Девочка и стол

Стол застучал ящиками.

– Ужасно, как Великий ледяной маневр15? Джек, мне иногда кажется, что в твою древесину впиталась вся история Швеции.

Стук-стук.

– Да брось, это было лет пятьсот назад. Ну да, осадочек остался, но будь сильным столом.

Джек застучал с большим энтузиазмом.

– Так, все, никакую Данию мы захватывать не будем. Угомонись, великий полководец. Помоги лучше с песней.

Стук-стук.

– Ну вот, можешь же, когда нужно. Так и запишем: начинаем в Ля-мажоре. Я попробую сыграть что-то теплое, я хочу, чтобы эта музыка согревала, – девочка задумалась на миг. – Знаешь, Джек, может, я дам послушать эту песню маме с папой. Да, они скорее всего будут злиться, но может быть их холодные сердца наконец-то потеплеют. Музыка – это все, что я умею, что-нибудь обязательно получится.

Джек ничего не ответил.

Септима была прирожденным музыкантом, жаль, этого никто не замечал: она могла представить мелодию у себя в голове и тут же ее записать. Ноты просто лились потоком и заполняли партитуру. Ей хватило двух часов, чтобы сочинить песню, которая называлась «Мой друг – Джек».

– Да я в ударе сегодня, Джек.

Стол зашумел, как ликующий морж.

– Ой, прям захвалил. Но ты еще не слышал песню. Мне нужно ее отработать на пианино. Хорошо, что к нему можно наушники подключить, а то мама меня бы урыла. Помню, однажды я играла Рахманинова, а потом неосознанно перешла к импровизации. Это было так круто, но когда мама услышала, что я играю что-то не старое как динозавры, то начала проповедовать свою лекцию про светлое будущее и «мечту».

Джек вопросительно постучал. Он был крутым столом, для него не составляло труда изобразить вопрос в стуке.

– Да знаю я, что песенный жанр подразумевает вокал, но пою я не очень, да и… Вот знаешь, Джек, я всю жизнь играю сюиты, сонаты и прочие формы музыки, да там голову сломаешь от всех этих названий и их классификаций. Но я хочу, чтобы моя песня была просто песней, даже если она не песня.

Септима взяла партитуру, установила ее на пианино, и сыграла несколько раз в наушники.

– Вау, как же это классно – быть музыкантом и воплощать свои идеи в жизнь!

Стол издал звук.

– Завтра в полдень, Джек. Приходи в колизей Септимы на Мелоди-стрит. Все билеты проданы, но для тебя у меня завалялся один – в вип-сектор. Только не опаздывай, – сказала девочка в красном платье.

***

Септима хоть и была одинокой девочкой, но ее всегда отличало умение слушать. Всякий раз, когда она оказывалась на конкурсах, где находилось много людей, девочка внимательно слушала, что говорят участники, зрители, персонал, и брала для себя ту информацию, которую считала полезной или веселой. Септима не смотрела ни одного фильма в своей жизни, но узнала много про кино от других. Богатая фантазия девочки помогала визуализировать незнакомое искусство. Может быть, это не всегда было точно, но во всяком случае, такой способ помогал Септиме не отдаляться от мира поп-культуры, ведь в конце концов она хотела завести друзей и быть с ними на одной волне.

***

Наступило долгожданное завтра.

Септима никогда не врала родителям насчет травмы, хотя могла растянуть свой отдых от фортепиано еще на несколько дней. Срок ее восстановления должен был занять около месяца, на что и ориентировались Джон с Лорой. Однако, девочка пошла на поправку немного раньше.

Септима дождалась, когда родители уедут. До прихода репетитора по английскому языку оставалось еще полчаса, так что в доме, где всегда играла музыка, осталась только Септима и Джек.

Девочка надела свое лучшее красное платье – у нее их было несколько, – взяла карандаш и поднялась на банкетку.

– Дорогие зрители, многоуважаемый стол Джек, мисс кроватка, сеньор шкаф и мистер стул, сегодня я – Септима фон Квинта из ордена Юнайтед Квинтс – презентую вам свою дебютную песню – «Мой друг – Джек».

Стук-стук-стук, – зааплодировал стол.

– Большое спасибо, что вы пришли, для меня это очень важно. Я пережила травму пальцев, но сейчас мои руки в порядке, и первой публикой, для которой я сыграю, – будете вы! – громко произнесла девочка.

Септима просто сияла, ее добрая улыбка делала этот пасмурный день ярким и красочным.

– Вы готовы?

Стол заскрипел.

– Я не слышу! Вы готовы?

Стук-стук-стук, – Джек стучал как Ларс Ульрих16.

Септима села за фортепиано, положила счастливые десять пенсов рядом с партитурой, выкрутила громкость на полную и начала играть. Ее пальцы филигранно бегали по клавиатуре. Она играла искренне, эмоционально, чувственно и грациозно, заставляя звучать каждую ноту. Черно-белая жизнь Септимы окрасилась в яркие, сочные тона. Пока девочка била по клавишам, ее комната превращалась в волшебный мир, в то самое сказочное королевство Сэптилэнд, в котором она жила, когда была маленькой принцессой.

Руки Септимы двигались изящно, она закрыла глаза и наслаждалась тем, как льется музыка. Это был не Моцарт, не Бетховен и не Лист, это была Септима Хадсон – девочка в красном платье, которая отдавала часть себя вместе с мелодией.

В финале прозвучал торжественный септ-аккорд. Девочка зажала правую педаль пианино, чтобы звук как можно дольше не уходил из комнаты, опустила руки и взглянула вверх. Ее тяжелый вздох говорил сам за себя. Септима выложилась на полную, отдала все свои силы и эмоции.

Аккорд затих и наступила тишина.

Девочка повернулась к Джеку.

– Ну как тебе, Джек?

Стол аплодировал всеми своими ящиками.

Септима улыбнулась, а потом четко и уверенно сказала:

– Я изменю их, изменю их всех своей музыкой! Обещаю тебе, Джек!

***

Позднее в дом, где всегда играла музыка, пришел мистер Нэйл – преподаватель английского. Септима была так довольна своим выступлением, что с радостью взялась за учебу. Девочку переполняли чувства, потому что она впервые что-то создала. Ей хотелось сыграть эту песню всему миру, но прежде она должна была донести свои эмоции до родителей.

Когда Джон и Лора Хадсоны вернулись домой, Септима сразу же побежала к родителям, дала им партитуру и сказала:

– Мама, папа смотрите, что я сочинила, позвольте мне сыграть для вас эту музыку! – девочка была полна надежд, она верила, что ноты могут что-то изменить, нужно только немного постараться.

Лора взяла листок с партитурой у дочери, взглянула на ноты и какое-то время молчала. Ее лицо выражало безразличие. Кажется, она не понимала, что нужно делать и размышляла о том, как бы поступила мисс Эмери.

– Септима, дорогая, послушай, это хм… хорошо, что ты пытаешься сочинять музыку, но тебе лучше сосредоточиться на исполнении программы для будущего конкурса. Из-за травмы тебе придется догонять конкурентов, – сухо сказала Лора.

Септима повернулась к папе.

– Дочка, если ты будешь тратить время на эти глупости, то поставишь крест на своем блестящем будущем, – разозлился отец девочки. – Разве ты не мечтаешь играть вместе с Королевским оркестром? Мы с мамой стараемся сделать все для тебя, чтобы исполнить твое сокровенное желания. Тебе может показаться, что мы неправы, но в конце ты скажешь нам «спасибо», когда будешь выступать с лучшими музыкантами мира перед лучшей публикой мира.

– Хорошо, – прошептала Септима и ушла к себе.

Деревянные причины

Девочка в красном платье открыла дверь в свою комнату. Ее лицо ничего не выражало. Никаких эмоций, но внутри все кипело. Септима спокойно выдохнула, закрыла дверь, и по ее щекам потекли слезы. Она упала как подкошенная, прислонилась к двери и тихо заплакала. Ей было больно.

Джек молчал.

Бывают такие моменты, когда лучше не трогать человека. Это был такой момент.

В тот день внутри Септимы что-то надломилось. Страх закрался в ее сердце, и девочка больше не показывала свою музыку никому, кроме Джека. Она узнала, что мир может быть очень жестоким, что даже самые любимые и дорогие люди могут сделать тебе больно.

15

Тактический прием, разработанный и осуществленный Фридрихом Вильгельмом I в ходе Датско-шведской войны 1675—1679 года.

16

Барабанщик метал-группы Metallica.