Страница 4 из 9
– Ну, вот хорошо, что пришла, пожарь Владику яичницу, а то я не успела еще!
И Аня, едва успев прийти с работы и вымыть руки, принималась готовить мужу завтрак. Обычно это происходило далеко за полдень, ближе к четырем-пяти часам дня – кажется, в Англии это называется файв-о-клок, и в это время англичане пьют чай с молоком и печеньем. По-русски – полдник. Но к этому часу Аня еще не успевала пообедать, поэтому для мужа жарила яичницу, а для себя пыталась соорудить что-то вроде обеда. Закончив с едой, Влад отодвигал грязную посуду и доставал сигарету. Кухня мгновенно наполнялась табачным дымом.
– Владик, ну пожалуйста, ты же знаешь, я не люблю, когда ты куришь, – с мольбой говорила Аня.
От этих слов Владик недовольно морщился, но тут в разговор вклинивалась бабушка, которая не могла долго усидеть в своей комнате.
– Ты, милая, должна терпеть и недовольства мужем не выказывать. Что значит «не люблю»? Раз ему так хочется, значит, и тебе должно нравиться. Терпи, раз замуж вышла!
И Аня терпела. В конце концов, Владик был неплохим мужем, приносил в дом зарплату, дарил по праздникам цветы, а иногда и духи, целовал перед уходом на работу. Ну спит допоздна, ну курит на кухне – что здесь, в конце концов, такого…
Вскоре Аня поняла, что беременна. Они совершенно не планировали пока заводить ребенка – сначала нужно институт окончить, Владик должен определиться с командировкой за рубеж, из-за которой Анина мама так стремилась выдать дочь замуж за этого, в общем-то, совсем неинтересного человека. Молодым хотелось немного пожить на свободе, как говорится, для себя. Но, как известно, дети сами выбирают, когда и у кого им родиться. Аня, подсчитав срок, поняла, что ошибки быть не может. Она позвонила матери:
– Мама, что делать? Я не готова еще…
Ответ Елены Ивановны был однозначен:
– Как «что»? Рожать! Ты замужем, все у тебя в порядке. И не вздумай дурью маяться, останешься потом без детей. Да и мне охота уже с маленьким повозиться.
Знала бы она, что уж «с маленьким повозиться» ей доведется всласть – больше, чем с собственной дочкой! Но и знала бы, все равно сказала бы «рожай», поскольку с возрастом стала человеком верующим и, хоть в церковь не ходила, пару иконок в доме поставила и потихоньку, когда никто не видел, молилась.
Беременность проходила легко. Аня продолжала занятия в институте, занималась в библиотеке – читала редкие книги, которые на руки не выдавались, бегала за продуктами, готовила, убиралась… Узнав, что жена ждет ребенка, Влад чмокнул ее в нос, сказал, что рад и надеется на сына. И все. В семейных отношениях ничего не поменялось. Он так же спал до обеда, курил после завтрака и уходил на работу. Врачи велели Анне гулять, и долгими одинокими вечерами она вышагивала по дорожкам маленького парка недалеко от дома. На душе было тоскливо. Она пыталась поговорить о своей семейной жизни с бабушкой, Ириной Михайловной, но та всегда отвечала однозначно:
– Муж работает, деньги в семью приносит, что тебе еще надо?
Однажды, когда вечером снова накатила тоска, Анна взяла потихоньку у мужа из пачки сигарету, закурила, выйдя на прогулку в парк. К горлу подкатила тошнота, закружилась голова, но Аня через силу сделала еще пару затяжек. Стало совсем плохо, ее вырвало, и в этот момент она почувствовала в животе странное движение. Будто котенок провел изнутри мягкой лапкой. Провел и затих. И еще раз.
«Боже, это же ребенок, его первое движение! Как приятно», – подумала Анна.
И сразу стало невероятно стыдно – перед малышом, перед самой собой: ведь первое движение ее первенца связано не с любовью и нежностью, а с обидой и горечью. Она переживала, ее состояние передалось малышу, и ему тоже стало плохо, а тут еще сигарета! Вместо привычного воздуха ребенок глотнул никотина и стал задыхаться.
«Прости меня, малыш, я больше так не буду! Я совсем забыла о том, что мы крепко связны во всем! Даже курим вместе», – подумала Анна.
Мягкое движение сказало ей, что ребенок – это не просто ее часть. Это отдельный, но полностью зависимый от нее человечек. От ее эмоций, чувств, радости, страданий, голода и жажды… Да от всего. Только сейчас на темной дорожке парка Аня полностью осознала, что она, и только она одна, полностью отвечает за своего ребенка.
Анна решительно отбросила сигарету, неловко затоптала ее носком ботинка и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь привести дыхание в норму. Все, решено, раз мужу все равно, она сама будет заботиться о своем малыше: гулять, кормить вкусными вещами, слушать хорошую музыку, а главное, перестанет волноваться и думать о том, что Влад, наверное, не любит ее. Или любит, но как-то не так. Ей казалось, что любящий и внимательный муж должен по-другому относиться к своей беременной жене – быть ласковым, нежным, добрым… А, может, Влад просто не умеет по-другому? Не потому, что плохой или разлюбил, а просто потому, что не умеет? Ну, не знакомо ему чувство любви, может, не целовала его мама в детстве, не гладила по голове, не говорила, что он у нее самый лучший.
И не знает он, что такое любовь и как важно быть нежным с тем, кого ты любишь. Быстро шагая в сторону дома, женщина думала об этом и одновременно прислушивалась к маленькой жизни в своем животе. Но котенок больше не гладил ее своей лапкой.
– Уснул, наверное, – с нежностью подумала Аня.
К ее удивлению, Влад был дома. В ответ на ее изумленный взгляд он пояснил:
– Знаешь, мне тут неделю отпуска дали. У меня предложение – поехали к моей тетке в Краснодарский край. Там еще тепло, в море искупаемся. Ты была когда-нибудь на Азовском море? Тебе полезно будет морским воздухом подышать.
– А как же институт?
– Да ладно, скажешь, заболела, тебе в твоем положении простят и справку не потребуют, – снисходительно ответил муж.
Аня улыбнулась. Пять минут назад она с тоской размышляла о том, какой черствый и невнимательный у нее муж, а он, оказывается, заботится о ней, хочет на море отвезти. Может, все не так плохо и у нее просто перепады настроения, свойственные женщинам в положении? Она подошла к мужу и обняла его, коснувшись животом.
– Ну что ж, поехали!
Влад чуть заметно отстранился. Аню снова кольнуло неприятное чувство, но она постаралась не обращать внимания. Ведь когда нуждаешься в нежности и ласке, так хочется верить, что тебя любят…
В Краснодарском крае их встретила целая толпа родственников – тетка, ее муж Слава, их взрослый сын Женя с невероятно толстой женой Надей и пятилетней дочкой Светочкой.
– Ой, Анечка, а что это ты бледненькая такая? – всплеснула руками тетя Клава, которая видела жену племянника первый раз.
– Просто устала с дороги, – объяснил Влад.
– Садитесь скорее в машину, поехали, я вас покормлю. Борщ, свеженький, только утром сварила к вашему приезду.
Этот борщ стал для Анны главным кошмаром отпуска. Самым главным в жизни тети Клавы было желание накормить семью. Она вставала рано утром, шла на рынок, покупала овощи, кусок мяса, пачку сметаны и вставала у плиты готовить суп. Причем готовила его исключительно на жирном мясном бульоне. Главным событием каждого дня был обед. На стол обязательно подавали салат, борщ или щи, горячее с куском жареного мяса и компот с пирогом. Для Ани съесть это все сразу было невозможно, но и оставить что-то на тарелке нельзя – провинциальные родственники обижались: не по вкусу вам, москвичам, наша стряпня. Но самое ужасное началось, когда тетя Клава попросила молодую женщину помочь ей.
– Готовка – это женское дело, – сказала она. – Давай-ка, милая, почисть картошечки на суп.
Стоя у мойки, Аня чистила картошку и, вдыхая пары кипящего мясного бульона, боролась с подступающей тошнотой.
– Когда тебе рожать? Весной? Так сейчас уж не должно быть никакого токсикоза, – говорила тетка тоном многоопытной женщины. – Так что ничего страшного…
Так, в бульонных парах, и прошел отпуск. На море молодая пара обычно уходила во второй половине дня, поскольку Влад, верный своему графику жизни, вставал поздно, как раз к обеду, потом долго сидел с сигаретой в саду и беседовал с родственниками, лишь часам к четырем неторопливо поднимаясь: