Страница 33 из 105
И рассвет сквозь узкое немытое окно казался столь же тусклым, как и ее надежда. Она уже не надеялась на большее, на лучшее, чем найти повод. Что это будет: свидетельство прислуги, найденные улики или даже пусть ударит — скорее бы. Повод сбежать. Она лежала без сна и вспоминала его глаза, дрожь его голоса, каждое движение там, у камина и у нее не оставалось сомнений.
Сумасшедший...
«Я просила у Провидения кого-то особенного... и, вот ирония, вы действительно не такой, как другие...»
Это объясняет и кровавые письмена в Аделаидиной комнате, и черные шторы и даже — четыре женитьбы. Он кажется очень умным, очень проницательным и рассудительным — совсем не похож на безумца. Но если у него просто приступы? Припадки сумасшествия, которые он пытается заглушить болью? Или как это еще объяснить?
Жена должна быть с мужем и в горе и в радости. Но что, если он — убийца?
Как поступить?
Колебания резали сердце с упоением опытного палача.
Едва щель окна посветлела на фоне тьмы комнаты, Аделаида вскочила с кровати, не в силах больше оставаться в этом крохотном душном помещении.
Ей еще не доводилось бывать во внутреннем дворике замка. Просторный, разделенный хозяйственными помещениями на две части, он хранил в своих каменных стенах ночную прохладу. Болевшая Аделаидина голова закружилась от медленно пропитывающегося дневным светом высокого неба.
Барон был там.
Она не сразу его заметила, но, увидев, уже не смогла отвести взгляд.
Крылья архангела Михаила и осыпающиеся черные перья Люцифера, шрамы Прометея и пурпурная мантия Зевса... ах, все бы смотрелось органично на этих широченных загорелых плечах, на рельефной и гибкой спине, и трезубец Посейдона и молнию Громовержца удержали бы эти руки с красными и белыми полосками ожогов у запястий...
Он или почувствовал ее взгляд, или услышал шаги — прервал упражнение, с кошачьей грацией вскочил, обернулся. Он был босиком, в одних полотняных штанах, на груди поблескивали капли пота.
«Вот почему я согласилась выйти за него замуж!» — наконец вспомнила Адель.
— Доброе утро, баронесса. У вас красные глаза. Вас мучила бессонница или кошмары?
— Я наконец поняла, какой портрет следует с вас написать. Героя древнегреческих мифов. Кого-нибудь темного и безумного... Кроноса!
Он хмыкнул, пошел к вырытому посреди двора, вымощенному серым камнем колодцу и опрокинул прямо на себя ведро с водой. Аделаида от неожиданности фыркнула.
— Вы всегда так рано встаете?
— Уф-фф... Утро — лучшая часть дня. Вы согласны?
Его голос был чист и мальчишески звонок, а глаза ясными, без малейшего намека на мутное вчерашнее безумие.
Аделаида пошла к противоположному концу двора, где между каменных плит журчал крохотный фонтан-ручеек и над деревянной скамейкой простирала свои кривые ветки маленькая груша — крохотный оазис природы посреди камня. Уселась на скамью.
— Чем вы намерены заняться сегодня, ваша светлость?
— Вами... — признался он, улыбаясь.
Адель вскочила.
— Вы покажете мне окрестности? Я уже не могу сидеть в этом замке!
Он мгновенно посерьезнел.
— Я запрещаю вам выходить за стены замка иначе, чем в моем сопровождении. Кто бы вас не позвал. Только со мной. Не улыбайтесь так — я знаю, что вам плевать на мои просьбы, но если вы нарушите эту — я очень рассержусь.
— О, как хорошую жену, меня, несомненно, должна останавливать возможность вас огорчить, но, поскольку вы сами столько раз намекали, что достойной женой мне не стать, то увы...
— Не шутите так! Достоинство вы можете проявить только сами, но послушной женой я вас сделать могу. Старым крестьянским методом.
— Корову пропьете?
Он хмыкнул.
— Я вижу, у вас сегодня хорошее настроение.
— Вы удивлены? Сделали все, чтобы я плакала, а ваш труд так не ценят?
Он нахмурился.
— Объяснитесь. Кажется, я пока-что относился к вам крайне... бережно.
— Только немножко как свинья. В чей хлев пришла какая-то посторонняя коза и требует, видите-ли, регулярную кормежку и ключи!
— Чего вы хотите? — спросил он, расчесывая пальцами мокрую бороду.
Аделаида обрадовалась:
— Прогулку по окрестностям, знакомство с соседями... хоть с какими-нибудь людьми... Ко двору хочу! Краски и холст! И горячий шоколад!
— Это все?
— Вы обещали мне путешествия! Когда заманивали в ловушку, то есть делали предложение! Океан! Египет! Хочу рисовать короля, как папа! Хочу кота! И лошадь!
— Это все?
— Вы прямо джинн! Вечную молодость! Крылья! Сокровища Алладина! Э-ээ... Принца в мужья!
— Поосторожнее с желаниями.
— Это вам надо было поосторожней с обещаниями быть!
— Это точно... — барон опять нахмурился.
— А еще я хочу, чтобы вы объяснили мне, что и зачем вы вчера ночью делали у камина и почему у вас все руки в шрамах.
Он сразу подобрался, построжнел:
— Лишние знания приносят бессонницу и страдания. Вы сами в этом убедились.
— Вы это своим прежним женам тоже говорили? Что принесло им незнание?
«Смерть?» — едва не дополнила Адель, но вовремя остановилась. Утром она бывала менее безрассудна, чем вечером.
Его лицо закаменело, взгляд сделался воистину страшным. Но Аделаида все-таки заставила себя подойти ближе, положить руки на его мокрые плечи:
— Мы ведь связаны с вами брачными узами... Я ваша жена, вы можете мне доверять... Если вам... больно, помогите мне помочь вам, объясните, в чем дело! Мы клялись у алтаря разделять несчастья и горе, но вы заставляете меня нести вашу ношу, а я даже не знаю, в чем она...