Страница 104 из 105
Им все же пришлось задержаться в доме. Сожгли картину. Аделаида долго умывалась, полоскала рот. Кое-как, с помощью барона, отмыла от крови волосы. Страшно было смотреть на себя в зеркале. Нижняя губа разбита, одна щека красная и слегка подпухла. Все закончилось хорошо, но вспоминания о случившемся еще долго будут приходить в сны. Встречи с людьми бывают не менее страшными, чем с демонами. Или даже страшнее. Демоны — где они, их надо еще ухитриться встретить, а люди — везде.
Барон отвел ее на кухню, нагрел воду и зачем-то заставил полностью раздеться. Аделаида не сопротивлялась, непривычно молчаливая и покорная. Она казалась себе спокойной, но иногда начинали рваться всхлипы, которые никак не удавалось сдержать. Себастьян стискивал зубы, лицо у него было угрюмое, страшное. Осмотрел ее с головы до пят, быстро касаясь пальцами:
— Ничего не сломано? Где-то... болит? — сипло, отрывисто. Целовал запястья, на которых отпечатался след веревки. Руки не до конца отошли, были, как деревянные, пальцы плохо гнулись. Коленки разбиты в кровь, ходить больно. Мелочь по сравнению с тем, что могло случиться.
Он целовал и ее коленки. Там, где касался пальцами — боль уходила, сменяясь легким онемением. Скользнул губами по внутренней стороне бедра. Аделаида закрыла глаза. Несмотря на все случившееся, не могла не почувствовать знакомое возбуждение, щекотную волну истомы. От его рук даже и смерть принять не так уж страшно.
Он здесь, они оба живы. Это чудесно, но змея-тревога свернулась калачиком в темном уголке сердца, чтобы теперь всегда отравлять беззаботность ее счастья. Адель станет осторожней и мудрей, но даже барону не излечить ее память от тех минут абсолютной беспомощности и обреченности, от по-детски радостной улыбки Зла.
— Что они с вами сделали? — спрашивает сквозь зубы, будто говорить ему удается с трудом.
Аделаида густо краснеет, трясет головой:
— Ничего страшнее нескольких синяков... Вы успели как раз вовремя... Почему вы вернулись? — спеша перевести тему.
Барон усмехнулся, злые морщины на его лбу слека разгладились:
— Предчувствие?
Одернул на Аделаиде сорочку, уселся на кровать, потянул жену к себе на колени.
— Я не хотел возвращаться.
— Нет? — Аделаида попыталась вырваться. Не пустил.
— Вы сделали мне очень больно. От вас предательства я ожидал меньше всего.
— Я хотела спасти вашу душу! Это предательство?
— Лучше б вы о своей позаботились! Как вам удалось вызвать демона? И после этого вы будете утверждать, что ваш талант художника — от Бога?
— Я не нарочно! Я даже подумать не могла! — возмутилась Аделаида. — Если б я знала!
— А вам и вовсе непривычно думать о последствиях своих поступков! Никогда! Вы не задумались о том, что такое перстень. Даже не потрудились расспросить меня! Я бы сказал, что он — моя единственная защита. Что он опасен, и может попасть в чьи-то чужие руки и наделать много вреда, в конце концов...
— Но я же оказалась права! Он не помогал вам, ваши способности от него не зависят!
Барон тут же тревожно повернул голову, пошевелил пальцами — поднял в воздух прикроватный столик. Оттуда с грохотом упал канделябр, соскользнул Аделаидин гребень. Успокоенный, Себастьян продолжил ругаться:
— Откуда вам это было знать?! Почему меня не спросить было?! Если вы уж так пеклись о моей душе?
— Но все же хорошо закончилось?
— Да, — неожиданно признал барон. — Я подозреваю, они тянули из меня силу с помощью перстня. Постоянно это ощущал. И колдовать теперь намного легче. Раньше приходилось словно преодолевать некое препятствие... сам мир мне противился. А теперь любое действие... естественно.
И следили за мной с помощью перстня. Я знал об этом, в общем-то. И про питание перстня мною, и про слежку... Но никогда не думал, что смогу сам, без него, колдовать... Это было в договоре... Они дали мне магию, защиту от себя, а я им каждое полнолуние приносил жертвы... проводил ритуалы с убийством зверей. Перстень был паразит, я знал... но не думал, что настолько. Считал его единственным источником своей власти. Даже не пытался... Даже не пытался, представляешь? Теперь мне придется все переосмыслить. Если демоническая сила — лишняя в уравнении, а магия человека естественна...
Он держал ее лицо в ладонях, целовал больную щеку. Адель высвободилась, уткнулась лбом в его плечо. Не хотела, чтобы видел, некрасиво, неприятно.
— Жаль, что они мертвы... — из спокойного тона вдруг сорвался на скрип сквозь зубы.
— Кто? Почему?
— Я бы убил их еще раз... Медленно, очень медленно... — обнимает Аделаиду сильнее, стискивает руки железной удавкой, до хруста костей.
— Ай, мне больно, не надо! Я же не они! Так почему вы вернулись сюда, если не хотели?
— Я бродил весь день по городу, искал... К ночи отчаялся. Понял, что все пропало, безнадежная затея. Произнес формулу отречения — тяжело так долго без перстня, он звал, душу вынимал... думал, забьюсь в припадке прямо на глазах у прохожих... Потом, ночью... Тоже шлялся по городу, не знал, что делать, куда идти... Потерял и магию, и вас... В какой-то миг отчетливо почувствовал — я действительно вас потеряю... Не выдержал, решил вернуться. Когда шел, не знаю, что думал... хотел наказать вас...
— Как? — живо заинтересовалась Аделаида.
— Не знаю... Не думал об этом. Но, сказать по правде... Если бы я вас... не в таком положении... Если бы не нападение, я бы сделал вам больно.
— Лучше вы... — пробормотала Адель, крепче его обнимая. — Я уже не надеялась... когда-либо вас увидеть...
— Больше я вас не оставлю. Как вы умудряетесь вечно вляпаться в какие-то абсолютно невозможные неприятности?
— Например, в вас?
Засмеялся.
— Да уж... Я, наверно, самая большая беда, случившаяся в вашей жизни. И с отвратительным характером, прошу заметить... И, что самое худшее, вам от меня уже никогда не избавиться...