Я с тобой

Вика снова залезла в джинсы, вытащила пузырек и посмотрела в него на просвет - коричневое стекло мешало определить, на что похожа жидкость, поэтому она отвернула крышку и осторожно провела ею возле носа, как пробовала духи в магазине. Эффект был неожиданным - запах оказался резким, сильным, мгновенно распространился по палате и вызвал у нее судорогу в дыхании, словно нашатырь.

- Ты что делаешь? - одернул ее Дон. - Убери немедленно, это наша единственная улика! Не свети ее!

- Я только понюхать, - оправдывающимся тоном сказала она. - Вдруг я этот запах знаю?

- И что?

- Нет.

Тело под одеялом зашевелилось и приподняло голову, поводя носом и наполовину открыв рот. Голова была скорее мужской, но так могла выглядеть и женщина с гормональными нарушениями - одутловатой, с нездоровой желтизной кожи и маленькими, заплывшими веками, глазками. Волосы напоминали клочья, но агрессивной голова не выглядела. Напротив, та часть лица, что не была укрыта одеялом, жалобно сморщилась и захныкала, глядя на Вику.

- Похоже, это настоящий сумасшедший, - прошептала она. - А если он кинется?

- Дашь мне руль, - спокойно ответил Дон.

Вика снова с сомнением посмотрела на соседа или соседку.

- Вроде не буйный. Он запах учуял, ему нравится.

Словно в подтверждение ее слов сосед раздул ноздри и жадно втянул воздух, потом резво соскочил с койки и пробежал по палате в Викину сторону, остановившись на безопасном расстоянии.

- Дай, - попросил он, подставляя ладошку, как ребенок. - Дай мне.

- Не могу, - виновато ответила Вика. - Нельзя, понимаете?

- Дай, - повторил тот.

Вика вздохнула и покачала головой, убрала пузырек в карман и показала ему, словно ребенку, пустые руки.

- Видишь, ничего нет, - громко соврала она. - Тебе показалось.

Вместо того чтобы уйти на свое место, «ребенок» оскалил зубы, метнулся в ее сторону неожиданно сильным и коротким броском, и повис на ее кистях.

- Дон, - заорала она.

Палата утратила цвета в ее восприятии, рычащее тело свалилось с рук и отползло под кровать, издавая странные звуки. Дон присел рядом с ним, подождал несколько секунд и неожиданно бережным движением приподнял больному голову, вгляделся в зрачки, огромные, как черные дыры.

- Это не яд, - медленно сказал он. - Это наркотик. И, похоже, кое-кто в этой палате с ним хорошо знаком.

14. Водораздел

Он погладил человека по голове, и Вику передернуло - жест был таким, каким она гладила соседскую собаку, здоровенного кобеля по кличке Айс. Но тут все-таки человек...

- Думаешь, он совсем того? Невменяемый? - спросила она. - А может с ним по-хорошему поговорить?

Дон снова повернулся к обитателю подкроватного пространства.

- Как тебя зовут? - громко спросил он. - Ты знаешь свое имя?

Клочкастая голова сморщила лицо.

- Имя, - прохныкала она. - Не помню.

- Имени своего не помнишь? А фамилию помнишь?

Голова отрицательно затряслась, словно собиралась плакать.

- Не надо, - попросила Вика. - Ты его совсем растревожил, он сейчас забуянит, и прибегут санитары.

- Не забуянит, - Дон сунул руку в карман и вытащил пузырек, капнул пару капель себе на ладонь. - Мы подружимся.

Голова, учуяв знакомый запах, схватила обеими руками Дона за ладонь и молниеносно слизала коричневую жидкость, до кучи обслюнявив ему даже пальцы, Вика почувствовала, какие они стали склизкие и противные, и ее чуть не вырвало. Не успела она сказать Дону, что это подло, как подкроватный житель поднял голову и посмотрел на них уже более осмысленным и даже заискивающим взглядом. Пришлось признать, что Дон был прав.

- Если это наркотик, то в маленькой дозе не опасен, - пояснил тот, словно прочитав ее мысли, а, может быть, и на самом деле прочитал, она теперь уже не была уверена в этом после воспоминаний о поликлинике. - Зато мы для него перестанем быть врагами и услышим что-нибудь важное. Дай мне еще немного времени.

- Ладно, - неохотно буркнула она.

В жизни она предпочла бы выйти в другую комнату, но куда выйдешь из собственного тела? Дон вытянул ноги рядом с кроватью и немного подождал. Голова выглянула и покосилась на него.

- Имя, - повторила она. - Много имен, мне не нравилось. Я не хотел, чтобы они со мной разговаривали.

- Кто? - быстро переспросил Дон.

- Голоса, - прошептала голова, придвигаясь. - Они разговаривали со мной днем и ночью, я хотел спать, они кричали. Кричать плохо. Я хороший.

- Что кричали?

- Я ничего плохого им не делал. Мне было одиноко, у меня был друг, с ним было хорошо, он разговаривал ласково, а потом меня привезли сюда, и их стало много, очень много.

Последние слова он произнес, выкатив глаза для пущей убедительности, и даже понизил голос.

- О чем он говорит? - простонала Вика.

Дон раздраженно передернул ее плечами и заглянул под кровать, опустившись на локти.

- Тебя привезли сюда - и голосов стало много? - задал он новый вопрос голове. - Или голосов сначала стало много, а потом тебя привезли сюда?

Тишина была ему ответом, но Дон не собирался сдаваться.

- А сейчас кто-нибудь кричит? Прямо сейчас?

Голова отползла в глубину своего убежища и там затихла. Вика заметила, что палата стала цветной - Дон уступил ей управление, хотя она его об этом не просила, видимо, нервы сдали у обоих, хотя они у них и так общие. Вся эта ситуация казалась до тошноты отвратительной. Она посмотрела на пузырек в своей руке и еле сдержалась, чтобы не всадить его в стену. Улика все-таки, Дон просил ее беречь, но чего же гадко. Антона она была готова задушить сейчас собственными руками.

- Не молчи, - дрожащим голосом попросила она. - А то мне в тишине как-то не по себе. Крики эти...

- Говори, - разрешил Дон.

- Что этот наркотик делает, как ты думаешь?

- Определенно, язык он развязывает.

- Сыворотка правды? - ахнула Вика. - Я читала про такое. Если ее выпить, сразу всю подноготную выложишь. Может, Антон у тебя секреты какие-то хотел выведать?

- Мимо, - подумав, ответил он. - Я не знаю никаких секретов. Я ведь не ученый, а обычный пилот. Все, что знаю я, знает и Вальдех, и наверняка рассказал Антону, если они сошлись настолько, что аж до ботинок договорились.

Про ботинки он сказал с такой злобой, что Вика стукнула кулаком по спинке кровати.

- Дались тебе эти ботинки! Антон их и не носил почти, и подарила их ему не я, а его мама, и у меня он их оставил затем, что не хотел брать. У людей миллион таких вещей в шкафах валяется и у родственников на антресолях. И вот приходит твой Вальдех, дает ему сыворотку и Антон прямо начинает с этих долбучих ботинок, да? Как будто нет ничего важнее на свете, и как будто знает, что я в них приду, и ему понадобится про них слово вставить, чтобы усыпить мою бдительность. Забудь о них, ясно? Хотя погоди, мы решили ведь, что это Антон пришел к Вальдеху. Или все-таки нет?

Окончательно запутавшись в версиях, она замолчала.

- Вот именно, - вдруг сказал Дон. - Ты ничего не заподозрила, когда он с тобой заговорил? У тебя не было хотя бы мимолетного ощущения, что ты общаешься не с тем, кого знала?

- Нет, - растерялась Вика. - Он всегда так себя вел. Шуточки эти из Нашей Раши любил, вечно был уверен, что я по нему сохну, когда я уже и думать забыла. Да если бы я заподозрила, я бы так тупо не подставилась. Это совершенно точно был Антон. И вообще, при чем тут я? Гораздо интереснее, почему ты не заподозрил, что он не Вальдех. Уж ты-то должен был просечь, что с тобой разговаривает человек, а не пилот.

- Не просек, - медленно ответил Дон. - Я был готов поклясться, что имею дело с Вальдехом. Он и говорил так, что не спутаешь, и тебя ударил так, как люди не умеют. Чтобы научить гасящему удару, нужно...

Он запнулся и замолчал.

- Что? - изнывая от страха, прошептала Вика. - Что нужно?

- Дай руль, - приказал Дон.