Страница 28 из 105
Пылал камин, на столе горели свечи, отражаясь в серебре и золоте столовых приборов. Меж блюд в узких вазах стояли букетики мелких полевых цветов. Оглушительно пахло мясом и выпечкой. Аделаида даже заурчала. Себастьян д’Анвен поднялся из-за стола, вышел навстречу, торжественно подал руку:
— Прошу! Я решил извиниться перед вами за скромный утренний прием.
Как внушительно и звучно разнесся его низкий голос под высокими сводами залы! Какого благородного изящества исполнены его жесты, как красива высокая гибкая фигура темного воина! Ожившая мечта. Жаль, Адель теперь женщина замужняя, опытная, ей не забыть, что под личиною загадочного принца любят скрываться обыкновенные небритые сумасшедшие.
Барон любезно отодвинул для нее стул. Кивнул застывшей у стола кухарке:
— Можешь идти. Я сам за вами поухаживаю, вы не возражаете?
— Угу... — Аделаида завороженно рассматривала ложку. Маленькая, тяжелая, рукоятка — переплетающиеся ветви, увенчанные бутонами, на одном из которых — крохотная серебрянная птичка. — Знаете, даже несмотря на то, что я здесь вроде как хозяйка, очень хочется ложечку украсть...
— Кхм... — барон замер, не донеся графин с вином до кубка. Кажется, это была не совсем верная фраза для уст знатной дамы.
Можно человека пожалеть, подумалось Аделаиде вдруг. Мало того, что жена потомка древнего знатного рода — бесприданница-мещаночка, двадцатишестилетняя старая дева не самой восхитительной наружности. Так она еще прохаживается гнусными оскорблениями по его мужской гордости, замахивается табуреткой и откровенно признается в желании обокрасть!
Сам виноват, конечно, зачем замуж звал? Но если так рассуждать, плохое настроение в первый день после свадьбы вполне обьяснимо! Надо хотя бы чуть-чуть сгладить ужасное впечатление, хоть этот вечер вести себя достойно. Даже если он — сумасшедший убийца, своими неподобающими манерами Аделаида, несомненно, намного ускорит преступление.
— Это так любезно с вашей стороны — прислушаться к моему пожеланию... Лучше поздно, чем никогда. Хотя для человека, хваставшегося своим богатством, довольно скромный ужин — ни музыкантов для торжественной обстановки, ни гостей, ни даже лакеев, да и блюда довольно простые... И темно в этом зале, как в склепе, на свечах вы явно сэкономили...
Черт! Черт! Черт! Мама еще Клоду говорила «Если вы поженитесь, никогда не запрещай ей рисовать. Ваш брак спасет только это. Когда она рисует, она молчит.»
— Музыкантов надо еще заслужить. Вы даже на еду пока не заработали, — спокойно ответил барон, доливая ей вино.
— И как же мне, хм, заслужить?
— Я вам немного после обьясню. И покажу.
— Я ненавижу ткать, — предупредила Адель. — Шью и вышиваю очень медленно, только когда есть настроение. Убираются тут пусть ваши горничные, не буду.
Барон так хохотал, что разбрызгал вино.
— Как это ужасно... Но, быть может, вы все-таки еще на что-то сгодитесь?
— Даже не знаю... О! Я все-таки напишу ваш портрет! Очень хорошо, лучше, чем все, что создала раньше! А потом, когда я стану знаменита... Через много-много веков, когда потомки будут хранить мое имя, как величайшего художника нашего века, на ваш портрет сделают множество репродукций. Вами будут восхищаться тысячи людей. Ваше имя станет нарицательным. А без меня сгинули б вы в безвестности...
— Заманчивое предложение. Но я все-таки предпочту получить от вас несколько другие услуги...
— Так что?! Говорите же, я просто сгораю от любопытства...
— Знаете, я все-таки рад, что женился на вас, — сказал барон, продолжая смеяться.
— Приятно это слышать. Но ваше «все-таки» мне не нравится.
— Что поделать, оно и мне не по душе, — резко серьезнея.
— Может, это и запоздалый вопрос... но чего вы хотите? Чего вы ждете от своей жены? Какой жизни, каких манер?
— Наверное, того же, чего и вы от меня.
— Боюсь, я вас не совсем понимаю.
— Будьте той, кем мне вас приятно воображать.
— Кем?! Откуда мне знать?
Он не ответил. Заорал внезапно:
— Пиррет! Вино!
И так почти ничего не ел, зато пил жадно, залпом, как воду. Аделаида еще ни разу не видела барона пьяным, но подозревала, что ничего хорошего в этом нет. Особенно для нее. Пьяный мужчина, которого она сегодня оскорбила, а ведь барон не похож на того, кто легко прощает. Перехватила кухарку на полпути, вцепилась в графин:
— Это мне!
— Поставьте вино на стол. Мне вас и трезвой довольно.
— Не могу. Я, как верная жена, обязана делить с вами все тяготы и защищать от искушений, посему мне придется все это допить...
— Не защитите. У меня еще есть. Пиррет! Неси вино!
— Я и это выпью! — на сей раз кувшин у служанки пришлось выдирать буквально силой.
— А у меня еще есть...
— А я и еще выпью... Я буду защищать вас до последней капли вина...
— Спорим? — он протянул руку.
— Это бесспорно, — руку Адель все-же взяла и ее тут же потянули из-за стола.
— Пойдемте.
— Куда вы меня тащите? — тревожно вырывалась Адель.
В полной темноте они спускались по какой-то лестнице, откуда Аделаида едва не сверзилась, пробирались по узкому коридору, натыкаясь друг на друга...
— Вот!
— Что? Где мы?
— Винный погреб! — торжественно обьявил барон — Выпьете?
Адель беспомощно водила руками по воздуху, натолкнулась на что-то округлое, похожее на бочку, потом на полку...
— Вы признаете, что проспорили?