Страница 116 из 131
- Чепуху мелешь, любезный, - заявил Суханов. - У вас там распоряжения, а у меня работы прекращаются. О вашем поведении я вынужден буду сообщить начальству.
- Это уж как хотите. Мы за все готовы ответить, - не без цинизма ответил Хаустов.
- А за безобразия с девчонками и бабами тоже ответишь?
- Это, господин управляющий, поклеп-с...
- Будто бы? Думаешь, мы не знаем, какой ты гусь?.. Мой совет тебе уезжай в другое место... и весь ералаш кончится, - как бы между прочим сказал ему Суханов.
- А это уж как начальство распорядится... Я бы покинул эту дыру с моим удовольствием...
Через час Суханов уехал в Шиханскую к Степановым...
Шпак, узнав об этом, немедленно вызвал к себе Печенегова и приказал:
- Ради праздника, Филипп Никанорович, организуйте-ка торговлю водочкой с дешевой закуской. Привезите фургончик прямо на поле, пусть рабочие повеселятся...
- Они же бунтовать собираются, чего их веселить-то? Их надо в нагайки брать, а не водкой поить... Мне бы полсотни казаков, я бы им устроил веселье!
- Действуйте, как я говорю! - жестко повторил Шпак. - Наделаем побольше шума, а господина Суханова унимать пошлем. В шуме и драке всякое может случиться... А казачков будет нужно, я позабочусь и даже командовать вам разрешу... Вы офицер, человек опытный!
- М-да, признаться, вы недурно придумали, - после короткого размышления согласился Печенегов. - Ладно, подкинем водочки.
В Шиханской Тарас Маркелович долго уговаривал Ивана Степанова принять требования рабочих, доказывая ему, что если работы приостановятся, то это приведет к большим убыткам, а может и до бунта дело дойти. Полупьяный Иван свирепо вращал глазами и бормотал:
- Я... да чтоб на своей казачьей земле был бунт?.. Сейчас же велю казаков собрать! Водки полбака выставлю и двести казаков на коней посажу... Я покажу этой сволочи такие бунты - до самой смерти чесаться будут!..
- Это кто же тебя научил, господин Шпак, что ли? - угрюмо спросил Суханов.
- Я сам хозяин! Что мне Шпак? А насчет Петра Эммануилыча ты, дядя Тарас, не тово... неправильно поступаешь... И чево вы только не поделили?.. Он мне от всего сердца пудовый самородок на стол брякнул, я даже ахнул! А ты его мошенником обзывал... Не хорошо-о-о!
- От своих слов и сейчас не откажусь, - опуская седую голову, проговорил Суханов. Ему тяжело было смотреть на пьяного, распухшего Ивана и еще тяжелее слушать его глупую болтовню. Тарас Маркелович предчувствовал, что если дело будет так продолжаться, то все неминуемо пойдет прахом. Он попробовал поговорить с женой Ивана, но Аришка не захотела вмешиваться. Последние дни она была в хорошем настроении. Радовало ее то, что Иван почти перестал бывать у этой басурманки, как она называла Печенегову. Похоронив свекровь, Аришка чувствовала себя в доме полной хозяйкой. В большом новом доме можно было жить в свое удовольствие, а тут старик в какие-то мужские дела ее впутывает...
Ничего не добившись, Тарас Маркелович уехал.
На другой день работа на нескольких шахтах остановилась.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Ночью, сидя у костра, Кодар думал о неожиданном отъезде Маринки. Неладно получилось, даже самому было как-то немножко совестно. Неужели сегодня он сам упустил свое счастье?.. Как помочь беде? Думал долго, но ничего придумать не мог. Понял, что настала пора попросить совета у старого мудрого Тулегена. Друг его сидел напротив него и пил из пиалы чай.
- Послушай, Тулеген-бабай, - начал Кодар. - В твоем лице мне аллах послал второго отца. Ты много прожил на свете, тебе дано много мудрости...
- Длинно говоришь, я спать хочу, - прервал его Тулеген.
- Хорошо, я буду кратким, как оторванный конец аркана. Не думаешь ли ты, что пришло время, когда в моей юрте должен плакать ребенок и женщина должна кормить его молоком, так же как и мы когда-то сосали грудь матери...
- Пусть аллах поможет тебе точнее выразить мысли. Однако я не помню молока моей матери. Я помню молоко от пестрой коровы из стада бая. Эта коровка, кроме меня, никому не давала доить себя. У ней было вкусное молоко и жирное мясо... Я потом глодал ее кости... Говори дальше, я слушаю...
- Я хочу жениться, Тулеген-бабай.
- Мы тебе давно говорили об этом, но ты был глухой... Много подросло красавиц в степях, а ты даже не уплатил калыма... А теперь сколько надо платить? - подняв голову, спросил Тулеген.
- Такой красавицы, как она, нет в степях, - задумчиво продолжал Кодар. - Я думаю, нам не придется платить много калыма...
- Ты хочешь взять в жены русскую?.. Мы это тоже знаем. В коране правоверных сказано...
- Но ты не знаешь, что написано в коране русских, - перебил его Кодар. - Выслушай.
- Ты, наверное, будешь говорить о том коране, какой знает друг твой Василий, который здесь жил. Да, он мне тоже говорил, что есть такой коран, где написано, что кровь людей одного цвета и что все люди одинаковы... Я его нарочно спросил, можно ли взять в жены немусульманку.
- Что же он тебе ответил?
- Он смеялся надо мной и говорил глупости.
- Он, наверное, тебе сказал, что у русских был такой царь, грозный Иван, и он взял в жены себе татарку, а она ведь тоже была мусульманкой.
- Он царь, а ты бывший пастух, - резонно возразил Тулеген.
- Твои глаза, Тулеген-бабай, начинают забывать, что они видели несколько лет назад.
- Скажи, чего не помнят мои глаза? - спросил Тулеген.
- Ты видел людей из Хивы и забыл, что их жены носили не мусульманскую одежду... И жена у акзярского прасола Ислам-бека, которому мы продавали барашков и коней, тоже русская; она еще тебя угощала крепким чаем и калачом, вспомни!
- Ты прав... Позор моей дряхлеющей памяти... Не будем спорить. Кровь одинаковая, но мясо на вкус разное. И я знаю наверное, что тамыр Петька не захочет смешать кровь своей дочери с твоей кровью... Отрежь мне язык, если я говорю неправду...
Кодар задумался. Помолчав, сказал:
- Если она согласится, то мы скатаем наши юрты и уйдем в горы...
- Ты уверен, что она согласится?
- Она тоже любит меня, - твердо сказал Кодар.
- Немножко я и моя Камшат это заметили, - подтвердил Тулеген. - Та, плохая женщина, ее, наверное, обидела, поэтому она и уехала так скоро...
- Да.
- Та женщина лежала на подушках, как глупая овца, и ждала, когда баран рогом в бок пырнет ее... Может, все жены офицеров так делают, а? спросил старик и засмеялся дребезжащим смехом.