Страница 4 из 14
– Серена! – отчаянно воскликнул он. – Серена, ты здесь!
Девушка вздрогнула, пристально посмотрела между решеток. Удивление и непонимание промелькнули в ее взгляде. Она не узнавала заросшее, грязное, изможденное лицо со следами побоев. Узник понял, что обознался. Это не его возлюбленная. Ее сестра-близнец, фея. Некогда было дивиться, как она оказалась здесь, в столице враждебного княжества, и почему смело расхаживала по дворцовой площади, где казнили ее соотечественников.
– Леди Эдера! Я Люс! Люс Ашер! Что с Сереной?
Фея присмотрелась к нему внимательнее.
– Ох, Создатель! Как ты сюда попал, маршал?! Это ты скажи мне, что с Сереной! Подожди. Сначала я остановлю это безобразие, пока того беднягу не покалечили.
Она бросилась к эшафоту. Стража заступила ей путь, но коснуться феи не посмела.
– Прекратите! – выкрикнула девушка так, что звонкий голос разнесся на всю площадь. – Как вы можете творить сие бесчеловечное деяние?!
Она кричала на общеремидейском – ненавистном языке завоевателей, и толпа кситланцев на площади зароптала. Вражеская речь каралась смертью. Но перед ними была фея. А феи пользовались в Кситлану почетом и княжескими привилегиями.
Распорядитель казни подошел к ней и поклонился. Он сказал на ломаном общеремидейском с грубым кситланским акцентом:
– Се враг, миледи. Воин страны, где вас и ваших сестер заточали в подземелья и чинили страдания. Он приговорен к казни по законам Кситлану.
– Милорд, я знаю в лицо человека, который чинил страдания мне и моим сестрам. Я очень хорошо знаю его лицо. Видит Создатель, хотела бы знать меньше. Так вот, тот человек нисколько на него не похож. Вы не думаете, что я могу обознаться? Нет? Ваш князь оказал мне гостеприимство! В вашей стране знают, что феи не приемлют кровопролития. Так почему он творит казни, когда под его кровом находится фея?
– Но, миледи… Вас не принуждают участвовать или смотреть…
– Я требую прекратить любые убийства людей, пока я нахожусь в стенах княжеского дворца! Освободите этого человека и накажите его по-другому!
– Миледи…
– Князь Ришани приказал оказывать мне почет и исполнять мои желания. Вам известно об этом, милорд? Мое желание – чтобы эти жуткие казни прекратились! Исполняйте его!
Распорядитель казни растерянно поклонился и махнул рукой стражникам. Приговоренного потащили назад в узилище.
– Довольна ли миледи?
– Мне нужно слово чести, что он не будет казнен, когда я покину дворец. А еще я хочу видеть того человека, – она указала рукой на заросшее лицо Люса Ашера между тюремных решеток. – Я знала его в столице Неидов. Приведите его в мои покои. Мне нужно побеседовать с ним.
Через полчаса Люса приволокли в апартаменты княжеской гостьи. Охранник толкнул его на колени перед феей.
– Не смейте так обращаться с живыми людьми в моем присутствии.
– Он вражеский полководец и подстилка королевы Гретаны, миледи.
– Спасибо, я знаю. Он живой человек. И он – избранный моей сестры. Поэтому обращайтесь с ним достойно.
Стражник удивленно воззрился на Люса.
– Он – избранник Прекраснейшей?!
Все феи в миру именовали друг друга «сестрами». Эдера не стала уточнять, что имела в виду родную сестру, которая была человеком, а не феей.
– Я сказала, что этот человек – избранник моей сестры. Вы сомневаетесь в моих словах, солдат? Оставьте нас.
– Но ваша безопасность, миледи…
– О моей безопасности позаботится Черта. Вы свободны, солдат.
Охранник перевел взгляд с пленника на девушку. Фея нетерпеливо уперла руки в бока. Не такими он представлял себе ангельских созданий Элезеума… Если бы не дивная нечеловеческая красота, охранник подумал бы, что перед ним обыкновенная девица, склочная и надменная. Он поклонился и собрался выйти, но фея окликнула его:
– Стойте. Распорядитесь подать узнику обед и приготовить горячую ванну. И передайте князю Ришани, что фея Адеир просит его аудиенции.
Когда вконец озадаченный солдат вышел, Эдера повернулась к Люсу. С короткой неряшливой бородой, в грязном и драном рубище, синяками и царапинами на теле, некогда прекрасный маршал выглядел жалко и убого.
– Скоро тебе подадут еду, а потом ты сможешь вымыться и отдохнуть. Я не позволю им снова посадить тебя в подземелье. Садись и рассказывай. Как ты здесь оказался? Что с Сереной?
Люс удивленно взглянул на фею.
– Но, леди Эдера… Когда я покинул дворец, ты оставалась там. Ты видела Сожжение и Потоп собственными глазами. Я же лишь слышал о них от кситланцев.
Эдера передернула плечами. Не объяснять же Люсу, что ей ни до чего не было дела, пока она жила в королевском дворце. В том числе до родной сестры. Она даже не заметила, что Люс покинул дворец до Сожжения – чародейского пожара, который случился из-за магического поединка ее отца и брата. Сожжение испепелило землю в радиусе трехсот миль от королевского дворца.
Пленник воскликнул:
– Неужели ты не скажешь мне, что с Сереной?! Она выжила в Сожжении?
– Не знаю… Все, кто находился во дворце, должны были выжить. Дворец устоял против магического огня. А что могло случиться, когда прорвалась река, я не знаю… Фелион должна была защитить ее.
Фелион, волшебница из Старых Магов, покровительствовала обеим сестрам до того, как к ним вернулся отец. После воссоединения многострадального семейства Кедар она была рядом и пыталась поддерживать отца и дочерей, как могла. Эдера отвергала помощь волшебницы и обвиняла Фелион, что та знала и не сказала сразу, кем приходится девушке ее учитель и любовник, Придворный Маг Кэрдан. Серена, в отличие от сестры, не отталкивала Фелион. Она могла оказаться рядом, под ее защитой, когда мощь чародейской битвы пробудила речную богиню Иртел и ее воды обрушились на сгоревшую столицу, сминая на пути все, что устояло под колдовским огнем.
– Послушай, Люс. Если Серена жива, она пойдет туда же, куда собираюсь я. В Атрею, где мы родились. В наше родовое поместье – Кедари. Присоединяйся ко мне. Я заставлю князя Ришани отпустить тебя со мной.
Люс вздрогнул. Надежда на жизнь забрезжила в нем крохотной искрой. Но позволить ей разгореться опасно… В этом засушливом краю с его палящим солнцем, ежедневными кострами на главной площади и удушающим дымным чадом надежде было не выжить. Он покачал головой.
– Я приговоренный, миледи. Единственное место, куда князь отпустит меня, кущи Создателя.
– Он отпустит, если я потребую. Ты же видел, как здесь относятся к феям. Кэрдан не успел навести здесь свои порядки, – горько фыркнула она.
Надежда на жизнь сверкнула ярче. И не только на жизнь. На любовь, которую он оттолкнул, променял на пустое, эфемерное представление о родовой чести и гордости.
– Я боюсь поверить… – прошептал он.
– У меня получится. Не дрейфь.
Эдера постаралась быть как можно более убедительной. Главное, самой верить, что сумеет отбить его жизнь у кровожадного и мстительного князя. Эдера старалась не осуждать кситланцев, жаждущих справедливого возмездия над бывшими захватчиками. Она слышала, что бои в Кситлании были жестокими и кровавыми, завоеватели не щадили побежденных. Но она не видела той жестокости своими глазами. Зато видела горелые обрубки трупов на главной площади Кситлану. Это творилось рядом с ней, на ее глазах. И она не могла преодолеть отвращения к увиденному и к тем, кто это творил. Она пыталась сделать все что в ее силах, спасти тех, кого убивали у нее на глазах.
Толчок в живот оказался внезапным и болезненным. Эдера охнула и откинулась на спинку кресла, положила руки на живот.
– Какой же ты нетерпеливый, лорд Мэлдан, – пробормотала она. – Маленький, а такой нахальный. Потерпи чуть-чуть. Осталось не так уж долго. Скоро ты увидишь свет.
– Лорд Мэлдан? – переспросил Люс.
– Так звали его прадеда. Его жизнь сложилась счастливее, чем у потомков. Надеюсь, его имя принесет малышу удачу.
Пленник недоуменно смотрел на фею. Та принялась гладить руками свой живот, и тогда до него начало доходить.