Судьба Конрада

Уверен, дети были правы насчет собаки. Она рычала так, словно хотела вырвать Кристоферу горло, а приблизившись, сгруппировалась, готовая прыгнуть. Девочка снова закричала.

– Прекрати, глупая собака, – велел Кристофер. – Прекрати немедленно.

И собака прекратила. И не только прекратила, но и завиляла хвостом, завиляла приподнятым задом, униженно поползла к Кристоферу, и попыталась лизнуть его красивые ботинки.

– Никаких слюней, – приказал Кристофер, и собака остановилась, униженно припав к земле. – Ты ошиблась. Здесь нет нарушителей. Уходи. Возвращайся туда, откуда пришла.

Он строго указал на деревья. Собака встала и медленно пошла обратно, время от времени оборачиваясь с надеждой, не позволит ли Кристофер ей вернуться и снова униженно ластиться. Кристофер спустился с холма и сказал:

– Думаю, она натаскана бросаться на любого, кто идет не по тропе. Боюсь, придется опять надеть обувь.

Все теперь смотрели на него как на героя, спасителя и командира. Несколько девочек, надевая туфли, одарили его влюбленными взглядами. И, хромая, мы в беспорядке побрели дальше по очередному изгибу дороги. Здесь стояли живые изгороди, сквозь которые просвечивали яркие цветы, а из-за деревьев сверкало множество окон. Тропа ответвилась направо.

– Сюда, отряд, – велел Кристофер и повел всех по ней.

Мы снова пошли по парку, и хорошо, что все надели обувь, поскольку эта тропа оказалась короткой и вскоре ответвилась в другую, пролегающую среди высоких блестящих кустов и закончившуюся каменными ступенями.

Мальчики поспешно надели куртки. Наверху этих ступеней нас ждал молодой мужчина. Он был тощим и всего на дюйм выше Кристофера. У него было приятное курносое лицо. Но все мы – даже Кристофер – уставились на него в благоговении, поскольку он был одет в черные бархатные бриджи до колен, чулки в желто-коричневую полоску и черные туфли с пряжками. Над бриджами у него поверх белой рубашки был жилет тоже в желто-коричневую полоску, а длинные светлые волосы были завязаны возле шеи гладким черным бантом. Вполне достаточно, чтобы кто угодно вытаращился.

Кристофер отступил назад ко мне.

– А, – произнес он, – вот и слуга или лакей. Но бархатные здесь, похоже, бриджи. Лосины – из полосатого шелка.

– Меня зовут Хьюго, – объявил молодой человек и мило улыбнулся нам. – Просто следуйте за мной, и я покажу вам дорогу. Мистер Амос ждет вас на собеседование в подвале.

Глава 5

Все притихли и занервничали. Даже Кристофер больше ничего не сказал. Мы толпой поднялись по ступеням и последовали по запутанным тропкам среди кустов за сверкающими впереди туфлями с пряжками и полосатыми чулками молодого человека. К этому моменту мы уже находились рядом с особняком. Над кустами постоянно мелькали высокие стены и окна, но по-настоящему мы увидели дом, только когда Хьюго провел нас по диагонали к двери во двор. На одно мгновение появилось открытое пространство, в котором предстал фасад особняка. Мы все повернули головы и вытянули шеи.

Это место было огромным. Рядами шли окна. Парадная дверь располагалась чуть ли не на третьем этаже, а к ней изгибами поднимались две большие каменные лестницы. Над дверью нависала тяжелая крыша, украшенная всевозможными причудливыми завитушками и золотыми штучками. Внизу между лестниц бил фонтан, а за ним располагался огромный круг подъездной аллеи.

Больше я ничего не успел увидеть. Быстрым шагом Хьюго провел нас через двор к большой квадратной двери и завел в нижнюю часть дома. И вот мы уже столпились в большой обшитой деревом комнате, где нас поджидал мистер Амос.

Ни у кого не возникло ни малейших сомнений, кто он такой. Сразу становилось понятно, что он служит в Столлери, поскольку на нем был полосатый жилет, как у Хьюго, но остальная его одежда была черной, будто он собрался на похороны. У него были поразительно маленькие ступни в блестящих черных ботинках. Он стоял, сцепив руки за спиной, расставив маленькие блестящие ботинки и выставив вперед грубое грушеобразное лицо – незыблемо, будто пустил корни в пол. Он вызывал почти религиозный трепет. Епископ в Столлчестере внушал гораздо меньше благоговения, чем мистер Амос, хотя и сложно было понять почему. Настолько грушеобразных людей я еще не встречал. Его полосатый жилет закруглялся спереди, черный пиджак выпячивался по бокам, а чтобы сцепить руки за спиной, ему приходилось сильно завести их назад. Грушеобразное багровое лицо. Толстые губы под широким плоским носом. Он был не намного выше меня. Но чувствовалось, что если мистер Амос рассердится и выкорчует из пола маленькие блестящие ботинки, пол содрогнется, и весь мир – вместе с ним.

– Спасибо, мистер Хьюго, – произнес он глубоким звучным голосом. – А теперь я хочу, чтобы вы выстроились в линию, опустили руки по швам и дали мне посмотреть на вас.

Мы зашаркали, поспешно выстраиваясь в ряд. Те из нас, у кого были пакеты, попытались прислонить их сзади к ногам, чтобы их не было видно. Мистер Амос выкорчевал себя из пола, и пол действительно слегка задрожал, когда он прошелся перед нами, сосредоточенно вглядываясь каждому в лицо. Его глаза были такими же устрашающими, как и всё в нем – словно камни на багровом лице. Когда он подошел ко мне, я попытался уставиться пустым взглядом поверх его гладкой седой головы. Похоже, это оказалось правильной линией поведения. От него пахло как от мэра Сейли, только сильнее: добротной тканью, изысканным вином и сигарой. Дойдя до Кристофера, стоявшего в конце линии, он, кажется, разглядывал его пристальнее, чем остальных, что меня немало встревожило. Затем он тяжеловесно повернулся в сторону и щелкнул пальцами.

В тот же миг в комнату вошли еще двое молодых людей, одетых как Хьюго, и замерли с вежливым и услужливым видом.

– Грегор, – сказал мистер Амос одному из них, – отведи этих двоих мальчиков и эту девочку на собеседование к шеф-повару. Эндрю, эти мальчики должны увидеть мистера Эйвенлока. Отведи их, пожалуйста, в оранжерею. Мистер Хьюго, остальных девочек – к миссис Бэлдок в комнату экономки.

Все трое молодых людей кивнули, пробормотав:

– Да, мистер Амос, – и увели свои партии.

Думаю, большинству из них пришлось вернуться в Столлчестер со следующим трамваем. Я больше ни разу не видел никого, кроме двоих. За считанные секунды в комнате никого не осталось, кроме мистера Амоса, Кристофера и меня. У меня снова начало бешено колотиться сердце.

Мистер Амос укоренился перед нами.

– Вы двое выглядите наиболее подходящими, – прогудел его голос в пустой комнате. – Могу я узнать ваши имена, пожалуйста?

– Э, – произнес я. – Конрад Грант.

– Я Кристофер Смит, мистер Амос, – с величайшей непринужденностью ответил Кристофер.

Готов поспорить, это ложь, подумал я. У него псевдоним, как и у меня.

Камнеподобные глаза мистера Амоса обратились ко мне:

– И откуда ты?

– Из книжного магазина, – ответил я. – В Столлчестере.

Каменные глаза, изучая, осмотрели меня с макушки до пят.

– В таком случае, – произнес мистер Амос, – я так понимаю, у тебя нет опыта в работе по дому.

– Я часто убирался в магазине, – сказал я.

– Я не это имел в виду, – холодно произнес мистер Амос. – Прислуживать господам, хотел я сказать. Быть вежливым. Догадываться, что им нужно, раньше, чем они попросят. Быть невидимым, пока не понадобишься им. У тебя ведь нет в этом опыта?

– Нет, – ответил я.

– А ты? – спросил мистер Амос, обратив глаза-камни к Кристоферу. – Ты старше. Ты должен зарабатывать себе на содержание, иначе откуда у тебя деньги на эту роскошную одежду?

Кристофер склонил аккуратно постриженную темноволосую голову.

– Да, мистер Амос. Признаюсь, я три года провел в крупном поместье, хотя и не таком большом, как это, конечно. Но не поймите неправильно, я был там скорее в качестве прихлебателя, чем частью рабочей силы.

Мистер Амос пристально уставился на Кристофера:

– Имеешь в виду, как бедный родственник?