Страница 47 из 162
— В общем, тогда давай по десерту и ко мне. Или к тебе. Как хочешь. И покончим с этим раз и навсегда. Если тебе так уж приспичило затащить меня в койку — не обязательно на мне жениться.
Она допила то, что осталось в бокале, и протянула его снова. Она понимала, что эта решимость в ней, наверно, от шампанского. И если он согласиться, то она ни за что не пойдет на попятную, но перед глазами возникло лицо доктора из далекой деревенской больницы, и ей невыносимо захотелось заплакать.
— Ева, нет, — он наполнил бокал и посмотрел на неё внимательно и спокойно. — Не надо жертв. И делать из меня монстра не надо. Хотя, — и он выразительно почесал несуществующую мефистофелевскую бородку.
Ева улыбнулась.
— Давай выпьем за дружбу, — он поднял свой бокал, от которого за весь вечер едва ли отхлебнул и половину. — За дружбу между Серым волком и Красной Шапочкой.
— Между Золушкой и Злой мачехой, — добавила Ева.
— Между Лисой и Колобком.
— Между Евой и Феликсом, — закончила она этот тост и выпила.
— Надеюсь, я не нарушил никакие твои планы, — улыбнулся он.
— О, к счастью, двух кошек я ещё не завела, поэтому мне не нужно их кормить, — ответила Ева.
— Да, помню, был в твоих планах на жизнь такой пункт — завести двух кошек. Мне кажется, он стоял как раз после пункта завести ребёнка.
— Не после, а вместо, — уточнила Ева, — я ещё просто не решила, что лучше.
— Вот с кошками я тебе вряд ли помогу, хотя, если какие породистые нужны из-за бугра, я думаю, могу попробовать.
— О, нет, котят как раз, если что, я буду брать каких-нибудь самых обездоленных, — улыбнулась она. — А вот если ребёнка, можешь не сомневаться, лучше кандидата мне не найти. А время-то поджимает, биологические часы тикают. Ты, главное, не пропадай!
— Вот ты шутишь, а я бы серьёзно согласился. Я бы даже просто донором спермы согласился стать, если уж ну совсем не судьба.
— Не, ну так-то уж усложнять зачем, — она попыталась улыбнуться, но у неё это получилось плохо. — И я не шучу. Вряд ли я стала бы тебе хорошей женой, но иметь похожего на тебя дитёнка — это так заманчиво. Значит, если уж совсем не сложится, я могу на тебя рассчитывать?
— О, да, — снова улыбнулся Феликс, — и если мы поговорим об этом ещё немного, то я, пожалуй, соглашусь на твоё предыдущее предложение, и мы поедем ко мне.
— Извини, — улыбнулась она, — но предложение уже закрыто, — и посмотрела прямо в его нереальные аметистовые глаза.
— Вот так всегда! — он посмотрел на неё с нежностью.
Она готова была залезть под стол и там запихивать в себя этот десерт, лишь бы он на неё не смотрел так. Ей было приятно, что он за ней ухаживал, что он у неё был, что он давал ей силы жить дальше и поддерживал в ней её веру в себя, но она его не любила. Иногда, глядя на рельеф на его груди, выступающий упругими гладкими мышцами, ей хотелось к нему прижаться и раствориться в нём, но он пах дорогим парфюмом и чем-то чужим и диким, и каждый раз, когда, проявляя слабость, она прижималась к нему, в ту же секунду ей хотелось его оттолкнуть.
Она потыкала вилкой в твердое как камень безе, лизнула горькое от безобразного количества жимолости варенье и отставила от себя и десерт. Похоже, из этого ресторана она уйдет сегодня голодной.
— Надеюсь, я не испортила тебе сегодня вечер, — сказала она, подводя итог.
— Нет, ты испортила мне жизнь, а вечер ничего, вполне сносный, — улыбнулся он.
— Я даже не спросила, где ты был и где в этот раз проходили съёмки, — виновато пожала плечами Ева.
— Да, ты эгоистичная сволочь, — хитро улыбнулся он. — А съёмки были немножко в Каннах, немножко в Венеции. Через пару дней полечу в Лондон. Я тебе, кстати, подарок привез, — и он полез в карман и достал медную безделушку в виде попы в белых купальных трусах в горошек с надписью «Ca
es».
— Какая прелесть! — всплеснула Ева руками.
— Один рукастый дядька в Каннах сам их делает, у него каких только поделок нет, но все в единственном экземпляре. Таг шта, эксклюзивчик, можно сказать, — он снова улыбнулся открыто и искренне.
— Спасибо! — Ева протянула ему руку для рукопожатия. И это снова была ошибка. Он легонько пожал её руку, а теперь не хотел отпускать.
— Простите, вы не подпишете, — услышала Ева и повернулась к девочке, протягивающей Феликсу журнал с фотографией его безупречного лица рядом с дорогими часами, — Вы же Феликс Ранк?
Ева убрала руку, Феликс дежурно улыбнулся.
— Да, конечно, — он достал из внутреннего кармана ручку и согласно кивнул. — Как вас зовут?