Страница 13 из 17
Она глубоко вздохнула и продолжила:
– Знаете, ведь меня выбрали «Мисс Бабушка-2004»! Судьи были поражены моей жизнерадостностью и оптимизмом, и я не позволю болезни с труднопроизносимым названием изменить меня. Некоторые говорят, что старость – это кораблекрушение, я же думаю, что это везение, если не счастье: ведь не каждому удается дожить до таких преклонных лет. А еще я убеждена, что если в старости мало приятного, то в этом есть свой смысл.
– А именно?
– Если бы старость была легкой и счастливой, никто бы не хотел, чтобы она заканчивалась. Но она порой становится невыносимо тяжелой, и это делает наше существование менее привлекательным. Старость – это приглашение к уходу в иной мир.
Я уже не записывала в блокнот ее ответы. Я могла бы слушать Мэрилин часами, не замечая, как проходит время: как будто я сижу под пледом в уютном кресле, с чашкой шоколада в одной руке и хорошей книгой в другой.
Она вдруг встала, подошла к окну и отдернула тяжелые бежевые портьеры.
– Ну и погода! Полдень, а так пасмурно, что кажется, полночь наступила. Никак не могу к этому привыкнуть, – вздохнула она. – Хотите кофе?
– Спасибо, я еще не выпила первую чашку.
Она нахмурила брови и покачала головой, как бы отгоняя этот новый признак забывчивости. В комнате повисла тишина, ее взгляд погрузился в другую эпоху, где меня не было. Я кашлянула, чтобы напомнить о своем присутствии. Она в растерянности посмотрела на меня.
– Вы говорили о вашем философском отношении к старости, – проговорила я.
– Да, моя философия… А вы знаете о моем заболевании? Кажется, у меня болезнь Альцгеймера.
Это утро я решила провести у себя в кабинете, посвятив его административным формальностям, накопившимся за последние дни. Нужно сказать, что в деле откладывания на завтра того, что нужно сделать сегодня, мне нет равных. Я, например, вспоминаю о своем банковском счете, когда мой банкир готов стереть меня в порошок. Поздравления с Новым годом я обычно рассылаю в марте. Я постоянно плачу пени за просроченную налоговую декларацию, у меня полный ящик нераспечатанных писем, и я жду, когда закончится последняя капля бензина в машине, прежде чем поехать на заправку. Отросшие корни волос заботят меня так же мало, как и все вышеперечисленное, и я задумываюсь о посещении парикмахерской, когда их и корнями уже не назовешь. На удостоверении личности приклеена моя фотография в тринадцатилетнем возрасте, и я категорически не способна продлить жизнь любому растению. У меня целая кипа уже почерневших самоклеющихся записок с указанием срочных дел, и большинство из них начинаются со слов: «См. предыдущую записку».
Будучи неплохим психологом, я отдаю себе отчет, что такое поведение вызвано страхом смерти. Откладывая все на потом, я на собственном опыте убеждаюсь, что все эти «потом» рано или поздно вторгаются в мою жизнь. Нескончаемый список дел, хранящийся в голове, отравляет мое существование. Но еще больше его отравляет понимание того, что, доживи я до возраста обитателей «Тамариска», мне бы потребовалась отдельная комната, чтобы распечатывать в ней не прочтенные мной письма.
Итак, я запланировала провести утро у себя в кабинете, после того как посвящу несколько минут беседе с дружной командой наших бабушек. Каждое утро, выйдя из флигеля, я прохожу через двор, чтобы попасть в главное здание. И каждое утро при любой погоде они сидят на скамейке втроем. Луиза, Элизабет и Мэрилин подводят итог проведенной ночи, разбирают текущие события, включая телевизионные новости, и делятся воспоминаниями. Каждое утро я болтаю с ними о разных пустяках, и иногда мне приходится сдерживаться, чтобы не выйти за рамки профессионального статуса. Незаметно я привыкла к этим прекрасным моментам, проведенным среди своих, в кругу «девчонок».
Это утро не стало исключением, и банда бабушек встретила меня с обычной радостью и теплотой.
– Вы хорошо спали? – спрашивает Мэрилин.
– Пожалуй, да. А почему вы спросили?
– У вас ужасный вид, кажется, что вы постарели на десять лет!
– Наверное, нужно сменить подушку, – заметила Элизабет.
– Издалека я даже подумала, что нашего полку постояльцев прибыло! – добавила свою ложку дегтя Луиза.
Все ясно: они решили разыграть меня.
– Не смейтесь так, а то в штаны наложите, – возразила я, чем еще больше рассмешила их, да и себя тоже.
Первой перевела дух Луиза.
– Не мешало бы вам предпринять некоторые усилия, чтобы обзавестись возлюбленным, моя дорогая Джулия! Мужчинам нравятся ухоженные женщины.
– Обойдутся. Мне и одной хорошо. И если какой-нибудь тип заинтересуется мной, то, надеюсь, не из-за того, что я накрашена как голливудская красотка, а на ногах у меня туфли на высоченных каблуках.
Втроем они переглянулись, покачав головами.
– Нет, Джулия. Внешность – это все! Моего мужа сначала поразили мои глаза, потом ему понравилась моя улыбка, и уж потом он обратил внимание на мой характер и окончательно влюбился. Мы не просим вас совершить глобальные перемены, но вы должны хотя бы сбросить с себя этот панцирь.
– Элизабет права, – одобрила Луиза. – Прежде всего бросаются в глаза ваши боевые доспехи! Но совершенно очевидно, что за вашими неухоженными патлами и болтающейся, как на вешалке, одеждой скрывается хорошенькая женщина.
– Хотя придется хорошенько поскрести, чтобы все это увидеть. Ведь вы идете по жизни с табличкой: «Проход воспрещен», водрузив ее над головой, чтобы всем было видно.
Я закатила глаза. Согласна, платьям и лодочкам я предпочитаю джинсы и кроссовки, для поддержания красоты мне достаточно самого малого: увлажняющий крем, тушь для ресниц, вот и все. Мои каштановые волосы естественной волной падают на плечи и уже забыли, что такое настоящая стрижка, но, надеюсь, своим видом я не испугаю ни одного ребенка на улице.
– Ну, теперь довольны? Закончили технический осмотр или нужно, чтобы я вам показала замок на трусах?
Они так и покатились со смеху, а потом Луиза обратилась к своим подружкам.
– Может, предложим ей пойти с нами?
– Она и пяти минут не продержится, – ответила Мэрилин, покачав головой.
Мое самолюбие было задето.
– Позвольте узнать, о чем речь?
– Через полчаса у нас будет сеанс мягкой гимнастики, – объяснила Элизабет. – Но это требует хорошей физической формы, и если вы не занимаетесь спортом, об этом нечего и думать.
Я усмехнулась: физкультура для людей, забывших, когда они родились, будет забавным развлечением для тридцатилетней женщины в прекрасной форме. Не буду скрывать: последний раз я занималась спортом еще в лицее и сейчас, поднимаясь по лестнице, опасаюсь, как бы не произошел разрыв аневризмы бедра. Но ведь эти милые дамы в три раза старше меня. Как им могло придти в голову, что я не справлюсь с примитивными движениями?
– Я сейчас сбегаю к себе в кабинет, закончу пару неотложных дел и присоединюсь к вам.
Вот так, в окружении Густава, Жюля, Арлетты и дружной команды наших бабушек, одетых так, будто они собирались бежать марафонскую дистанцию, я оказалась в спортивном зале. Наш тренер по имени Светлана – хорошенькая блондинка, говорившая с легким акцентом, – казалась такой душечкой и имела такой добродушный вид, что напоминала мне рулон трехслойной туалетной бумаги. Не представляю, как занятия под ее руководством могут вызвать хоть малейшие затруднения.
– Начнем с разогрева, по местам!
9 час. 30 мин.: начался часовой сеанс мягкой гимнастики. Не знаю, зачем я ввязалась в эту авантюру. Наверное, я не представляла себе, что это будет посложнее целого дня работы над тонной документов в кабинете. Если бы Анн-Мари увидела меня, я бы прочла ей лекцию о влиянии спорта на психическое состояние.
9 час. 34 мин.: в течение четырех минут вращаем запястьями. Надеюсь, этого будет достаточно для их разогрева.
9 час. 35 мин.: если я буду продолжать в том же духе, боюсь, у меня сведет пальцы.
9 час. 37 мин.: Боже! Теперь они принялись за плечи. Может быть, перенесем сеанс на завтра?