Долгая полночь

Баргест любил гулять, и когда был не нужен хозяйке, часто уходил далеко – так, что уже не слышал её голоса. Это случилось и сейчас. Серебряный браслет у Жанны отобрали, и позвать духа она могла лишь рисунком – или прямо из-за Грани.

Рисовать Жанна не могла. Берт внимательно следил за ней, а когда отлучался, крепко привязывал к какому-нибудь дереву, не позволяя даже шевельнуться. Но удержать в теле её дух он не мог, чем и собиралась воспользоваться Жанна.

– Ты что-то задумала, фея, – сказал Берт, завязывая узел. Жанна полулежала у дерева, следя за движениями рыцаря. Глаза её были прикрыты, но сквозь густые ресницы она могла видеть всё, что хотела.

– Быть может, – легко согласилась она. – Но что я могу сделать, когда меня держат твои верёвки?

– Много чего. Так что я не стану спускать с тебя глаз.

– Как будто до того ты хоть раз отворачивался, – фыркнула Жанна.

– Спи, фея, – сказал Берт.

Жанна улыбнулась ему и отвернулась. Грань ждала её.

Она проснулась посреди мёртвого леса. Осторожно поднялась, пытаясь понять, реальность вокруг или же забытый сон. Пошевелила рукам – путы исчезли.

До сих пор Жанна всегда встречала за Гранью факелы и свечи – то немногое, что люди успели придумать для рассеивания мрака. Иногда это было нечто иное, как те стеклянные шары, что сияли в её руках в Доме тысячи дверей. Здесь же царила тьма. Лишь неясные контуры деревьев проступали в тусклом лунном свете.

На какой-то миг Жанна похолодела при мысли о том, что не найдёт света. Это означало бы вечные скитания в тёмном царстве и робкую надежду выбрать когда-нибудь обратно, под солнце, попав в тело какого-нибудь блаженного – не притворщика, как Берт, а настоящего. Но, словно повинуясь её страху, из травы проклюнулись цветы – и в середине каждого бутона засияло крошечное солнце.

Жанна сорвала один из цветков и поднесла к лицу. Белые мясистые листья, туго свёрнутые, нераспустившиеся, не пахли ничем. За ними проглядывалась жёлтая сердцевина, которая и светилась, разгоняя темноту. Колдунья поглядела по сторонам – такие же цветы один за другим вырастали по всему лесу, превращая царство мрака в звёздное небо на земле.

Россыпи жёлтых огоньков замелькали перед глазами, когда она сделала первый неуверенный шаг. Как и всегда в астральном мире, не было нужды выбирать осмысленное направление – мечты и желания найдут его сами. Жанна успела пройти шагов десять, прежде чем цветы снова поплыли, а среди деревьев мелькнула фигура в белом платье.

– Зачем ты преследуешь меня? – не отрывая взгляда от духа, спросила Жанна.

Женщина в Белом медленно покачала головой.

– Многие думают, будто я привязана к кому бы то ни было или одариваю человека своей любовью, – сказала она. – Но это не так.

– Тогда почему я снова встречаюсь с тобой?

– Разве я не дала ответа? Это всё – одна большая случайность, и ничего больше.

– Хватит! – Жанна закрыла уши ладонями. – Я не понимаю.

– Ищи, госпожа Мируа. Может, найдёшь.

Она исчезла вмиг. Только что в море светящихся цветов стояла белая фигура – и вот там уже нет ничего, лишь примятые нарциссы говорили о том, что здесь вообще кто-то был. Жанна растерянно замерла, не в силах двигаться дальше.

Этот мир подчинялся собственным законам. Здесь она – гостья, а духи и призраки – хозяева. Но даже хозяевам не позволено разрушать законы этого места.

Никто не может исчезать и появляться из ничего.

– Кто же ты такая? – медленно проговорила Жанна. Вопросы всё множились, а ответов не было.

Но она пришла сюда позвать друга, а не задавать вопросы. Балгурф должен быть где-то рядом – за Гранью нет расстояний. Нужно лишь, чтобы он услышал. И тогда Жанна сможет попросить его прийти помочь не только здесь, но и в мире людей. А уж там баргест сумеет избавиться от Берта.

– Балгурф, – прошептала колдунья. Никто не отозвался, лишь нарциссы колыхнулись, словно от ветра. – Милый мой пёсик, ты меня слышишь?

Кто-то заскулил меж теней. Жанна быстро обернулась на звук, но успела увидеть лишь неясный силуэт.

– Балгурф! – крикнула она, наплевав на все опасности. Из тени вышел чёрный волк – и колдунья с ужасом увидела, что это не Балгурф.

Тогда она побежала.

Где-то позади затрепетали цветы под лапами преследователя. Жанна виляла среди деревьев, продиралась сквозь стремительно поднимающиеся колючие кусты и понимала, что это конец. Волк не оставит её в покое, Балгурф далеко, а она не сможет бежать вечно.

Но и сдаваться она не могла. Нарциссы оплетали ноги, несколько раз Жанна упала, тут же вставая и продолжая бежать. Волк пыхтел где-то позади, отставая лишь потому, что миром этим управляли эмоции, а не мышцы.

Лишь когда спустя целую вечность этой погони над лесом зазвенела флейта, Жанна поняла, что спасена.

Она бросилась на звук. Из-за спины зашелестела трава, в ногу впились острые зубы, и Жанна, не глядя, пнула духа по носу. Смертельный захват разжался...

...и она проснулась снова посреди того же леса. Поляны вокруг потемнели, деревья сдвинулись и закрыли собой луну. Куда-то исчез чёрный волк, а чуть поодаль Жанна увидела коня, который заворожённо слушал игру.

– Эвен, – пробормотала колдунья, расслабленно падая обратно на одеяло. – Спа...

Берт опустил флейту.

– Я – не Эвен, – сказал англичанин. – Хоть и играю на его флейте.

– Будь ты проклят, – прошептала колдунья. Берт хмыкнул:

– Проклинать своего спасителя – это не очень благородно. Если бы я не забрал флейту с мёртвого тела твоего рыцаря, кто знает, что сейчас случилось бы? Да ты билась и стонала так, будто тебя табун лошадей переехал. С чего бы это ты за Грань полезла? Это не место для маленьких красивых фей.

Последние слова сэр Ламберт произнёс с таким видом, будто гулял с духами каждую ночь.

– Я не фея, – огрызнулась Жанна.

– И всё же зачем-то пошла в мир духов. Просто так туда не ходят. Даже если зовут. Зачем, а? Расскажи мне.

– Хорошо. – Только сейчас Жанна поняла, что Берт успел снять с неё верёвки и с наслаждением потянулась, разгоняя застоявшуюся кровь. По телу пробежала тёплая волна. – Но за слова надо платить, как говорят корвусы. Тогда и ты расскажешь мне историю. Согласен?

Он задумчиво постучал пальцами по флейте, глядя куда-то вверх. Затем опустил взгляд и, скорчив гримасу, сказал:

– Так и быть. Чего же ты хочешь?

– Маску убийцы.

Берт вздохнул. Сунул флейту за пояс, поднялся и сел напротив Жанны. Глаза его блеснули в лунном свете.

– Это не самая благородная страница моей истории, – сказал он. – Ты уверена, что хочешь о ней услышать?

– Я не благородная, сэр Ламберт Клиффорд, и плевать хотела на рыцарские законы.

Где-то далеко на лесной дороге застучали копыта. Заржала призрачная лошадь, зовя хозяина. Может, это Морварк искал свою Дау, давным-давно погибшую в водах океана, а может, просто случайный путник проезжал мимо – Жанна не знала. Да она и не вслушивалась, глядя только на Берта.

А тот не обратил на призрака никакого внимания. Он просто дождался, пока грохот копыт затихнет среди деревьев, и заговорил.

Корриган поют. И всё это ложь, будто если человек услышит песню одной из них, то обязан взять её в жены. Выбор есть всегда, просто немногие выбирают другое.

Корриган поют о смерти. В их песнях трудно разобрать слова, но человек улавливает смысл. Уловил и сэр Ламберт Клиффорд, оказавшийся той лунной ночью у реки где-то в горах Шотландии.

На берегу горной реки сидела девушка в зелёном платье – маленькая, такая хрупкая на вид, точно ребёнок – и расчёсывала рыжие кудри. Песня лилась в воздухе, разносясь далеко вокруг в ночной тишине, но слышал её только сэр Ламберт, и больше никто.

– Здравствуй, красавица, – сказал тогда он, зная, что с этого мига его жизнь изменится навсегда.

– Здравствуй и ты, странный человек, – ответила корриган. Песня смолкла, и больше всего сэр Ламберт хотел бы услышать её снова. – Что делаешь ты этой ночью здесь, у реки?