Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 5



– Не много ли вы хотите? – усмехнулся князь.

– Твой отец Игорь, не от нас ли в Киев пришел? И мать твоя, премудрая Ольга, от земли северной… Да и сам ты, князь, в малые лета в Новгороде правил… Или забыл?..– возразил один из новгородцев.

– Как можно забыть ваш холод лютый?.. Только кто в эту глухомань поедет? Ярополк, желаешь ли сесть в Новгороде?..

Ярополк отрицательно закрутил головой.

– А ты, Олег? – обратился Святослав к среднему сыну.

Тот так же отвечал отрицательно.

– Вот, видите. Нет для вас князя…

Добрыня, яростно работая локтями, пробился, наконец, поближе к новгородцам. Он почти криком хрипел:

– Владимира!.. Просите Владимира!..

Но послы новгородские не слышали его.

– Если своего не дашь, князя иного призовем…

Добрыня достал из кармана портов незрелое яблоко и швырнул в строну послов. Тот, кому яблоко пришлось по макушке, обернулся с негодованием.

– Владимира!.. – уже кричал, перекрывая людской шум, Добрыня, активно показывая на младшего княжича.

– … Дай нам Владимира! – обратился к Святославу

"пострадавший".

Святослав обернулся в сторону младшего сына, словно только что вспомнил о нем. Подошел к нему, поднял на руки, посмотрел внимательно, поцеловал его в щеку. А потом неожиданно бросил отрока в сторону послов со словами:

– Возьмите его!.. – и расхохотался громко.

Счастливый Добрыня, изловчившись, едва успел поймать своего племянника, поднял его над головой и закричал что есть мочи, перекрывая хохот народа:

– Слава, Владимиру, князю Новгорода!..

– Слава! Слава! Слава!.. – покатилось по площади.

И снова загудели гудки, заиграли гусли…

Владимир задул светильник в шатре и, откинув занавесь, вышел наружу. Под Киевом уже светало. На холме смутно угадывались очертания крепостной стены. На башнях защитники города жгли смоляные факелы, боясь ночной вылазки осаждавших. Слышно было, как вдалеке перекликались колотушками стражники.

Владимир закутался от ночной прохлады в плащ и направился к кострам и палаткам своего войска.

Повсюду, прямо на земле, едва прикрывшись плащами, спали воины. Только дозорные ходили по передовой, зевая и изредка перекликаясь друг с другом.

Возле одного из костров лениво дрались охмелевшие варяги, ругая друг друга на своем языке.

Возле другого костра сидели русские воины. Они запекали рыбу на углях и вели между собой разговор.

Владимир остановился неподалеку, под деревом, прислушался.

– Славное было время, – говорил один старый воин, переворачивая рыбу,– когда со Святославом на хазар ходили, а потом косогов и болгар били! Не то, что сейчас: на своих же идем…

– Может, образумятся еще князья, помирятся,– вздыхал другой.– У меня ведь в рядах Ярополковых сын служит… Как с ним сойдусь на поле?..

– Не помирятся… Между ними кровь Олега, не простит брата Владимир…

– Так ведь говорят, Олег сам погиб. Упал с моста в Овруче, когда спасался от Ярополка. Там его и задавили…

– Все одно: Ярополк виноват…

– Виноват Лют, сын Свенельдов. Что его потянуло в леса Олеговы на охоту?

– Говорят, Святослав, подарил землю Древлянскую Свенельду за подвиги его, а потом Олега на нее посадил. Отсюда и распря: не может быть у земли два хозяина…

– Верно. У земли должен быть один хозяин…

Поблизости послышалось громкое хлопанье крыльев.

Владимир резко оглянулся, увидел сидящего неподалеку на высоком пне древнего ворона, который внимательно смотрел на него.

Взгляды человека и птицы встретились.

Владимир невольно поежился и пошел дальше, туда, где возле большого костра собралось в круг множество воинов. Они слушали старого певца, игравшего на гуслях и певшего былину о подвигах Святославовых.

Владимир остановился позади всех и тоже стал слушать.



Через всполохи огня видел он лицо старика-былинника.

В языках пламени привиделся отец его Святослав – окровавленный, с мечом в руках, который рубил направо и налево. Рядом с ним, плечом к плечу, бились его воины.

Греки и русские падали замертво под ударами мечей друг друга.

Вот воевода Свенельд, оказавшись рядом со Святославом, прокричал:

– Нужно отходить, князь!.. Иначе все сгинем!..

– Не покажем спины врагам! – отбиваясь от наседавших греков, крикнул русский князь.– Лучше умереть, чем осрамиться! Мертвые сраму не имут!..

Широко разинув рот в крике, Святослав поднял меч и ринулся вперед, увлекая за собой русичей. Греки дрогнули и побежали.

Но в это время из-за двух холмов – справа и слева появились греческие всадники. Блестя на солнце своими кольчугами, они стремительно ринулись на русских, размахивая копьями.

Святослав остановился, огляделся, снова поднял меч и закричал:

– Назад!.. Всем в город!..

Владимир отвел взгляд от огня, потому что заметил, что гусляр перестал петь. Воины стояли и молча смотрели на князя.

Владимир подошел к костру, положил руку на плечо гусляра и попросил:

– Не молчи, старец, пой! – он сел первым, протянул руки к костру, чтобы согреть их.

Песня звучала дальше.

Весла лодки глубоко погружались в воду Дуная. Лодка легко скользила к берегу, на котором виднелся императорский шатер. Святослав греб наравне с другими воинами и по одежде мало чем отличался от других. Рядом с ним сидел воевода Свенельд.

– Если не сотворим мира с царем, узнает царь, что мало нас, и обступит город… А Русская земля далеко, и печенеги – предатели: нет на них надежды… Где возьмем людей и коней, чтобы противостать грекам?..– налегал на весло Святослав.

– Пешими нам их не одолеть…– подтверждал Свенельд.

– Ничего! – еще сильнее греб князь.– Вернусь на Русь, соберу дружину и возьму Царьград!.. А болгар за предательство сотру с лица земли…

Лодка мягко коснулась берега у шатра императора.

Император Иоанн Цимисхий сидел на своем троне, на красной подушке, в одежде из золотой парчи, усыпанной драгоценными камнями.

Святослав в одежде простого воина сидел на жесткой скамье и мрачно глядел на императора.

Император дал знак толмачу, но русский князь перебил его:

– Просим мира царь! Хватит вражды и крови! Дай нам вывезти все, что мы взяли у болгар, дай хлеба по два пуда на воина и вольную воду, чтобы никто не препятствовал нам плыть… И мы уйдем с Дуная…

Иоанн Цимисхий, кивая, выслушал толмача и высказал через него свои условия:

– Я и соправители мои – Василий и Константин – согласны на мир и желаем быть другом русскому князю. Но мы требуем, чтобы вы навсегда ушли из земли болгар и никогда не посягали на наши границы. А если кто пойдет на нас войной, вы должны воевать против них, послать свои дружины и ладьи…

– Пусть будет так! – после некоторой паузы вымолвил русский князь.– Клянусь богами, в которых веруем – Перуном и Велесом!..

– Сколько стоит клятва этих дикарей? – наклонившись к епископу, усмехнулся Цимисхий.

– Нельзя верить ни единому их слову…

– Напишем хартию, и скрепим печатью наш уговор, чтобы и дети наши соблюдали его, и внуки…– обратился к Святославу Цимисхий.

– Добро! – отвечал князь и, обратившись к Свенельду, произнес тихо и зло,– Мы перепишем хартию их кровью!..

Иоанн милостиво улыбался Святославу, а сам тихо говорил стоявшему рядом епископу:

– Пошлите гонца к печенегам, чтобы встретили нашего нового друга с "почестями"… Не забудьте сказать им про золото и про то, что войско князя нами изрядно потрепано…

Песня у костра снова замолкла. И в это время послышался голос Добрыни:

– Где князь?!.. Не видели князя?!..

– Что там еще? – шагнул навстречу дяде Владимир.

– Жена твоя…– начал, запыхаясь, Добрыня.

– Что с Рогнедой?!

– Она не в себе… руки на себя хотела наложить. Едва успели остановить…