придирки, а скорее откровенные результаты дегустации шеф-поваром лакомств, приготовленных в соседнем ресторане. Открыв перед собой очередное блюдо и учуяв приятный аромат его названия, я почти как мальчишка истинно надеюсь на лучшее, на то, что мои вкусовые рецепторы будут польщены взрывом наслаждения от его вкушения и ровно так же, как мальчишка, я безмерно расстраиваюсь, если красиво названное блюдо от якобы именитого и признанного шеф-повара на поверку оказывается лишь жареной картошкой или, что даже еще хуже, штампованным гамбургером. Приходя в ресторан к другому шеф-повару, полагаю, я вправе ожидать чего-то особенного, в праве ожидать, чтобы меня удивили.
Я совсем не боюсь почувствовать зависть к литературному таланту и высоте полета мысли другого автора, напротив, ощутить разочарование от прочитанного – вот что есть для меня самая большая трагедия.
Кроме моей общей оценки творчества писателя, я обычно дополняю свои эссе «Заметками на полях», где я подробно разбираю каждое, считающееся значительным, произведение автора в отдельности.
Шагавший по лезвию
Михаил Булгаков родился в Киеве на рубеже веков и эпох, 15 мая 1891 года. Окончив гимназию в шестнадцатилетнем возрасте, он поступает в университет и проходит обучение на медицинском факультете. В эти годы он еще даже и не помышляет о литературе и не имеет ни малейшего понятия о том, какой необычный разворот в его жизни готовит ему судьба. В 1916 году он заканчивает обучение в университете, после чего переходит работать в госпиталь. Летом этого же года, он получает свое первое назначение и отправляется в село Никольское, в небольшую земскую больницу, расположенную в Смоленской губернии. Именно здесь к нему неожиданно приходит мысль написать первые рассказы и из небольших отрывков он создает «Записки юного врача», в которых рассказывает о жизни в небольшом провинциальном городке.
Спустя два года он решает вернуться в родные края, однако там его поджидает черная полоса. В феврале 1920 года Булгакова настигает тиф. С трудом вылечившись, писатель путешествует во Владикавказ, а затем переезжает в Москву, которая сразу покоряет его сердце. Он находит себе работу в качестве секретаря в Главполитпросвете при Наркомпросе под руководством супруги Владимира Ильича Ленина. Однако уже в 1921 году Главполитпросвет расформировывается и писатель начинает работать с издательствами «Гудок», «Россия» и «Рабочий». В 1923 году ему удается выпустить свое произведение «Записки на манжетах». Он постепенно становится участником нескольких пользовавшихся популярностью литературных кружков. В Москве рождаются три первые сравнительно небольшие по размеру, повести фантастического содержания («Дьяволиада», «Роковые яйца», а позже в 1925 году и острая, политическо-сатирическая – «Собачье сердце»).
Однако здесь же, в столице, Булгакова начинает настигать чувство отстраненности от устоявшейся к тому времени пролетарской политической системы. Чем больше он развивается душевно и профессионально, тем больше начинает чувствовать себя чужим и по причине того, что не родился в Москве и что самое главное, потому что психологически и культурно не вписывается в царящие в литературной (и не только) Москве «твердолобые» порядки. В его записках и репликах все чаще проскальзывает сожаление о том, что подавляющая часть прослойки интеллигенции была беспощадна вырезана (в том числе буквально) взявшим власть коммунистическим режимом. И чем дальше, тем все более явственно становятся заметны эти нотки и в его полноформатных произведениях. В «Дьяволаиде» герой противопоставлен бюрократической системе, в «Роковых яйцах» показана нерасторопность и косность мышления новых большевистских чиновников, а запрещенная в последствии на многие годы, повесть «Собачье сердце» и вовсе бьет крупнокалиберными орудиями (устами Профессора Преображенского) по самым больным местам установившегося режима, идеалы и главное методы которого становятся Булгакову все более и более чужды.
Ответ оскалившейся системы, почувствовавшей, что Булгаков «не наш» не заставил себя ждать. Пролетарские драматурги и несметное число критиков начинают ревностно относиться к успехам молодого писателя и решают предпринять все меры, чтобы его первые пьесы сняли с проката, а вновь написанные вовсе никогда не увидели свет.
Здесь же, в Москве, в 1924 году Булгаков переживает тяжелое расторжение брака со своей женой. Спустя еще один год его новой супругой становится Любовь Евгеньевна Белозерская. В этом году также выпускается пьеса «Зойкина квартира», а затем и переработанная версия «Белой гвардии» в формат драматургии – «Дни Турбиных», которая неожиданно начинает пользоваться большой популярностью у жителей столицы. Она ставится во МХАТе по личному указу Иосифа Сталина, который также часто и сам был ее зрителем.
Однако советская пресса в целом не одобряет труды Булгакова и, не смотря на относительную благосклонность первого лица, продолжает атаку на молодого писателя. Нападки усиливаются с каждым годом, а Булгакову, с его весьма мнительным характером, становится все сложнее достойно сдерживать их.
В 1928 году он пишет еще одну пьесу – «Бег», и уже в следующем году заводит знакомство с Еленой Шиловской, которая спустя три с половиной года становится его новой супругой. В этом же году печать творчества писателя останавливается, а все его пьесы в очередной раз запрещаются к показу. Булгаков терпит до последнего, старается не подливать масла в огонь, но конфронтация с литературным и театральным миром накаляется до предела и становится неизбежной. Булгаков в очередной раз вынужден выверять движения, шагая по лезвию пролетарской бритвы. Одно неверное движение, неосторожный призыв и его судьба может измениться навсегда. В приступе раздражения и разочарования, Булгаков включает в повесть «Собачье сердце» абзацы, которые заведомо не могут быть приняты цензурой. Взрывной характер Булгакова делает свое дело. Затаив обиду, он выплескивает на страницы своих произведений все большее недовольство, диктатурой большевистского режима, не отдавая себе отчет в том, что играет с огнем. После очередной ссоры с чиновниками, осуществляющими цензуру, Михаил Афанасьевич адресует открытое письмо правительству, в котором описывает ситуацию, в которой оказался и требует либо права на эмиграцию, либо работу во МХАТе. Ответом становится звонок лично Иосифа Сталина, который советует писателю остаться в СССР и продолжать работу в театре.
Будучи польщенным вниманием первого лица государства, Булгаков решает остаться, однако ему по-прежнему очень сложно определиться со своими общественно политическими симпатиями. Критиковать систему еще сильнее, ему не позволяет совесть, а сбавить обороты и замолчать – не позволяет трепетный нрав и врожденное желание говорить и писать правду, какой бы горькой и неудобной она не была бы. В результате ему приходится делать то, что, пожалуй, является единственным приемлемым и возможным в сложившейся для него ситуации. Он на какой-то момент возносится над противостояниями идей и социально-политических движений. Смотрит ретроспективным взглядом на гибнущее белое движения и крепнущее коммунистическое словно сверху, не имея никакого желания глубоко влезать в кровавую бездну идеологических противостояний. Именно такую окраску в результате мы видим в «Белой гвардии», которая первоначально задумывалась как масштабная работа, изображающая крах белого движения (а какой крах не рождает сочувствия?). Такую же окраску получают и «Дни Турбиных». Социально-политический аспект приглушен, и точка внимания читателя и зрителя перемещается в семейно-культурную плоскость, как и полагается строгой классической ретроспективной прозе.
Однако затишье для Булгакова длится не долго. Несмотря на благосклонность первого лица, розни внутри литературно-театральной отрасли так и не утихают. 22 сентября 1926 года Булгакова вызывают на допрос в ОГПУ, где он, среди прочего, произносит: «На крестьянские темы я писать не могу потому, что деревню не люблю. Она мне представляется гораздо более кулацкой, нежели это принято думать. Из рабочего быта мне писать трудно. Я быт рабочих представляю себе хотя и гораздо лучше, нежели крестьянский, но все-таки знаю его не очень хорошо. Да и интересуюсь я им мало. Я очень интересуюсь бытом интеллигенции русской, люблю её, считаю хотя и слабым, но очень важным слоем в стране. Судьбы её мне близки, переживания дороги. Значит, я могу писать только из жизни интеллигенции в советской стране. Но склад моего ума сатирический. Из-под пера выходят вещи, которые порою, по-видимому, остро задевают общественно-коммунистические круги. Я всегда пишу по чистой совести и так как вижу…»