Страница 2 из 5
Тим отодвинул засов и обнаружил за дверью своего брата. Мартин стоял на крыльце, щурясь в ярком свете фонаря; мундир его был измят, под глазами темнели мешки.
- Ну и видок у тебя, братец, - сказал Тим.
- Можно мне войти, или ты намерен болтать прямо здесь, на холоде?
Тим глянул через плечо старшего брата и увидел припаркованную на подъездной дорожке патрульную машину, двигатель которой пощелкивал, охлаждаясь.
Туман окутывал дома и улицы Квейл-Риджа, одного из новых поселков, построенных на бывших фермерских пастбищах; все дома новые и однотипные и расположены достаточно близко к автомагистрали, чтобы всегда наслаждаться ее отдаленным рокотом.
Он отступил в сторону, впуская Мартина в дом, а после закрыл и запер дверь.
- Лора спит? - спросил полицейский.
- Нет, она еще не ложилась.
Они пересекли гостиную и вошли на кухню, где Лора, одетая теперь в более скромную ночную рубашку, поставила на плиту кастрюльку с водой; крышка подпрыгивала и звенела, выпуская пар.
- Привет, Марти, - сказала женщина.
Он поцеловал ее в щеку.
- Бог мой, ты чудесно пахнешь. Так ты уже сказала ему о нас?
- И не надоест же, - сказал Тим.
- Ты думаешь, шутка уже приелась - а она становиться лишь смешнее.
Лора спросила:
- Может чаю, Марти?
- Не откажусь.
Мартин и Тим удалились в гостиную. Лора заварила чай и присоединилась к ним, плюхнувшись в большое кожаное кресло напротив дивана.
Мартин сказал:
- Заебись тут у вас, уютненько, и костерок горит, ко всему прочему. Ну, что стряслось? Вы, ребята, собрались-таки завести спиногрыза?
Лора и Тим переглянулись, а затем Лора сказала:
- Нет, с чего ты взял?
- Да, Март, как правило, небезопасно спрашивать женщину, беременна ли она, пока и в самом деле не покажется головка ребенка.
- Так я не стану вскоре дядей? Тогда какого еще рожна вы позвали меня так поздно?
- Давай, Лора.
Женщина ткнула в кнопку воспроизведения на автоответчике.
Они прослушали сообщение, и когда оно закончилось, Мартин сказал:
- Вруби-ка по новой.
После того, как запись прокрутилась еще раз, повисло молчание; Мартин, нахмурившись, качал головой.
Наконец он произнес:
- Зная, какой ты скупердяй, не стану даже спрашивать, есть ли у тебя определитель номера или что-нибудь еще, изобретенное в двадцать первом веке. А как насчет звездочки-шестьдесят девять? Набирал?
- Пытался. Но буквально в ту же секунду, как я взялся за трубку, позвонила мама.
Мартин расстегнул две верхние пуговицы темно-синей рубашки, и пробежал пальцами по воротнику, ослабляя его.
- Возможно, чей-то розыгрыш, - сказал он. - Кто-то, наверное, поднес трубку к телевизору во время сцены убийства в каком-нибудь фильме.
- Если и так, то фильма я не узнаю.
Мартин торопливо застегнул пуговицы на рубашке и сказал:
- Что же, по-твоему, это такое?
- Думаю, чей-то телефон тряхнуло в самый неподходящий момент - а мы стояли на быстром наборе.
- В девять-один-один звонили?
- Позвонили тебе.
Мартин кивнул.
- Наверняка должен быть способ узнать тот номер. Ну, что-то еще наподобие звездочки-шестьдесят девять.
Тим сказал:
- Звездочка-семьдесят?
- Я ничего похожего не знаю.
- Несколько мнут назад мы пытались дозвониться в телефонную компанию, но они откроются только в восемь утра.
Мартин посмотрел на Лору и спросил:
- Ты в порядке, солнышко? Выглядишь неважно.
Тим тоже заметил произошедшие с ней перемены: лицо жены пожелтело, словно ее укачало, руки едва заметно дрожали.
- Все хорошо, - сказала она.
- Уверена? Ты выглядишь так, словно вот-вот наблюешь на ваш новый ковер.
- Я же сказала, все хорошо.
Мартин встал.
- Мне нужно припудрить носик.
Лора проводила его взглядом, подождала пока он выйдет из комнаты, пройдет по коридору первого этажа и закроет за собой дверь ванной комнаты, и лишь тогда она повернулась к Тиму и прошептала:
- Ты видел?
- Видел что?
- Когда он минуту назад расстегнул рубашку, то показалась одетая под низ белая футболка.
- Ну и?
- Я увидела кровь на ней, и, кажется, он заметил мое любопытство: сразу же поспешил снова застегнуться.
В животе у Тима что-то сжалось.
- Почему у него кровь на майке, Тим?
Донесся звук спускаемой в унитаз воды.
- Слушай, когда он вернется, ты скажешь, что неважно себя чувствуешь и собираешься лечь спать, - из крана в ванной комнате потекла вода. - Затем поднимайся наверх и жди несколько минут. Я предложу Мартину выпить. Мы сядем на кухне, а ты тихонько спустись обратно, выйди наружу и попробуй забраться в его машину.
- Зачем?
- Кажется, сотовый у него не с собой. Обычно он держит его в маленькой сумочке на ремне. Наверное, в машине оставил. Найди телефон и просмотри историю исходящих вызовов. Если он звонил к нам домой сегодня в девять шестнадцать, мы узнаем.
- И что тогда?
Кран в ванной стих.
- Не знаю. Черт возьми, он ведь мой брат.
***
Тим открыл один из шкафчиков, висевших над раковиной, и достал бутылку виски.
- 'Старый Дедушка?' - спросил Мартин.
- Что, слишком дешево для тебя?
- Отец накачивался этим пойлом до потери сознания. Дай-ка взглянуть. Он забрал бутылку из рук Тима, открутил колпачок и понюхал содержимое. - Боже, навевает воспоминания.
- Хочешь льда или...
- Не-а, давай по очереди, прямо из горла, как в старые добрые времена на природе.
Они сидели за кухонным столом, передавая друг другу бутылку 'Старого Дедушки'. Прошло несколько месяцев с тех пор, как братья нормально общались. В старшей школе они были не разлей вода, затем в колледже, где Мартин продержался лишь три семестра, стали отдаляться. Тим вернулся домой два года назад, когда папина печень окончательно признала поражение, и оказалось, что между ним и братом выросла незримая стена, возникла неясная напряженность, которой они никогда не признавали открыто.
И хотя сейчас все мысли Тима занимало то сообщение и Лора, он заставил себя ступить на вражескую территорию и заговорил о маме, спросил у Мартина, не кажется ли ему, что после смерти отца она словно бы расцвела.
- Ну ты, блядь, и загнул.
- Да я не в том смысле...
- Нет, ты говоришь, ей без него лучше.
Тим услышал, как скрипнула ступенька на середине лестницы - Лора спускалась из спальни - и гадал: заметил Мартин или нет? Последние две ступеньки будут не менее скрипучими, а потом настанет черед входной двери, а то, как она открывается, можно услышать даже в Аргентине. Ничего не остается, кроме как сделать брата раздраженным и шумным.
- Верно, Мартин, я считаю, что без него ей гораздо лучше. Последние пять лет он только и делал, что причинял нам уйму боли. А ты выступал его верным последователем.
Еще один скрип.
- 'Чти отца своего'. Слыхал такое, Тим?
Щеки Мартина раскраснелись от выпитого виски, и Тим гадал, намеревается ли тот подобно ему повышать голос. Брат сидел спиной к арочному проему, что вел из кухни в гостиную, и когда Тим увидел Лору, кравшуюся через прихожую в сторону входной двери, то попытался отвлечь Мартина.
- Ты ведь знаешь, что он бил маму.
- Лишь один раз, Тим. Один ебаный раз. Да и то - по чистой случайности. Толкнул ее, не рассчитав силы, - теперь Лора возилась с засовом. - Он расплакался, увидав, что наделал. Тебя там не было, когда это случилось. Ты не видел, как он сидел в своей блевотине и рыдал, словно долбанный двухлетний ребенок. Не видел ведь? - Тим уловил скрип дверных петель. - Нет, - ответил Мартин на собственный вопрос, а входная дверь распахнулась, впуская холод. - Ты у нас в колледже учился, - Лора выскользнула наружу и осторожно прикрыла за собой дверь. - Собирался учителем стать, - у Тима тут же отпала всякая охота выслушивать мнение брата о своей профессии.