Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 75 из 109



Шулер-Маг - пижон, мудак

Выпил краденный коньяк:

Опьянев, мычал, как як,

Распухал: "Гони верняк"!

- Это было еще не самое смачное произведение. Азарт стихосложения разгорался у всех слушателей, и кое-кто довершал рифмовку на свой лад, предлагались множественные варианты, лучшие отбирались тщательно - началось коллективное творчество! Фамилию "пострадавшего от критики" восстанавливали по заглавной букве. Началось филологическое клонирование примечательных типажей. Вторым в шеренге пострадавших оказался тоже известный мужчина с волосами рыжего цвета и с представительной внешностью. Но то был такой же приволжский немец-колбасник, да еще из группы "Близнецов". Его сильно не били, видимо сказывалась нежная мужская солидарность, быстро родившаяся в среде сильной половины аудитории:

Кало-Мутин - попка, душка,

Медицина - не подушка!

Покажи товар лицом

Повернись к ней яицом!

- Общими усилиями (а они всегда более могучие!) откопали еще одного грешника-лиходея, погрязшего в организационно-здравоохраненческих фантазиях: ухватили его за ушко - да на солнышко!

Кагал не дремлет и не ссыт,

Торгует смертью, зорко бдит:

Здоровье всем он бережет

Лапшу навесил, нагло ржет!

- Туда же, в общую кучу, свалили далекоидущие обобщения, покушающиеся на общегосударственные устои, но приближающие народ к Конституции очередной российский парадокс:

Здравоохраненье с оскуденьем

Облобызались с вдохновеньем:

Страхуем жопу коммерсанту,

Как дань убогому таланту,

Жирует сволочь-ренегат,

И дуракам безмерно рад!

- Дошла очередь и до известных женщин. Тут аудитория потешалась, как могла. Все происходило, естественно, под мудрым руководством старшего товарища - Сергеева. Обрати внимание, Сабринок, в этом активном стихосложении опять-таки видится проявление атавистических вкраплений в генофонд нации. Желание оскорбить женщину - это ведь признак дурного тона, который так основательно липнет к современному мужчине, застрявшему на стадии - повелитель, демон, насильник, конник, захватчик, пастух! Иными словами, Сергеев подводил аудиторию к мысли о том, что уже несколько столетий тому назад состоялось полное искоренение чистой (славянской) национальной сущности у подавляющей части населения многострадальной отчизны: опять явственно выступало преобладание татаро-монгольского генофонда. Сохранялась под протекторатом иного Оракула только небольшая территория Западного региона страны, тяготеющего к Санкт-Петербургу. Отсюда и приземленность культуры, и рождение стихов скабрезного качества. Но Сергеев все же кое-что смягчил. Он постарался придать составляемым коллективно виршам качество еще и "восточной сладости":



Потаскуха Атасян

Покусилась на кальян:

Ловко сдернула колготки

Оттянулась без заводки!

- Были найдены варианты, - продолжала Муза с издевкой, - все, конечно, не помню, но откопала в памяти еще один:

Директриса Ахмурян

Загляделась на банан:

Наслажденье получила,

Но интригу подмочила!

- Затем встала задача отрепетовать стихосложение путем общения с длинными фамилиями, имеющими тяготение к двойным (а то и более!) корням это уже ближе к украинскому фольклору.

- Кстати, Сабринок, твой поэт-повеса утверждал, что двойная фамилия это маркер скрытой или явно реализуемой сексуальной полигамности: кто-то из предков засорил этим половым качеством всю последующую родословную.

Муза посмаковала новый тезис, - теперь уже было трудно определить, что было из интеллектуального наследства Сергеева, а что Муза выдумывала по ходу повествования. Но ни это было важно. Стоило обратить внимание, как Муза вела психотерапевтическую атаку на невротические реакции своей подруги. Врачевательница продолжала:

- Здесь, Сабринок, как ты догадываешься, выбор достойной фамилии сделал сам поэт, отбросив неуместную скромность и воспользовавшись авторским правом. Стих родился обобщающий целый пласт советской культуры:

Патронесса Записухина

Ликовала, словно Мухина:

Изваяла стойкий фаллос

И успешно развлекалась!

- Для тебя, Сабринок, маленькая справка: Мухина Вера Игнатьевна (1889-1953) - советский скульптор, народный художник СССР, действительный член Академии художеств СССР. Ее лепка "проникнута героическим пафосом обобщенно-символических произведений" - "Пламя революции", "Рабочий и колхозница", "Хлеб" и др. И здесь во всем скрытая эротика, только пролетарская, столбовая, кондовая.

Муза поискала глазами на книжных полках фолиант под названием "Третьяковская галерея" (в издании 1950 года "галлерея" была прописана с двумя "лл") и, найдя его, предложила Сабрине взглянуть на творения великого скульптора.

"Пламя революции" Муза даже не стала комментировать. Здесь был явный символ взметнувшегося экстаза и его материального воплощения, характерного для анатомии практически любого животного. Аналогия, как монументальное подтверждение бодрящего влияния на древних хазар вздыбленного конского члена, стоит по сей день на площади перед Московским вокзалом Санкт-Петербурга. Его малорослые творцы - крупные политические деятели ушедшей эпохи - еще живы, их предпочтения выдают морды - с раскосо-татарским прищуром. Они тайно наслаждаются лицезрением замершей силы! Другой такой символ вырос из под земли на въезде в легендарный город. Да, язычество степных народов еще не искоренено полностью. Оно обостряется с ростом импотенции за счет беспробудного пьянства в народных массах, сочетаемой с низкой общей культурой и пустяшным образованием.

Другое произведение Мухиной тоже впечатляло и тоже по особому: лица раскоряченных рабочего и колхозницы светились откровенным сексуальным восторгом, их вздыбленные руки символизировали взметнувшийся фаллос с каким-то сложным анатомическим окончанием - серп и молот вместо привычного Glans penis. Какое здесь "приятное щекотание" может быть на завершающей стадии слияния мужской и женской плоти?! Доведись отведать - мало не покажется! "Ручной способ", видимо, - неотъемлемая техника получения удовольствия, особенно, при утрате становой силы, скажем, на почве хронического алкоголизма. Вообще, честно-то говоря, такая расстановка ног, рук, корпуса - свидетельство того, что персонажи не вышли из состояния "перепоя". Пролетарий и колхозница вынуждены таким образом поддерживать друг друга. Странным казалось то, что скульптор, уже умудренная жизненным опытом женщина, развернула даму и кавалера друг к другу больше спинами, с позволения сказать, жопами, чем грудью и прочим. Что-то, видимо, уже начинало остывать в отношениях между мужчиной-рабочим и женщиной-колхозницей. Такой же процесс мог перекинуться и на остальные социальные группы и классы создаваемого нового общества.