Элемента.N

— Он бросил меня, — сказала она спокойно, — изменил и бросил. Они все меня бросили. Дэн, Изабелла, Арсений. Я понимаю, они были его друзьями. Его, не моими. У меня же остался только ты. И понимать, что и я тебя бросила ради него, было очень горько.

— Ты никогда меня не бросала. И я тебя никогда не брошу. Я здесь. Я с тобой. И я буду с тобой, когда ты вернёшься в своё тело. Буду рядом всегда.

— Нет, — сказала она и отстранилась. И сделала от него два шага назад, — Нет! Я не вернусь в это тело.

Она отрицательно мотала головой и с ужасом смотрела на то, что осталось от неё на кровати.

— Я не могу. Я, правда, не могу, — она смотрела на Феликса как затравленная собака, — Ещё раз я не смогу через это пройти. Я не выдержу.

Феликс безнадёжно опустил голову. Он верил ей. Чудовищные, непосильные муки он видел в её взгляде. Он не мог заставить пережить её всё это заново, и он не знал, что ему делать.

— Я знаю, как можно ей помочь, — услышал он спокойный голос Эммы и поднял глаза на девушку, — Я могу попасть в её тело.

— Ты? – переспросил он удивлённо.

— Да, твой отец сто раз делал это со мной. Думаю, в сто первый раз это получится и у его сына, — криво улыбнулась она, — И у нас есть то, что для этого надо – ты и Неразлучники.

Феликс знал, что такое Неразлучники. Он видел их изображения в бумагах ордена, но то, что он сейчас держал в руках, всё же от рисунков отличалось. Это было не ожерелье, не кулон, это была пряжка пояса в виде фигурок двух лебедей. Тяжёлая выкованная из меди с большим искусством, она застёгивалась так, что выгнутые шеи лебедей образовывали фигуру в форме сердца. И с обеих сторон она выглядела одинаково рельефно и выпукло.

Для того, чтобы извлечь душу Эммы из тела старушки Ева привязала к пряжке кусок обычной бельевой верёвки, так с верёвкой Феликс и держал её сейчас в руках. Наверно, это было немного неуважение к древнему артефакту – ярко-зелёный бельевой шнур — но это работало, и это было главное.

Феликс расстегнул пряжку, чтобы просунуть её у Евы под спиной, перевязал шнур – талия Евы была почти в два раза тоньше бабкиной, и когда Эмма заняла своё место внутри неё – застегнул.

Она сделала судорожный вздох и открыла глаза.

— Ева? – спросил Феликс тревожно.

— Эмма, — чуть слышно ответила девушка.

— Как себя чувствуешь? – спросила Ева.

— Хочу в туалет, — улыбнулась она и протянула Феликсу руку.

Он не стал рисковать и до туалета донёс её на руках, там с ней осталась Ева.

Удивительно, что она пролежала без еды и воды пять дней и даже была в сознании, и даже сама ходила. Наверно, ей нужна была капельница с каким-нибудь питательным раствором, но для это им нужен был Дэн. И теперь уже не сама Ева, а Эмма в её теле категорически запротестовала. Её напоили. И под чутким руководством Евы Феликс первый раз в своей жизни варил куриный бульон.

— Тебе сильно повезло, что тело без души сильно замедляет свою жизнедеятельность, — сказал Феликс Еве, дуя на ложку с бульоном. Всё же она была очень обессилена, и даже согласилась на то, чтобы её кормили, — После такой потери крови и столько дней ничего не есть!

Он сокрушённо покачал головой. Ева-Эмма, которую он кормил, была неразговорчива и подавлена. И глядя на её красные глаза, Феликс понимал, что она изо всех сил старается не плакать.

— С кем из нас ты сейчас разговариваешь? – сказал ему голос из ниоткуда — судя по нему Ева сидела на диване рядом с Евой—Эммой.

— Разумеется с тобой, — ответил он девушке. — Ты же приняла такое странное решение — жить без тела.

— И я понимаю сейчас, почему она его приняла, — вступилась Эмма, — Это, правда, невыносимо. Такая боль! – и тяжело вздохнула. — Но почему? Почему он так поступил?

Её губы затряслись, и она отодвинула от себя ложку с супом. Феликс подал ей салфетку, но она неожиданно справилась.

— Господи, я и в половину так не любила Шейна, — снова тяжело вздохнув, сказала она.

Феликс посмотрел на девушку с недоумением.

— Ты любила Шейна?

— Феликс, ты вообще слушал, что я тебе говорила? – сказал Евин голос.

— Ева, прости, я слушал, но, видимо, услышал не всё.

— Эмма – жена Шейна, которая погибла по вине твоего отца, — ответил голос.

— Нет, — возразила Эмма точно таким же голосом, — Филипп не виноват. Это была трагическая случайность и это я настаивала в продолжении экспериментов. И кстати, сними с меня этих птичек, они что-то слишком туго застёгнуты.

— Ты хочешь выйти? – испуганно переспросил Феликс, имея в виду «выйти из Евиного тела».