Страница 54 из 105
Все-так это была невероятная глупость — выйти замуж почти за незнакомца, даже не узнав предварительно, где они будут жить, как добираться в случае чего домой! Адель всерьез не верила в несчастья. Барон был ее Большим Приключением, которое она долго ждала в своей слишком уж скучной жизни. Какая глупость — знать, с самого начала знать, что брак может быть очень неудачен, и даже не подготовиться к бегству! Бородку бы накладную, мужскую одежду, волосы обрезать — парню путешествовать одному всяко безопаснее, чем девушке! Карту, кинжал хоть какой-нибудь... Да даже револьвер — папа бы купил подарок на свадьбу, не поскупился бы... Ключи выкраденные беречь следовало, как зеницу ока. Того паренька с конюшни потребовать научить, как ездить!
И поделом ей за такое легкомыслие!
Бесконечно тянутся минуты мучительных сомнений. Кажется, даже там, в часовне, было легче. Никаких раздумий, никаких колебаний: бежать, сражаться, жить! И чем дальше бежать, чем быстрее, тем лучше! А сейчас цена ее решения по прежнему — жизнь, но совсем неясно, что делать.
Шутка!
Разве хоть один любящий смог бы так шутить?
— Госпожа?
Аделаида испугано шарахнулась вбок. Марта согнулась в поклоне. Она была в нарядном светлом фартуке, на согнутом локте покачивалась пустая корзина.
— Добрый день. Сегодня необычайно жарко, не так ли? — залепетала Адель, жалко улыбаясь, но быстро взяла себя в руки:
— Ты куда-то идешь?
— В деревню. За молоком. Я иногда хожу вместо Пиррет... У меня там родичи... — девушка немного покраснела. Из-под ее чепчика выбивались каштановые локоны, обычно тщательно запрятанные, губы алели, будто свеклой намазанные... Адель не сдержала улыбки. Спросила лукаво:
— Он хоть красивый, родич-то?
Марта покранела еще сильнее, опустила глаза.
— Вы не подумайте... Я не... За молоком послали...
— Да ладно тебе оправдываться. Я же тебя не попрекаю. Дело молодое...
Служанка неуверенно улыбнулась:
— Мы с ним с детства... Еще когда совсем малые были, женихом и невестой дразнили... Ой, а вы дверку закроете ж за мною? Вот так, задвижечку... Прошу прощения... Ансельма не хочу звать, не люблю его...
— Конечно, конечно, беги...
А калиточка в воротах закрывалась очень просто — на задвижку! Так легко оказалось уйти отсюда... Выждав с минуту, Адель пролезла следом за служанкой — пришлось согнуться почти вдвое, прошла по короткому скрипучему мосту через почти заросший ров и зашагала к лесу.
Мир застыл в золотом мареве, как пойманный в янтаре муравей. Лежали в неподвижности темные до черноты травы, мертво, даже без шелеста, без судорожного вдоха молчал лес, исчезли шмели, попрятались мухи, серая громада замка казалась нереально огромной. Аделаида шла в никуда сквозь ощутимо тяжелый, вязкий воздух. Еще один шаг и зачем-то еще...
— Стой!
Его голос!
Бросилась бежать, бесстыдно, до колен подобрав путающуюся юбку, почти ничего не видя под сползшим на глаза капюшоном плаща.
— Аделаида! Стой!
Дерево. Обнять. Продраться между какими-то кустами.
— Я так и подумал, что вы можете сбежать, — запыхавшись. Идет к ней.
Кусты вцепились десятком лап, не давая продвинуться дальше. Все в этом чертовом месте проклято!
— А-ааа!!! — схватил за руку, потянул на себя, как сквозь терку.
— Мне больно! Отпустите! Я не имею права даже прогуляться?! Обязана безвылазно сидеть в этих проклятых стенах?! Я пленница?!
— Судя по всему, вы в далекую прогулку собрались, — сорвал с ее пояса мешочек с монетами. — И когда вы умудрились еще и это стащить? И как узнали, где я храню деньги? Да у вас просто талант! Ваш отец точно только художественным ремеслом промышлял?
— Это мои деньги! Мне мама дала! Это мое приданное!
— Правда? И сколько его у вас? Всего-то? — он высыпал монеты в ладонь, педантично сосчитал каждую и... уронил их все в траву. — М-да... Женат во всех смыслах неудачно...
— Радуйтесь, что вообще женаты! — Адель наклонилась, схватила золотой кругляш, потянулась за вторым — для ее семьи это немалые деньги, между прочим! Отец с утра до вечера пишет, выходит иногда из мастерской, окосев, слегка шатаясь, а потом поди продай еще картину! Сколько хлопот, сколько тревог, ведь жить они привыкли состоятельно, даже немножко на широкую ногу, папа бы сьел себя, если им пришлось бы экономить, допустим, на лакомствах всяких...
— Да уж не нарадуюсь! — Себастьян больно дернул ее за руку, вынуждая выпрямиться.
— Больше вообще не женитесь! Это ваш последний раз! Я вас и с того света достану! Буду призраком, и днем и ночью с вами неразлучна, пока вы сами не повеситесь!
— Что я и говорю — повезло... — он шагнул ближе и вдруг обнял. Сжал почти до хруста костей.
— Отпустите... Жарко... — пробормотала наконец Адель.