Страница 51 из 162
— Я нормально, нормально, — отмахнулась она, когда он попытался её придержать.
— На, выпей, — Света наконец принесла воды.
— Да что случилось-то, Света? — обратился он к девушке, имя которой слышал.
— А не знаю, Денис Германович, я воду несла. Галя, что с ней? — обратилась она к той, что принесла аммиак.
— Даш, ты как? — Галя нагнулась к уже заметно порозовевшей девушке. — Давай-ка я окно закрою, а то простынешь ещё.
Девушка отпустила подоконник, выдохнула, покосилась на открытую дверь.
— Фу! Простите, это я с испугу. Ой, сердце до сих пор колотится, — и она приложила руку к груди. — В общем, я заглянула посмотреть, всё ли там в порядке, — она опять показала на дверь. — Смотрю, там плакат какой-то лежит, я развернула посмотреть, а она с кровати как зашипит. Как змея!
— Кто? — переспросил Дэн.
— Кто-кто! Да Купчиха эта ваша! — и она кое-как стала продолжать сквозь слёзы. — Я повернулась, а она шипит «дай сюда!» и руку ко мне тянет.
И для наглядности Даша показала, как тянула к ней бабка костлявую руку. Девчонки в ужасе раскрыли рты. Вылезшие из своих комнат на шум бабки все как одна начали креститься. А Дэн бросился со всех ног в ту самую дверь.
Бабка сидела на кровати и держала перед собой развёрнутую репродукцию. Вполне себе живая и даже довольная.
— Евдокия Николаевна? — он слегка наклонился, заглядывая на старушку сбоку.
— Ййаа, — прошипела она, потом слегка откашлялась и сказала вполне внятно, — я!
И Дэн чуть сам не рухнул в обморок, потому что она не только говорила, она улыбалась, и она только что пошутила, потому что, произнося это «Я!», попыталась на военный манер приложить руку к голове.
Как вовремя в его руке оказалась эта не выкинутая ватка с нашатырем! Он заметил, что машет ей у себя под носом, только когда услышал дружный смех у двери. Все, кто был до этого в коридоре, стояли сейчас и в комнате, и в дверях и смеялись. И Дэн тоже засмеялся и больше всего от счастья, потому что да, у него получилось!
Заплаканная Даша присела возле старушки:
— Простите, я от неожиданности!
Старушка, кажется, ничего не поняла и просто погладила её по голове.
Сквозь толпу протискивалась Екатерина Петровна, её голос был слышен ещё с коридора:
— Так, что это здесь за собрание? Девочки, давайте-ка за работу! Вера Львовна, уберите отсюда свою швабру, ещё, не дай Бог, споткнется кто!
Все потихоньку стали ретироваться, даже постояльцы. А Екатерина Петровна, высокая, стройная, как всегда на каблуках, вошла в комнату. Она молча посмотрела на Дэна, на Купчиху, на скрутившийся в трубочку плакат на её кровати. Начала с плаката. Развернула, оценила, недоверчиво спросила:
— Поле!?
— Рожь, — пояснил Дэн и добавил, — Шишкин.
Главврач отложила плакат, развернулась на каблуках и, засунув руки в карманы белого халата, обратилась к старушке:
— Евдокия Николаевна, так вы у нас все это время немой, оказывается, прикидывались?
— Дайте закурить, — хрипло, но вполне уверенно обратилась бабка к Дэну. Под гневным взглядом Екатерины Петровны Дэн покраснел как школьник. Старушка между тем, понимая, что здесь помощи не дождешься, прокандыбала к комоду и извлекла из него сигарету и зажигалку. Потом приоткрыла окно и села перед ним на привычное место.
— Я не поняла… — начала было Екатерина Петровна.
— Цыц! — властно гаркнула на неё бабка и с удовольствием затянулась.
Главврач в ответ лишь с возмущением развела руками и направилась к выходу, давая жестами давая понять Дэну, что ему сейчас достанется. Они шли по коридору, из которого любопытных как ветром сдуло, и приоткрытые двери на их пути тоже спешно закрывались.
— Пойдем, наверно, в мой кабинет поговорим, — предложила главврач и первая начала спускаться по лестнице на первый этаж.
— Я, конечно, многое в жизни видала, — начала Екатерина Петровна, когда за ними закрылась дверь, — но,чтобы немые говорить начинали! Это просто чудо какое-то! Кофе? — она показала на кофемашину.
— Да, если можно, покрепче, — ответил Дэн и немного расслабился, понимая, что нагоняй отменяется.
Она кивнула и, продолжая хлопотать, спросила:
— Как тебе это удалось?
— Да, ещё рано о чём-то говорить. А вообще, технически, она никогда и не была немой, — пытался оправдаться за свои успехи Дэн.