Perfectly entwined

Вверху происходит движение: только попавшие в воду они ещё пытаются схватить, но чем ниже опускаются тела в подсоленной океанской воде, тем медленнее двигаются конечности. Зейн замечает как покорно и тихо они умирают, лишаясь воздуха, и первый раз за долгую жизнь убийцы боится чужой смерти.

Чудо, провидение, судьба помогают ему найти Гарри в аду из тонущих человеческих тел. Когда воздуха в лёгких остаётся на последний рывок к поверхности, Зейн замечает краем глаза отличающиеся от остальных движения, больше подходящие на борьбу, чем кроткую смерть.

Гарри пытается разомкнуть сжавшиеся на его штанине пальцы смерти: инфицированный больше не тянется, чтобы укусить, лишённый вместе с кислородом и дикого инстинкта сожрать, но руку не разжимает. Тянет Гарри ко дну, со всеми остальными, наполненными проказой и безумием.

Два гребка отделяют Зейна от друга Лиама. Он достаёт верный нож и втыкает в сочленение шеи и затылка твари. Пальцы разжимаются, Гарри оказывается на свободе, но всплыть уже не хватает сил. Словно котёнка, Зейн тащит его зашкирку вверх, мимо опускающихся людей. Их глаза открыты и от выражения пустых глаз, Зейн словно умирает и рождается заново.

Он не станет прежним после случившегося. Никогда.

На поверхности помимо необходимого воздуха есть ещё тепло Лиама. Тот вытягивает Гарри на палубу, передавая его Луи и девушкам, и тут же возвращается к краю. Зейн неумеючи и неловко принимает помощь, не получавший её никогда прежде. Ощущение новое, доселе незнакомое, и совершенно необходимое. Его тело слизывает жар Лиама, как комок сахарной ваты. Он впитывается в кожу так быстро, словно Зейн, истосковавшийся по человеческим прикосновениям, втягивает его в себя.

— Спасибо, — срывается с губ Лиама.

Благодарное и полное принятия. Он поднимается с колен, выпустив руку Зейна из своей, и уходит почти неслышно по деревянному покрытию палубы. Вверху только голубое небо и палящее солнце. Зейн раскидывает руки в стороны и забывается: фильтрует отвратительный звук, издаваемый бесконечной чередой валяющихся с пирса заражённых.

Остаётся только шёпот совсем рядом. Запоздалая реакция на испытанный стресс и близость толпы инфицированных бьются в голове тяжёлыми толчками крови, поэтому он не может разобрать кому принадлежат слова: Гарри или Луи. Одно он знает точно — эти двое вместе и живы.

Яхта трогается с места, плавно покидает бухту, увозя людей дальше от опасных берегов. Звук инфекции затихает. Страх остаётся позади. Зейн стаскивает с плеч мокрую куртку, бросает всего один, но уже не такой холодный взгляд на Гарри, дрожащего в руках своей пары, и отправляется искать Лиама у руля.

Они, чёрт возьми, сделали это.

〄〄〄

Солнце уже почти полностью погрузилось под воду. Маслянистая водная гладь, почти пурпурная от обилия заката в своей утробе, расстилается вокруг насколько хватает взгляда.

Гарри спит внизу в одной из кают дорогой яхты. Умытый и безмятежный, почти такой же как и раньше, до всего случившегося ужаса. Глядя на его чистое лицо, на всё ещё не высохшие после душа влажные завитки волос, Луи глубоко вдыхает. Внутри уверенность в завтрашнем дне и надежда на скорое возвращение домой. Страха нет.

Стараясь не потревожить умиротворённый сон Гарри, Луи тихо выскальзывает за дверь. На палубе никого нет. Только в прямоугольник окна в рубке видна спина Зейна, сжимающего штурвал.

Луи с удивлением больше не обнаруживает в себе предубеждения на его счёт. Чувство благодарности больше, чем раздувшийся от количества готовых раскрыться лепестков бутон. Возможно со временем из него вырастет цветок их дружбы, кто знает. Принадлежность Лиаму, принципиальному и доброму, вполне сможет сотворить чудо с зачерствевшим характером Зейна.

В последних лучах засыпающего солнца Луи смотрит на руки. Чистые, отмытые от грязи и крови, всё ещё чуть подрагивающие руки. Слабость почти оставила тело в покое, схлынула в небытие, вместе с ужасом и чувством обречённости. Глядя на бескрайнее море, на ещё более глубокое и бесконечное небо Луи молится о том, чтобы все опасности действительно остались на этих берегах; чтобы ничто не преследовало их на пути домой.

Распухший и раскрытый зловещий цветок на ладони — гематома от укуса. Останутся ли в его теле другие последствия мерзкого превращения в безумного каннибала или только это повреждение кожи? Луи надеется, что со временем оно сойдёт, исчезнет. Ледяного яда, наполнявщего вены после злопамятного поцелуя смерти он не ощущает.

В пепельных сумерках, пришедших на смену закату, вода темнеет. Воздух теряет свою прозрачность и разглядеть покрытые коркой края раны становится невозможно. Глядя на величие океана хочется верить в судьбу. Фатальность произошедшего, его возвращение из мёртвых мало похоже на случайность. Будто так и должно было произойти — Гарри должен был спасти его. Не мог по другому.

Но колкие мысли о тех, кому повезло меньше, рушат создаваемую воображением картину. Мэтт погиб, оставив Саманте только воспоминание о себе — окровавленные губы и просьбу уходить. Бенджамин и его девушка, распростёртая в блестящем крошеве автомобильного стекла ещё долго будут приходить к Элизабет во снах, полных вины. Сотни тысяч людей потеряли близких, а после и собственные жизни. Луи не настолько глуп, чтобы считать случившееся с ним больше, чем обычной удачей.

Просто повезло.

— О чём думаешь? — раздаётся хриплый голос за спиной. Рука Гарри ложится на плечо и мягко скользит к груди. Под глубокий вдох он прижимает Луи к себе.

— О том, что мы ни черта не особенные, детка.

Ладони такие тёплые и родные. Луи поворачивает голову вбок, чтобы краем глаза увидеть выражение лица своего парня. Ночь сожрала свет, и только жалкие его крохи остались нетронутыми. В них невозможно разглядеть мысли Гарри, но блеск эмоций внутри не скрыть. Луи ощущает крепнущую связь наравне с тем, как возвращаются силы в его тело.

— Как твоя шея?

Вина в голосе Гарри такая ясная, кристально прозрачная. Губы сами по себе растягиваются в улыбку, когда он слышит от своего парня это чувство.

— Не нужно корить себя, — Луи берёт его за ладонь и переносит кисть на свою кожу, где в наступившем мраке уже нельзя увидеть отметины на коже. — Смотри, уже не больно. И ты спас меня.

— Я герой, — улыбается Гарри. Луи слышит его улыбку и отправляет идентичную эмоцию в ответ. — А ты спас девушек.

— Я тоже герой.

В наступившей безмятежности прикосновения Гарри вызывают мурашки по коже. Луи тянется за поцелуем и получает его, такой же сладкий и полный желания. Но мысли Гарри слишком рассеяны для углубления этой ласки.

— Знаешь, что бы ни совершил Зейн прежде, он тоже герой, — уверенно произносит Гарри. — Надеюсь, Лиам оценит это.

— Кстати о нём, — вспоминает Луи что-то позабытое. — Разве не твоя очередь стоять у руля?

— Я потому и проснулся.

Хватаясь за протянутую руку Луи поднимается на ноги. Свет из рубки освещает ближайшие доски палубы и они, держась крепко за руки, направляются к двери. Гарри рядом, а впереди путешествие домой, Луи счастлив.

Может от этого он так заливисто смеётся, открыв низенькую дверь. Лиам прижимается спиной к штурвалу, позволив Зейну исследовать своё тело, открыв послушно рот. Он не вздрагивает, когда слышит смех Луи, не отталкивает от себя Зейна. Даже не открывает глаз. Лиам только машет рукой над плечом Зейна, безмолвно прося их удалиться.

Луи вытаскивает смущающегося Гарри обратно на палубу и тоже целует. С той же страстью и пылом, что подглядел мгновение назад у Лиама. В его венах вскипает счастье, и даже прохладный морской воздух не в силах остудить его.

История, наполненная кровью и страхом, закончилась. Может, на их пути домой возникнет еще много проблем, но они не упустят свое долго и счастливо.