Судьба Конрада

– В чем дело? Тебе плохо от мастики?

Кристофер поставил подсвечник и выпрямился, упершись обеими руками в стол.

– Не мастика, – ответил он. – Серебро. Есть что-то в Седьмой серии, от чего становится хуже, чем обычно. Не думаю, что могу продолжать, Грант.

К счастью, Грегор был слишком ленив, чтобы заглядывать к нам постоянно. Но когда-нибудь он придет. А Кристофера он не любил больше всего.

– Хорошо, – сказал я. – Ты стоишь на стреме у двери, чтобы, когда появится Грегор, ты мог притвориться работающим, а я всё сделаю. Незачем морить себя.

– Правда? – спросил Кристофер.

– Честно, – ответил я и замер в ожидании: теперь он действительно мой должник.

– Спасибо! – горячо поблагодарил Кристофер и отодвинулся от серебра.

Почти немедленно цвет лица у него улучшился. Он опустил взгляд и заметил, что золотое кольцо свисает из-под рубашки. На мгновение на его лице появилось выражение ужаса. Он стремительно заправил кольцо и цепочку под рубашку и повернул шейный платок, чтобы закрыть их.

– Я твой должник, Грант, – сказал он, подойдя к двери. – Что я могу для тебя сделать?

«Удача!» – подумал я. К этому моменту Кристофер вызывал у меня такое любопытство, что я чуть не выпалил, что хочу, чтобы он рассказал мне о себе всё. Но не выпалил. Кристофер принадлежал к тому типу людей, к которым следует приближаться осторожно. Так что я ответил:

– Сейчас мне ничего не нужно. Дам тебе знать, когда понадобится.

– Справедливо, – сказал Кристофер. – Что это за гудящий звук доносится из-за стены?

– Мистер Амос разговаривает по телефону, – ответил я, взяв подсвечник и начав тереть.

– О чем дворецкий может говорить по телефону всё это время? Точная марка шампанского? Или у него есть старушка мать, которая настаивает на ежедневных отчетах? Амос, дорогой, ты пользуешься теми мозольными пластырями, которые я послала тебе? Или это его жена? В конце концов, у Хьюго же должна быть мать. Интересно, где они ее держат?

Я ухмыльнулся. Кристофер явно окончательно пришел в себя.

– Кстати, о матерях, – сказал Кристофер. – Мне совершенно не нравится графиня. А тебе, Грант?

– Да, – согласился я. – Миссис Поттс, которая убирается в книжном магазине, говорит, она когда-то танцевала в водевиле.

Кристофер пришел в полный восторг:

– Нет! Серьезно? Повтори каждое слово, что миссис Поттс сказала о ней.

Так что, полируя, я рассказывал. Затем я каким-то образом перешел на рассказ о книжном магазине, и о маме и дяде Альфреде, и о том, как уехала Антея. Пока я говорил, до меня дошло: вместо того, чтобы разузнавать про Кристофера, ярассказывал ему про себя. И я подумал, что это просто типично для Кристофера. Но в общем-то я был не против рассказать ему, при условии, что он не узнает о моем Злом Роке и о том, что я должен сделать. И это чудесно помогало чистить серебро. К тому времени, когда Грегор заглянул в дверь – и Кристофер бросился к столу, притворившись, будто полирует кувшин, – почти всё было сделано. Грегор ужасно разозлился.

– Чай Подают через десять минут, – сообщил он, нахмурившись. – Умойтесь. Сегодня вы вкатываете тележку с чаем.

– Здесь не бывает ни единой праздной секунды, не так ли? – заметил Кристофер.

Глава 8

Здесь не бывало ни единой праздной секунды. Мы так усердно трудились, что мне не удалось прочитать ни одной странички из моей книги о Питере Дженкинсе. В большинстве случаев вечером я падал в кровать и тут же засыпал. Но в ту вторую ночь, когда мы переодевались в ночные рубашки, я заметил, что ни малейших признаков кольца или цепочки на шее у Кристофера нет. Спрятал магией, подумал я, и вскоре заснул.

Затем – знаете, как это бывает – спустя три дня я начал привыкать к ритму и хорошо ориентироваться. Всё стало чувствоваться гораздо более неспешным. В тот день у меня было достаточно времени, чтобы любопытство насчет того, что Кристофер на самом деле делает в Столлери, и насчет того, откуда он появился, начало сводить меня с ума. Если честно, у меня было достаточно времени, чтобы Кристофер в целом начал сводить меня с ума. Он продолжал с этим своим снисходительным видом называть меня Грантом, и были моменты, когда мне хотелось ударить его, или закричать, что это всего лишь псевдоним, или… ну в общем, он жутко раздражал меня. А потом он говорил что-нибудь такое, что я складывался пополам от хохота и обнаруживал, что он снова мне нравится. Это страшно сбивало с толку.

В пятую ночь было полнолуние.

– Грант, эта проклятая луна светит мне прямо в глаза, – сказал Кристофер и скрепил занавески так, что наша комната погрузилась почти в полную тьму.

«Ага! Он хочет, чтобы я спал, пока он где-то бродит, как делал раньше», – подумал я, ложась и закрывая глаза. Я был достаточно раздражен, чтобы приложить все силы к тому, чтобы не заснуть.

Мне не удалось. Я крепко спал, когда каким-то образом понял, что только что за Кристофером мягко закрылась дверь.

К этому моменту любопытство настолько сводило меня с ума, что я практически вырвал себя из сна и скатился с кровати. Было холодно. Столлери не снабжает халатами или тапочками, так что я был вынужден быстро натянуть бархатные бриджи и снять с кровати покрывало, чтобы соорудить нечто вроде плаща. Расстегнутые пряжки бриджей хлопали по коленям, когда я вылетел в коридор как раз в тот момент, когда Кристофер спустил воду в туалете и вышел из уборной. Я спрятался обратно в комнату и подождал, чтобы увидеть, куда он пойдет.

«Ну и кретином же я буду выглядеть, если он просто вернется в кровать!» – подумал я.

Но Кристофер прошел мимо нашей комнаты и направился дальше – к лифту. Я тихонько покрался за ним, стараясь наступать на те ледяные половицы, которые не скрипели. Но под ногами Кристофера пол уже скрипел так сильно, что я мог бы и не утруждаться. Кристофер шагал вперед так, словно думал, что он единственный бодрствующий человек на чердаке.

Он прошел мимо лифта и направился к бельевой. На мгновение он задержался перед реечной дверью, ярко освещенный лунным светом из большого светового люка, и я слышал, как он пробормотал:

– Нет, значит, это действительно дальше.

Затем он развернулся на сорок пять градусов и зашагал по коридору, который вел к нарисованной на стене линии и женским комнатам.

Должен признать, я едва не бросил преследование. Было бы катастрофой, если бы меня уволили из Столлери до того, как я встретился с графом Робертом и разобрался со своим Злым Роком. Но даже тогда я подумал: какой смысл выбираться полураздетым и следить за Кристофером, если я не прослежу за ним. Так что я пошел дальше.

Когда я догнал Кристофера, он стоял в просторном пустом помещении, где из ряда окон лился яркий белый лунный свет. Кристофер дрожал в ночной рубашке, медленно поворачиваясь на месте.

– Здесь, – довольно громко говорил он сам себе. – Я знаю! Тогда почему же я не могу найти?

– Что ты ищешь? – спросил я.

Он вскрикнул и подпрыгнул, развернувшись лицом ко мне. Это было самое близкое к потере достоинства состояние, в котором я когда-либо видел Кристофера.

– О, – произнес он. – Это ты. На мгновение мне показалось, что ты призрак горбуна. Что ты здесь делаешь? Я наложил на тебя очень сильные сонные чары.

– Я заставил себя проснуться, – ответил я.

– Тьфу на тебя! Должно быть, твои магические способности сильнее, чем я думал.

– Но что ты здесь делаешь? Тебя уволят. Это женская половина.

– Нет, – ответил Кристофер. – Женская половина – вон там, – он показал пальцем. – Там тоже есть нарисованная линия, и предполагаю, через нее тоже запрещено переходить. Иди посмотри, если хочешь. Эта часть чердака пустая – от начала до конца, – и есть в ней что-то странное. Ты не чувствуешь?

Я собирался сказать: «Чушь!» Я был уверен, он просто пытается отвлечь меня от расспросов. Но уже набрав воздух, чтобы заявить об этом, я снова выдохнул, так ничего и не сказав. Здесь присутствовала странность. Похоже на своеобразное жужжание, которое я чувствовал в мастерской дяди Альфреда после того, как дядя Альфред занимался магией, вот только эта странная вибрация чувствовалась старой и залежавшейся. И не казалась созданной человеком. Она ощущалась как дрожь земли – только не естественная, а магическая.