Страница 23 из 33
Несмотря на камни, улов животных был порядочный. Около 5 ч вечера командир решил стать на ледяной якорь, чтобы набрать с льдины воды. Через час была получена от Вилькицкого радиотелеграмма с разрешением идти дальше по направлению к Челюскину, но командир был так переутомлен, что буквально не был в состоянии встать, и мы остались стоять на ледяных якорях. Простояв на якоре до 4 ч утра, мы двинулись дальше. Утром в 9 ч я вышел на палубу и увидел, что мы шли в очень узком канале между двух громадных ледяных полей, а впереди виднелись две небольшие перемычки, примерно метров по 200 шириной. Канал этот шел на запад, т. е. прямо по курсу к мысу Челюскин. Достойна внимания та быстрота, с которой перемещаются эти громадные ледяные пространства; канал все время менял свои контуры, то расширяясь, то сужаясь, он извивался, как живой червяк. К первой перемычке подошли между 9 и 10 ч утра и начали ее ломать, причем на вид казалось, что это совсем пустяки и через несколько минут мы уже будем на той стороне. Лед действительно ломался, и постепенно перед кораблем образовалась масса битого льда, похожая на шугу крупного размера, которая, уменьшая инерцию корабля, ослабляла силу удара. Были даже моменты, когда командир хотел отказаться от дальнейшей колки и повернуть обратно. В то время как мы пробивали первую перемычку, вторая неоднократно сходилась и расходилась, причем канал или совершенно закрывался, или же делался очень широким. Здесь впервые удалось наблюдать образование торосов; когда одно поле сталкивалось с другим, то кромки льда ломались и нагромождались друг на друга. Картина эта не представлялась особенно величественной только потому, что почти совсем не было ветра и все происходило медленно и без шума. Первую перемычку удалось сломать только к 1-му ч дня, а около двух стали заниматься второй, с которой и справились к 4 ч, выйдя на сравнительно чистую воду. Прямо по курсу нам встречался исключительно мелко раздробленный лед, но справа и слева до самого горизонта тянулись необозримые ледяные поля. Наконец около 9 ч вечера впереди, немного налево, увидели какой-то темный предмет, напоминающий силуэт корабля; тогда командир изменил курс немного к югу, и вскоре открылся берег мыса Челюскин. Через полчаса мы уже в бинокль увидели знак «Зари»[88]. Ровно в 10 ч 15 мин вечера 19 августа мы отдали якорь у мыса Челюскин между восточной и западной косами, т. к. бухточка между ними была заполнена льдом.
На другое утро к нам присоединился и «Таймыр». Хотя погода была пасмурная, но тумана не было, и Никольский, фельдшер Мизин и еще кое-кто поехали на берег. Я же предпочел остаться тралить.
К сожалению, улов был очень беден и ничего нового не дал. К 2 ч вернулись съехавшие на берег, причем Мизин убил белого медведя и принес несколько образцов камней. С «Таймыра» тоже поехали на вельботе начальник экспедиции и еще несколько человек. В 2 ч 50 мин «Вайгач» снялся с якоря, и, т. к. ледяные поля нас довольно основательно зажали, мы стали выбираться на чистую воду. Через 2 ч мы уже шли курсом на северо-запад. Свободной ото льда воды было довольно много, хотя к югу вдоль берега тянулись поля, препятствующие приблизиться к берегу для съемки. В 6 ч вечера справа по курсу открылась земля, показавшаяся нам сначала небольшим островом, но которая, по мере приближения к ней, все росла и росла. В подзорную трубу можно было рассмотреть уходящие в глубину страны горы, покрытые снегом, а также и ее южный мыс. Не представлялось никаких сомнений, что это юго-западный берег открытой нами Северной Земли. К востоку она становилась низменной и как бы переходила в косу; по-видимому, остров Малый Таймыр не есть самостоятельный остров, а просто конечный мыс подводной косы этой земли. Выйдя на верхнюю палубу в 1-м ч ночи, я увидел, что мы все еще шли вдоль берегов этой земли. По расчетам нашего штурмана Неупокоева, Северная Земля простирается на запад по крайней мере километров на 130. Удивительно, как это раньше ее никто не видал? Ночью с «Таймыра» была получена неутешительная телеграмма, в которой говорилось, что он зажат у Челюскина льдами и его несет на восток.
На следующее утро мы все еще шли вдоль берега Северной Земли, который на сотой миле резко поворачивает к югу, склоняясь к архипелагу Норденшельда. Оказалось, что в полдень нам оставалось всего 28 миль до траверза Русских островов[89], наиболее северных из архипелага Норденшельда. Пространство воды, по которой мы шли, было довольно большое и относительно свободно ото льдов. Вдоль всего берега шел не то береговой припай, не то большое поле, перерезанное полыньями. Тоже и к югу вдоль берега Таймырского полуострова тянулись поля, и, хотя между ними и были полыньи, шедшие к югу, входить в них было рискованно, т. к. можно было быть зажатым. Около 11 ч утра на берегу был усмотрен большой ледяной столб метров в 10 высотой. Явилось даже предположение, что столб этот сделан руками людей, и казалось, что он стоит на пьедестале. В 12 ч мы стали на ледяной якорь, я опускал трал за планктоном и измерял донную температуру. В 1 ч дня снялись с якоря и пошли для описи берегов Северной Земли. За это время ледяные поля отошли, и мы могли довольно близко подойти к берегу. Около 3 ч дня я поднялся на мостик, чтобы посмотреть берег; он горист, но горы невысокие, покрыты снегом. Некоторые находили присутствие на них ледников, я же лично их не видел; если они там действительно были, то, должно быть, очень тонкие, подобные тем, какие мне пришлось видеть на северной стороне этой земли в прошлом году. Величина вновь открытой земли, по-видимому, огромная; по широте она тянется километров на 400. Видел одну речку, которая, по-видимому, не замерзла. Море около берегов совершенно очистилось ото льда, обнаружив огромное пространство чистой воды. У самого берега, с корабля по крайней мере, не видно припая; это обстоятельство тоже заслуживает внимания. Утром видели два айсберга. Прояснило, береговые горы стали выделяться отчетливее, представляя собою все более и более величественные картины. Наконец и мне пришлось самому убедиться, что там имеются ледники, спускающиеся с гор на низменную береговую черту. Горы отступают от пологой прибрежной полосы вглубь страны. Они черные, каменистые, пласты в обнажениях располагаются наклонно, под углом градусов в 45. В 9 ч вечера мы подошли к восточной оконечности Северной Земли; горизонт был удивительно чист, так что совершенно ясно можно было видеть те мысы, которые мы видели в прошлом году, открыв землю с севера. В то же время на горизонте, почти на восток от нас, открылся остров Малый Таймыр в виде узкой черной полоски, причем небо над ним было совсем темное, следовательно, там была чистая вода, а не лед. Относительно предполагаемого соединения его с Северной Землей вопрос остается пока открытым. На севере за этой землей виднелись громадные торосистые нагромождения, что заставляло думать о невозможности прохода с севера в этом году.
Теперь мы уже шли по направлению к проливу между островом Малый Таймыр и Северной Землей. У самого восточного мыса земли мы увидели на вершинах гор громадный глетчер, или, вернее, фирновое поле, которое на большом пространстве покрывало плоские куполообразные вершины гор и заполняло все впадины между этими вершинами. Издали этот глетчер казался облаком или полосой тумана, покоившейся на горных вершинах, и лишь только при более внимательном рассмотрении в трубу можно было увидеть ледяной покров, волнообразная поверхность которого блестела, отражая падающие на нее лучи заходящего солнца. Затем один за другим стали вырисовываться мысы восточного берега, и, между прочим, один конусообразный, покрытый снегом идеально белого ослепительного цвета, а дальше во мгле виднелся еще массивный гористый мыс. Земля произвела на меня очень сильное впечатление. Особенно в тот день при вечернем освещении и прозрачном воздухе. 21 августа мы прошли 70 миль вдоль берегов новооткрытой земли, производя съемку, которая, кстати сказать, отлично удалась. Вскоре после того как открылся остров Малый Таймыр, немного влево от нашего курса открылся еще остров: низменный, довольно большой, километров, пожалуй, около 7 длиною. По всем вероятиям, это был остров, открытый в прошлом году доктором Старокадомским[90]. По-видимому, это все-таки острова, отделенные друг от друга проливами, т. к. кос между ними не было видно[91]. Хотели подойти к острову Малый Таймыр, но как раз по нашему курсу вдоль его южного берега простиралось громадное ледяное поле, почему, подойдя к этому полю, мы повернули вдоль его кромки немного на юг, а потом легли на обратный курс.
88
Речь идет о гурии из темно-серых плит (сверху – куски белого кварца), сложенном участниками Русской полярной экспедиции под руководством барона Э. В. Толля 1 сентября 1901 г. на мысе Чекина (до 1969 г. – мыс Щербина), находящемся в 6 милях к востоку от мыса Челюскин. В 1919 г. разобран береговой партией экспедиции Р. Амундсена. Восстановлен под руководством В. А. Троицкого в 1972 г. – Сост.
89
«Русский – остров на севере архипелага Норденшельда. Впервые положен на карту как часть суши Таймыра в 1741 г. Х. Лаптевым. В 1901 г. Ф. А. Матисен посчитал остров за несколько островов, названных им островами Русскими. В 1932 г. экспедиция на г/с „Таймыр” установила, что в действительности эти „острова” являются одним крупным островом, который и назвала о. Русский» (Попов С. В., Троицкий В. А. Указ. соч. С. 200). – Сост.
90
Остров этот назван островом Старокадомского [в 1914 г. – Сост.]. – Ред.
91
А. М. Лавров писал в своей рецензии: «Несколько неясны сомнения Э. Е. Арнгольда об обособленности островов Малый Таймыр и Старокадомского. Как известно, после гидрографических работ экспедиции в 1913 и 1914 гг. сомнений в этом не возникало. Лишний раз это подтвердилось при посещении этих островов в 1919 г. 20–24/IV санной партией Тессема во время зимовки экспедиции Р. Амундсена на „Мод” у мыса Челюскина» (Лавров А. М. Указ. соч. С. 102). – Сост.