Страница 100 из 105
Убежать далеко Аделаида не успела, была схвачена за несколько шагов от крыльца. В нее вцепились два бандита, мелкий и пожилой предводитель. На сей раз, со связанными руками и кляпом, она даже на помощь позвать не могла. Хоть бы кто распахнул окно, вышел на улицу, заметил — утро ведь уже почти! Но тишина, дома вокруг темны и молчаливы, добропорядочные граждане спят крепким сном, Аделаиду снова волокут внутрь, едва вспыхнувшее счастье освобождения умирает кинжально-острой болью в сердце, слезятся глаза. Вырваться невозможно. Ничем помочь себе невозможно. Абсолютно беспомощна. Захлопываются двери, щелкает замок, грязно ругается пожилой.
Аделаида начинает прыгать, попадает на ногу пожилого. Очередная затрещина, звенит в голове. Снова прыжок, дергают, больно падает на колени. Прямо так, на коленях, ее проволокли по лестнице, швырнули через порог мастерской грубым толчком в спину.
Там, у самого мольберта стоял на коленях здоровяк, внимал демону, зачарованно приоткрыв рот. Асмодей наконец-то стал похож на правильного демона — узкое, горбоносое человеческое лицо, черная мантия, из-под которой видны копыта, на голове меж рогов горит корона. Сидит на троне из черепов.
— Встань, сын мой, — говорил он здоровяку. — Я дам тебе все, что ты хочешь, ибо этот мир принадлежит мне!
Когда Аделаиду затащили, демон прервался, оторвал взгляд от здоровяка.
— Здравствуйте, синие глазки, — улыбнулся тонкими губами. Голос совсем человеческий. Но Аделаиде все-равно отчетливо виден проступающий сквозь личину истинный облик князя Преисподней.
Не смотреть. Не думать. Просто шептать про себя молитвы. И, желательно, веря в них.
— Не поможет, — снова улыбается демон. — Я — далеко, а на людей это не действует. Видишь, я смог до тебя добраться, а ты не верила. Ха-ха-ха-ха, законы... — какой-то деревянный, механический смех, как у заводной игрушки. — Я владею этим миром, здесь каждый выполняет мой приказ. Ха-ха-ха-ха, законы...
Мелкий бандит отступил от Аделаиды, предпочитая держаться у двери, подальше от портрета, пожилой предводитель наоборот, подошел ближе, опустился на колени:
— Повелитель, я исполнил твою волю. Я добыл тебе ту самую женщину!
— Теперь проведи ритуал! — не выдержал, сорвался на отчетливо-жадное, плотоядное шипение.
— Что я должен сделать, повелитель?
Демон смотрел прямо в глаза Аделаиде и улыбался с необыкновенной нежностью.
— Ее кровь и мучение откроют мне врата. Но когда я войду, она должна еще быть живой. Ты вырежешь ее синие глазки, уложишь в бокал с ее кровью, поднесешь мне — и тогда я дам тебе то, что обещал.
— Да, повелитель! — с энтузиазмом откликнулся пожилой.
— Она должна страдать так, чтобы молить меня о смерти, но она должна прожить еще несколько часов и оставаться в полном сознании.
— Уж кто-кто, а я это умею!
— Не хвастайся, человек. Умрет она раньше срока — умрешь и ты. Будет недостаточно страдать — я возмещу убыток твоей болью.
— Да, повелитель! — гаркнул пожилой все так же бодро, но уголок рта нервически задергался.
— У тебя есть инструменты?
— Нож есть. Да найдем все остальное. Это не беда. И без них управимся. Тащите ее... привязать надо. Кресло не подойдет... Сейчас, сейчас... Эй, Музыкант!
— Да? — откликнулся мелкий, оскалив беззубый рот. Он весь трясся мелкой дрожью, втягивал голову в плечи. Пожилой казался самым уверенным, будто не в первый раз вот так, лицом к лицу разговаривает с Князем Преисподней, здоровяк — блаженно-спокойным и умиротворенным.
— Чего зеваешь?! Не слышал, что ли, приказ повелителя? Привязать надо! Ищи, куда!
— А... Это самое... — здоровяк покраснел.
— Что?
— Ну, девку, прежде чем резать...
Аделаида дергала руками, пытаясь ослабить веревку, тщилась подняться с колен.
— Красивая девка… — тянул здоровяк, трогая лицо Аделаиды пальцами, толстыми и неуклюжими, как колбасы, с черной каемкой грязи под ногтями.
— Испейте ее красоту во славу мою… — прошелестело по комнате.
Здоровяк и пожилой переглянулись.
— Это самое? — здоровяк стал радостен, на широкой физиономии расплылась по-детски ясная белозубая улыбка.
— Давай быстро! Надо спешить! — прикрикнул пожилой и сам начал расстегивать штаны.
— Можно и не быстро... — мурлыкнул демон. — Вам некуда спешить, дети мои. Моим слугам незачем бояться стражи. Никто не придет. Можете развлекаться вдоволь.
— Надо же сделать даме перед смертью приятное, — приговаривал здоровяк счастливо, опрокидывая Аделаиду на пол. Художница забрыкалась с удвоенной силой, здоровяку было нелегко ее удерживать. Прижал к полу, кивнул мелкому:
— Держи!
Адель изгибалась ужом, пытаясь выскользнуть, мелкий рычал, дышал в лицо гнилозубой пастью.
— Болванье! Быстрее! Быстрее! Ты что, никогда баб не держал?! Да держите ее! — шипел пожилой.
Удалось несколько раз ударить здоровяка ногами, прежде чем ее схватили за лодыжки развели ноги...
Помаранные тюбики с краской, незакрытые, небрежно разбросанные по столу, уроненная на пол кисточка, вся комната, даже стены, в краске — синие, зеленые, желтые, красные пятнышки, широкие пестрые мазки на почти чистых «пробных» холстах, на спинке кресла, в котором вчера сидел барон, висит позабытая шаль, недопитый кофе на донышке кукольно-крохотной белой с голубым ободком, любимой Аделаидиной чашки, терпкий кофейный и неистребимо-едкий запах красок успешно сражаются с вонью серы... Почему это должно случиться здесь, в самом уютном за последние месяцы месте во всем мире, еще теплом от мыслей, былого вдохновения и отзвука его шагов... Хоть бы потерять сознание... Хоть бы умереть до этого... Высшие силы, Небеса, кто там… Если вы есть, сниспошлите смерть. Пусть просто замолчит сердце. Пожалуйста, просто умереть — разве многого она просит? Пожалуйста...