Страница 36 из 49
Ни единого, увы, слова неправды или преувеличенного нет в том, что писал не раз о дурных замыслах воротил в М[инистерст]ве финансов насчет Дворянского банка. Даже самые беспристрастные люди, как [Н. В.] Исаков, даже самые благожелатели [Н. Х.] Бунге, как [А. А.] Абаза, громко говорят о тенденциозном и антидворянском характере проекта Дворянского банка, составленного по воле Государя, желавшего этим банком дать средство дворянам помещикам выпутаться из сетей и безвыходного положения. Проект банка явился в Госуд[арственный] совет с характером как будто неточного исполнения воли Государя. Почти все это сознают, и все это говорят Бунге, но бедный Бунге, увы, совсем в руках [Ю. Г.] Жуковского, [Е. Е.] Картавцева и Кии самых ярых красных, посаженных в М[инистерст]ве финансов, и ничего не может…
Главное, в чем воля Государя не исполнена, заключается в том, что Бунге по настоянию этих красных воротил ни за что не хочет допустить мысли соединения операций и устава Дворянского банка с Взаимным поземельным банком, и хочет предоставить и этот банк, и его массу заемщиков их собственной судьбе, тогда как именно из-за этих-то заемщиков, разоренных в конец, все дворянские ходатайства и просили правительство о помощи. Затем, как совершенно основательно говорят «Московские ведомости», невольно возникает вопрос: зачем по проекту Бунге предполагается выдавать ссуду облигациями, а не кредитными билетами? Ясно, что цена облигации будет зависеть от биржевой спекуляции и что заемщик вместо 100 рублей может получить по курсу 98, 96 рублей, за что же?
Затем, наконец, нельзя скрыть, что в сущности своей все-таки весь проект Дворянского банка проникнут затаенною мыслью, которую, впрочем, составители его, гг. Картавцевы и Жуковские не скрывают, как можно менее помогать дворянству!
В виду этого, так как проект Дворянского банка не менее важен в государственном смысле чем, например, был проект Университетского устава, невольно ссылаясь на мудрый прецедент, введенный Государем, было бы возможно допустить такую комбинацию: положим, проект банка поступает из Государственного совета на Высочайшее утверждение. К нему будут приложены возражения весьма дельные, сделанные в департаментах Госуд[арственного] совета, и между прочим очень дельные мнения [М. Н.] Островского… На все эти мнения и возражения Бунге почти не обратил внимание. В виду этого казалось бы, что если последовала Высочайшая воля: согласовать проект Двор[янского] банка с интересами заемщиков Взаимного поземельного кредита и возражениями, в департаменте Госуд[арственного] совета высказанными – все дело было бы спасено. Оно замедлилось бы, но что значит несколько месяцев летних сравнительно с пользою дела!
От Делянова слышал такой рассказ. Был у него саратовский предводитель дворянства[188] и рассказывал ему, что он представлялся Государю вместе с петербургским предводителем гр. [А. А.] Бобринским. При представлении будто саратовский предводитель сказал Государю, что с 29 апреля 1881 года Россия живет в сравнительно успокоенном состоянии, так как получила уверенность, что отныне строй Самодержавного управления поколеблен реформами не будет. Когда оба предводителя возвращались на железную дорогу, в одной карете, мальчишка Бобринский обращается к саратовскому предводителю с вопросом.
– Скажите, – говорит он, – неужели то, что вы сказали Государю, есть ваше убеждение?
– Ваш вопрос, граф, меня изумляет, – ответил саратовский предводитель, – если бы это не было мое убеждение, разве я бы сказал Государю… Я не торгую своими убеждениями.
Этот эпизод очень характерен – как обрисовка глупого либерального фанфаронства Бобринского.
Либералов à la Бобринский в известном кругу немало. Они себя выдают за консерваторов; но консерваторы эти – это Шуваловская партия! Они сегодня за поляков, завтра за евреев, после завтра за немцев, но никогда ни за Россию, ни за Царя! Их страсть трипотажи[189] и интриги.
Когда гр. [Д. А.] Толстой прибыл в Москву совсем обескураженный от хода болезни и хотел просить отставки, [Петр А.] Шувалов поехал к нему умолять его не выходить в отставку и подождать во всяком случае до октября.
– Jusque là, – сказал он, – nous chercherons un remplaçant…[190]
Le remplaçant est tout trouvé[191], это все тот же [А. А.] Половцов, друг Шувалова, и весь расчет основан на мысли в эти 4 месяца как-нибудь подготовить кандидатуру их remplasant!
Застал К. П. Победоносцева согревающимся после прохлады и дождя поездки на открытие канала[192], съежившимся и хилым. Стал его уговаривать летом отдыхать, а он руки поднимает и говорит: «Где тут отдыхать, некогда, разве вот в августе, а тут все архиереи мрут, и не дай Бог как тяжело!»
В разговоре коснулись графа [Д. А.] Толстого и неизбежного вопроса его преемника.
К[онстантин] П[етрович] совсем обескуражен, уверяя, что положительно не на ком бедному Государю остановиться. Нет, и нет, что хочешь делай!
Из слов его выходит, что пока как будто всего лучше оставаться на положении statu quo[193], с [И. Н.] Дурново управляющим Мин[истерством] вн[утренних] дел, а там может что и выяснится.
Дай то Бог! Во всяком случае лучше действительно statu quo, чем неизвестность в нынешнее время. Дурново, по крайней мере, во всем может действовать сообща с К. П., у него опыт и знание дела!
Узнал от К. П., что в области Мин[истерства] нар[одного] просвещения все перессорились из-за введения Университетского устава. Предсказания К. П. сбываются. [М. Н.] Катков здесь днюет и ночует, и хочет все вершать по своему, запрягшись в корень и пристегнув [А. И.] Георгиевского справа, а [Н. А.] Любимова влево; Делянов не поддается, он с профессорами составляет другой лагерь; Катков ругает Делянова, Делянов подсмеивается и говорит Каткову: «Ну уж вы чересчур», и в итоге очень туго подвигается дело. На главном споткнулись, на применении дела.
А давно ли страстный и личный Катков, ругая Победон[осцева], говорил громко, что Делянов человек с характером, да еще с твердым, а теперь его ругает бабою и на него жалуется тому же Побед[онос]цеву!
Сейчас был с моряками. Разумеется, предметами разговоров были эпизод с «Державой» и миноноски[194].
Моряки осуждают [И. А.] Шестакова за то, что он из-за ценза[195] ставит в общую очередь Государеву яхту, не принимая в соображение, что командиров яхты Государя нельзя сменять, не подвергая до известной степени самую яхту и Государя на ней зависимости от неопытности и незнания судна командира.
Строго судили тоже офицера, отдавшего канат не во время. Все офицеры и вся команда «Державы» чуть не плачут от досады и горя, что этот эпизод случился.
Много толковали о миноносках. Выбрали 17 для конвоирования «Александрии», а между тем оказалось, что могли только конвоировать три; остальные все должны были или отстать или остановиться. У всех механизмы более или менее неисправны, и ни одна не дает даже 14 узлов[196], а на пробе так каждая давала 15; теперь большая их часть дает 10, 11 узлов.
Узнаю сегодня, что граф [Д. А.] Толстой настолько поправляется, что думает в начале июня приехать сюда, faire acte de présence[197], представиться и затем снова для лечения проститься до октября.
188
П. А. Кривский.
189
От фр. tripotage – сплетни.
190
Пока мы не найдем заместителя… (фр.).
191
Заместитель уже найден (фр.).
192
15 мая 1885 г. состоялось открытие Морского канала в Петербурге.
193
в прежнем состоянии (лат.).
194
Речь идет об открытии Морского канала в Петербурге 15 мая 1885 г. После молебна царская семья взошла на яхту «Держава», чтобы следовать на Кронштадтский рейд, где Александр III намеревался провести смотр флота. Однако снятие с якоря и отдание канатов произошли не одновременно, вследствие чего яхту немного развернуло, и потребовалось несколько минут, чтобы с помощью трех буксиров повернуть ее. После смотра император пересел на яхту «Александрия» и, конвоируемый миноносками, отправился в Петергоф. При этом выяснилось, что миноноски, которые по своему боевому назначению должны быть быстрее всех других кораблей, уступают яхте в скорости (см.: Гражданин. 1885. № 39. 19 мая. С. 13–14. Дневники за 15 и 16 мая).
195
Мещерский имеет в виду Положение о морском цензе, высочайше утвержденное 25 февраля 1885 г. (Полное собрание законов. Собр. 3. Т. 5. 1885. № 2769). Целью этого положения было уменьшить сверхкомплект флотских офицеров, который состоял главным образом из лиц давно не плававших и фактически не несших строевой службы. Морской ценз приобретался плаванием на военных судах и командованием отдельными судами, отрядами и эскадрами, причем для каждого офицера морской ценз исчислялся отдельно, вплоть до дней, проведенных в плавании. Согласно Положению, для получения очередного чина (от мичмана до вице-адмирала) необходимо было иметь определенный ценз: для производства в капитаны 1-го ранга, например, проплавать 12 месяцев в должности старшего офицера и прокомандовать не менее 12 месяцев судном 2-го ранга в плавании. Для соблюдения справедливости было предусмотрено очередное назначение офицеров на суда заграничного плавания, а также периодическая смена командиров судов и начальников отрядов и эскадр. Положение о морском цензе дополнялось правилами о предельном возрасте: для каждого чина был установлен особый возрастной срок, по достижении которого не выполнившие ценз увольнялись со службы, а выполнившие, но не получившие повышения за неимением вакансий зачислялись по флоту до достижения предельного возраста следующего высшего чина.
196
Узел в навигации – единица измерения скорости судна. Один узел равен одной морской миле в час, или 1,852 км/ч. Следовательно, скорость в 15 узлов примерно равна 27,8 км/ч, в 14 узлов – 25,9 км/ч, в 11 узлов – 20,4 км/ч и т. д.
197
явиться из вежливости, по обязанности (фр.).