Страница 8 из 13
Свою священную войну за Родину ведут и герои еще одной книги писателя – романа «Библиотекарь». В ней автор повествует о борьбе неких группировок, которые называют себя читальнями, за право обладания книгами писателя-соцреалиста Дмитрия Громова. Дело всё в том, что в текстах этих, давно забытых читателем книг, скрыт некий тайный иррациональный смысл, доступный лишь немногим посвященным. Читая книги Громова о красных директорах и председателях колхозов, солдатах, вернувшихся с фронта, и вдовых женщинах, сохранивших любовь и гражданское мужество, веселых и решительных пионерах и комсомольцах, посвященные в тайный смысл его текстов открывали для себя совершенно иные смыслы и погружались в мир невероятных ощущений духовного блаженства. И соцреалистические романы превращались для них в Книги Ярости, Радости, Силы, Власти, Терпения и Памяти. Главную книгу Громова – Книгу Смысла – предназначено было найти герою «Библиотекаря» 27-летнему массовику-затейнику с Украины Алексею Вязинцеву. Ему же и пришлось в итоге взять на себя нелегкое бремя хранителя Родины.
Как всегда, у Елизарова, в «Библиотекаре» много динамичных сцен боёв и столкновений, на этот раз, между враждующими читальнями. На страницах «Библиотекаря» встречаются озверевшие бабульки из психушки, возглавляемые своей предводительницей-библиотекаршей Елизаветой Моховой. Потоками льется человеческая кровь, разрывают на части тела, бряцает средневековое оружие, силой которого «читатели» утверждают своё право на обладание книгами.
Но не этим ценна книга Елизарова. А своим неподдельным пафосом и преклонением перед советским прошлым, которое всплывает в видениях «читателей». «В аэропорту его встречали товарищи Черненко, Зайков, Слюньков, Воротников, Владислав Третьяк, Олег Блохин, Ирина Роднина пишется с большой буквы, Артек, Тархун, Байкал, фруктово-ягодное мороженое по семь копеек, молоко в треугольных пакетах, жвачка бывает апельсиновой и мятной, чехословацкие ластики тоже можно есть, а трогательный девичий голос просит оленя умчать ее в волшебную оленью страну, «где сосны рвутся в небо, где быль живет и небыль». В светлое незапятнанное детство уходит герой «Библиотекаря», приняв дозу наркотического чтения. Причём это детство вовсе не его, но вполне могло быть им. Детство это находится в той стране, которую мы потеряли безвозвратно. И поэтому книги, найденные и сохраненные елизаровскими героями, не имеют материальной ценности. Своё понимание миссии СССР автор устами героя формулирует весьма определенно: «Земной СССР был грубым несовершенным телом, но в сердцах… детей из благополучных городских семей отдельно существовал его художественный идеал – Союз Небесный… Повзрослевший, я любил Союз не за то, каким он был, а за то, каким он мог стать, если бы по-другому сложились обстоятельства».
Думаю, что в сознании миллионов россиян, оставшимися по сути своей советскими людьми, СССР предстает именно в таком идеалистическом свете. И все попытки повернуть дело иным образом и обозначить Советский Союз нежизнеспособным «грузом 200», оказываются обреченными на неудачу. И чем дальше будем мы отходить по времени от момента гибели советской страны, тем более идеалистическим будет её восприятие в сознании людей. И это правильно, это хорошо, так и должно быть. Мы, конечно же, не сможем воскресить погибшего. Но сохранить светлую память о нем, не допустить надругательства над могилой, воздать должные почести мы обязаны.
И Михаил Елизаров в своей книге показал всем нам пример такого почтения и благоговения. Он, подобно своему герою Алексею Вязинцеву, стал хранителем нашей с вами священной Родины.
Большего не надо
О фильме Владимира Бортко «Тарас Бульба»
В 2009 году вся Россия отметила 200-летнюю годовщину Н.В. Гоголя. И хотя имя Гоголя связывают обычно с его сатирическими произведениями, где во всей своей «красе» предстают гениально выписанные автором архетипы чиновников разных рангов, всё же отрадно, что режиссер Владимир Бортко решил отметить это событие кинопостановкой именно «Тараса Бульбы», являющего собой произведение редкого в русской литературе XIX века жанра героического эпоса.
Выпадение «Тараса Бульбы» из канвы русской классики позапрошлого века, величавость и гордость его героев мог бы признать и Константин Леонтьев, считавший, что вся русская литература XIX отравлена Гоголем. Особенность «Тараса» признаёт и циничный Эдуард Лимонов, много писавший о «трупном яде» XIX века, но преклоняющийся перед гоголевским шедевром. И Бортко, решившийся на экранизацию столь пафосного произведения, безусловно, рисковал снять еще один гламурный шедевр а-ля Михалков. К счастью, этого не произошло. Фильм получился торжественный и величественный.
Картина Бортко, снятая по сценарию не кого-нибудь, а самого Гоголя (так указано в титрах) отсылает нас к событиям далёкого прошлого (у Гоголя, впрочем, время определено туманно, он говорит о XV веке, а действие повести растягивается аж на 150 лет), когда запорожцы поднялись на борьбу с Речью Посполитой. И борьба эта показана сквозь призму судьбы казачьего полковника Тараса Бульбы, переживающего глубокую личную драму. Его полк захватывают и разоряют «ляхи», жена погибает. Тарас поднимает казаков на борьбу. Но в этой борьбе его ждут новые потрясения. Сын Андрий влюбляется в польскую аристократку и переходит на сторону врага. А старший сын Остап попадает в плен и принимает мученическую смерть. Тарас мстит за сына и борется за свободу до самой своей гибели на костре.
Оставим въедливым кинокритикам обсуждение технических деталей фильма, особенностей игры актеров и операторской работы. Пусть циники и скептики поизгаляются над несовершенством картины Бортко и сравнят свои ожидания с увиденным. Мне же каждый подобный фильм кажется ещё одним русским прорывом, шагом на пути к нашей духовной победе. В атмосфере фильма, его эмоциональном настрое, героическом пафосе и состоит его значимость. И не столь важно, сколько на него угрохали денег, и кто их отстегнул. Важно то, что собственно фильм несет, какие чувства вызывает (и вызывает ли вообще), забудет ли его зритель сразу после выхода из кинозала или посоветует смотреть своим знакомым и близким, изменится ли хоть чуть-чуть его мировосприятие или нет.
И в этом смысле фильм прекрасен. Ни много, ни мало. Прекрасна степь, на фоне которой выходят в Сечь двое молодых сыновей с отцом. Прекрасен Днепр, предстающий перед их взором. Прекрасны лихие казаки, пишущие письмо турецкому султану: «Ты, султан, чёрт турецкий…» Прекрасен Тарас (Богдан Ступка), бьющийся в самом начале фильма на кулаках с сыном Остапом (Владимир Вдовиченков). Прекрасна польская красавица панночка Эльжбета Мазовецкая (Магдалена Мельцаж), любовь к которой погубила Андрия, сама впоследствии умершая при родах. Ужасен и прекрасен ее отец польский воевода (Любомирас Лауцявичюс), замахивающийся саблей на только что родившегося ребенка, отнявшего жизнь у его дочери, а после бесстрастно отдающий Тараса в руки палачей.
Фильм глубоко, искренне трагичен. Душераздирающе прекрасна в своей трагичности сцена казни Остапа, чьи руки и ноги дробит безжалостный палач, в чью живую плоть врезается железный крюк, подвешивающий его на дыбу. Великолепен несчастный отец Тарас, стоящий в толпе в польском платье и отвечающий на каждый вопль умирающего Остапа: «Добре, сынку…» Жаль несчастного Андрия, вставшего на путь предательства и нашедшего свою «отчизну» в любимой женщине из стана врага.
Прочтением авторского текста сопровождаются сцены героической гибели казаков Тарасова войска, таких, как Мосий Шило (Михаил Боярский) и атаман Бородатый (Борис Хмельницкий). Врезается в память картина, в которой плененный и приговоренный к сожжению Тарас подсказывает уходящим от погони казакам путь к спасению, а после погибает в огне костра, выкрикивая свои последние слова о грядущем русском царе, которому покорится вся земля.
По-своему хорош еврей Янкель (Сергей Дрейден), которого мы видим то униженно молящего Тараса о заступничестве от расправы разъяренных казаков, то проникающего в польскую крепость и увидевшего там Андрия, то гневно восклицающего перед тем, как отправиться с Тарасом на место казни Остапа в Варшаву, о том, что все грехи мира повесят всегда на «жида», и поэтому путь будет нелегким.