Страница 29 из 49
К сожалению, голоса частных лиц не выслушиваются нашими финансистами!
Был сегодня у пермского губернатора[137]. Он рассказал мне характерный эпизод для определения отношений судов к администрации. Какой-то становой пристав Пермской губ. попал под суд за взятки. Судебный следователь, отчасти из личности, отчасти чтобы показать свою силу над полициею, взял да посадил в тюрьму этого пристава во время следствия, что было противозаконно, так как по наказанию, которое ожидало этого станового, ссылка в Сибирь, он мог быть во время следствия отдан на поруки. Арестант жалуется в окружной суд, и в суд[ебную] палату[138]. Оба учреждения отвечают, что жалоба до них не касается. Наконец дело поступает в губернское правление, для предания станового суду. Губернатор, сообразуясь с законом, находит, что становой пристав может быть отдан на поруки, утверждает постановление губернского правления об освобождении из тюрьмы арестанта на поручительство. Тогда прокурорский надзор поднимает вой, как смела администрация вмешаться в дело судебного ведомства, и сейчас же жалобу в Сенат. Сенат, разумеется, отменяет распоряжение губернатора, и станового опять сажают в тюрьму до окончания дела. На днях суд состоялся и станового осудили на поселение в отдаленные губернии Сибири за взяточничество.
Но в той же Пермской губернии, и именно в Екатеринбурге, был прокурор Попов. Становой брал взятки по-старому, а прокурор Попов брал по-новому: он занимал деньги у всех, даже у полиции и у тяжущихся, и никому не платил; затем купил себе имение. Узнали судебные власти про его проделки. И что же? Предали суду как станового? Нет, попросили уехать и причислили к Министерству юстиции, держали так с годик и затем, невзирая на позор, назначают товарищем прокурора в Москву. Вот сильное доказательство, какую войну ведет с правительством судебное ведомство.
К концу года по Петербургу гуляют легенды, героями которых являются те или другие государственные лица. Например, легенда о [А. А.] Половцове, который будто бы уходит, а уходит потому, что прогнал из дома [А. Л.] Штиглица судебного пристава, пришедшего опечатывать имущество, и потому что скрыл будто бы значительную часть полученных женою его капиталов[139]. Легенда даже сочинила целый разговор Государя с министром юстиции[140] по этому поводу и услужливо назначила Половцеву преемника в лице [А. Н.] Куломзина. Откуда взялась эта чепухообразная легенда, не знаю. Другая легенда повествует о помолвке дочери князя [М. С.] Волконского с сыном Вел. Кн. Михаила Николаевича Георгием. Третья легенда – о какой-то ссоре [А. Я.] Гюбенетта с [К. Н.] Посьетом, и об уходе первого.
[Е. Н.] Семенова, знаменитая героиня дела об убийстве Сарры Беккер, как гласит молва, явилась снова к прокурору заявлять, что она убила Сарру Беккер.
Все жалуются на безденежье, а между тем в январе предвидится до 30 балов, и 200 рублей за платье барышни считают дешевизною.
Получил от брата[141] из Крыма очень встревоженное московскими толками письмо. По-видимому бестактность или, проще, глупая болтовня [А. А.] Киреева, сопровождавшего В[еликого] К[нязя] Конст[антина] Ник[олаевича] в Москву, в ее гостиных главная причина этой тревоги. Она характерна, и самое письмо брата характерно, ибо свидетельствует, как чутки горячо и честно преданные Престолу сердца к малейшему даже фантому опасности.
Вот что брат пишет: «Depuis quelques jours je suis dans de grandes angoisses; et ne sais, si je n’en deviendrai pas fou avec beaucoup d’autres. La visite du G. D. C. à Moscou m’a déjà plongé dans la désolation. L’histoire du conservatoire est naturelle; il en est le chef, et y va souvent. Mais cette fois il a fait tout cela avec церемонии; il est allé voir des écoles, des fabriques, (au moment où les ouvriers se remuent, ce qui du reste n’est pas éto
В ответ на это испуганное письмо, я немедленно телеграфировал брату в Ялту: «Reçu lettre, rien ni vrai, ni vraisemblable»[144], желая его успокоить и дать встретить новый год с облегченною и успокоенною душою. Тем не менее это письмо доказывает, как велика еще нервная тревожность в честном русском обществе.
Кончаю год, как русский – с надеждою, как христианин с верою, как издатель с благодарностью к Богу, как Владимир Петрович – с глубокою грустью. Безусловное молчание Государя на мое письмо[145] явилось несомненным доказательством того, что я не стою той милости, которой просил при мысли о десятилетии моего издательства; а не стоить этой милости значит быть очень далеким от Его сердца, а кто от Его сердца так далек, тот меньше имеет сил и прав быть Ему полезным и пригодным, чем он желает, мечтает и просит о том Бога.
Мысленно прошу Государя простить мне мою просьбу; не вернусь к ней и, кончая в своем одиночестве год, рад, что без всякой горечи благодарю только Государя за все, за все, и грусти минуты не даю ни смущать себя, ни клонить к унынию.
Я бодро и твердо верю, и сильнее прежнего, что Бог не оставит Государя, ибо Он чист и честен и благолюбив перед Ним. Ложь и дурные замыслы разобьются об Него.
1885
Сегодня узнал, что Государь подписал указ о присоединении к ведомству Мин[истерства] нар[одного] просвещения тех женских учебных заведений, которые вошли в состав Учреждений Импер[атрицы] Марии[146] случайно. Со всех сторон слышу одобрение этой меры и сочувствие к ней.
У [И. Д.] Делянова видел будущего попечителя Петерб[ургского] учебного округа, генерала [И. П.] Новикова. Признаюсь, не я один удивлен такому выбору Делянова. Про него можно сказать, что он странный человек, на которого в нормальное и в острое время вряд ли можно положиться спокойно и уверенно. Новиков мне и многим кажется из способных выкидывать штуки.
У Делянова застал [М. С.] Волконского, его товарища. В разговоре про то, про се, коснулись вопроса будущего государственного земельного банка. По этому поводу кн. Волконский рассказывал, что ему на днях пришлось с одним из дельцов в Министерстве финансов по этому вопросу иметь разговор и услыхать от него характерное слово.
137
А. К. Анастасьев.
138
По судебной реформе 1864 г. общий (коронный) суд включал окружные суды (низшая судебная инстанция) и судебные палаты (по одной на несколько судебных округов). Окружной суд рассматривал уголовные и гражданские дела, превышавшие подсудность мировых судей, апелляционной инстанцией для него была судебная палата (кроме тех случаев, когда решение принималось судом присяжных). Верховным и кассационным судом, а также высшим органом судебного надзора являлся Сенат, где существовало два кассационных департамента – гражданский и уголовный.
139
А. А. Половцов был женат на Н. М. Июневой, воспитаннице барона А. Л. Штиглица, внебрачной дочери вел. кн. Михаила Павловича.
140
Министр юстиции Д. Н. Набоков.
141
Н. П. Мещерский.
142
Подчеркнуто чернилами двумя чертами.
143
«Последние несколько дней я нахожусь в большом беспокойстве и не знаю, не сойду ли я от этого с ума, вместе с многими другими. Приезд в Москву в[еликого] к[нязя] К[онстантина Николаевича] поверг меня в уныние. История консерватории подлинная; он ее глава и приезжает сюда часто. Но на этот раз все это было сделано с церемониями; он осмотрел школы, фабрики (во время работ, что не удивительно, т. к. фабричный инспектор Москвы, профессор университета [И. И.] Янжул, один из самых красных в этой компании) и кроме того владелец этой фабрики Алексеев один из кандидатов на пост головы. Еще худший знак – бедняга [Вл. А.] Долгоруков, в первый его проезд сказавшийся больным, который на этот раз дал чрезвычайно любезный обед и т. п. и т. п. Генерал [А. А.] К[иреев] был у наших (у жены брата) и там во всеуслышание говорил, что [Д. А.] Толстой шатается, и если его прогонят, [А. В.] Головнин тотчас сгонит [И. Д.] Делянова. Он же, генерал К[иреев], чрезвычайно скромно оставляет за собой в этом дележе место [К. П.] Победоносцева. Он дурак, это известно, но то, что он говорил все это столь открыто, доказывает, что они не отказались ни от борьбы, ни от надежды на победу. Правда ли это? Если – да, это погибель России» (фр.).
144
«Получил письмо, ничего ни истинного, ни правдоподобного» (фр.).
145
Возможно, Мещерский имеет в виду письмо от 22 октября 1884 г. (№ 11 данной публикации). 1885
146
После смерти императрицы Марии Федоровны в 1828 г. благотворительные и учебные заведения, находившиеся под ее покровительством, были переданы в специально созданное IV отделение Собственной его императорского величества канцелярии, с октября 1854 г. именовавшееся также Ведомством учреждений императрицы Марии. 12 августа 1880 г. в связи с реорганизацией Собственной е. и. в. канцелярии ее IV отделение было преобразовано в Собственную е. и. в. канцелярию по учреждениям императрицы Марии.