Страница 115 из 131
- Я от Архипа Гордеевича, - часто дыша, забыв поздороваться, заговорила Устя. Видно было, что она шибко бежала и запыхалась. - Он просил предупредить, чтобы вы не ходили в балку, там стражники... Рабочие с Заовражной шахты пришли выпивши и дразнят их.
- Провокаторы! - заявил Василий. - Скажите Буланову, пусть выделит пикеты... чтобы не было ни одного пьяного. Понимаете?.. На стражников лучше не обращать внимания, не трогать их, а сделать свое дело и разойтись... Передайте вот эту бумагу Архипу Гордеевичу, пусть он ее зачитает перед рабочими. Старшим делегации советую выбрать Якова Фарскова - это старик трезвый и всеми уважаемый. Сами же идите к конторе. Сегодня, может быть, удастся оформить вас на новую работу.
- А как же забастовка?
- Служащие пока бастовать не намерены, - улыбнувшись, сказал Василий.
- Значит, управляющий согласен принять меня в контору?
- Да, он не возражает.
- И, конечно, убежден, что протекция мною куплена за ночное посещение, - с болезненным раздражением заметила Устя. В ее глазах блеснули две крупные слезы. Она быстро смахнула их, точно боясь, что Василий неправильно истолкует ее волнение.
- Он просил меня передать вам, чтобы вы на него не сердились... Но вы не ошиблись. Сначала он так и подумал, пока я не объяснил ему, в чем дело. Обещал даже о школе поразмыслить.
- Вы меня простите, Василий Михайлович, я, кажется, уже истеричкой становлюсь, - сказала Устинья с грустной усмешкой. - Такая уж я стала глупая. Трудно мне людям верить.
- Без веры в людей жить нельзя, Устинья Игнатьевна, - спокойно и мягко возразил Кондрашов. - Ступайте и передайте Архипу эти листки. Только не налетите на стражников.
- Хорошо. Постараюсь быть осторожной. - Дойдя до порога, она обернулась и торопливо добавила: - Спасибо, что вы продолжаете верить мне, хотя я и веду себя, как слабонервная, истеричная девица. Но, пожалуйста, не думайте обо мне очень плохо. Эти слезы прорвались лишь потому, что ваше мнение для меня не безразлично.
- Вы дочь Игнатия Яранова. Этого, по-моему, достаточно, - ответил Василий, слегка хмурясь. - Идите к конторе. Вы мне будете очень нужны.
Устинья вышла.
Этот высокий человек с бледным широким лицом с первой встречи заставил гордую и несчастную девушку всерьез задуматься.
Она плохо спала ночь. Неожиданное появление в комнате бухгалтера старика управляющего, его подозрительная усмешка заставила ее всю ночь мять подушку, ворочаться с боку на бок с тревожно открытыми глазами.
От мужчин она до сих пор слышала лишь пошлые словечки. Домогательства тюремных надзирателей чуть не довели ее до самоубийства. Разве вот только этот приисковый бухгалтер, товарищ Василий, как его называет Архип Буланов, смог заглянуть в ее душу. Да, ему можно доверять, его можно уважать и даже... полюбить можно...
Зорко наблюдая по сторонам, Устя прошла вдоль ручья, присела в кустах чернотала и развернула скатанные в тонкую трубку листы. Их было всего два. Четкими печатными буквами на одном из них было крупно выведено:
"ТОВАРИЩИ!
Вчера полиция незаконно арестовала и подвергла избиению рабочего-китайца Фан Ляна, которого вы все знаете как честного, ни в чем не повинного труженика. Рабочие были возмущены поведением урядника Хаустова. Собравшись у арестного помещения, они потребовали освобождения своего товарища по труду. Полиция вынуждена была уступить. Однако главный инженер прииска Шпак под давлением полицейского урядника Хаустова распорядился уволить не только китайца, но и других рабочих, в том числе и артельного старосту Архипа Буланова, как якобы самого главного зачинщика. Полиция намерена выслать уволенных по этапу вместе с их семьями.
Кроме того, всем известно, что урядник Хаустов вызывает в свою канцелярию молодых работниц, допрашивает их провокационными методами, угрожает, а потом принуждает к сожительству. Так, полицейский урядник Хаустов пытался угрожать девице Василисе Рубленовой.
Товарищи! Не допустим полицейского произвола! Потребуем немедленно удалить с прииска урядника Хаустова, отменить приказ об увольнении рабочих и срочно вызвать представителей горной инспекции для расследования всех безобразных поступков полиции. В противном случае прекратим работы на шахтах и объявим забастовку".
Под воззванием стояла подпись: "Стачечный комитет".
На втором листе было просто и коротко изложено, как следует избирать стачечный комитет и делегацию для вручения требований рабочих.
"Так вот почему он предупредил, чтобы я не попадалась на глаза стражникам", - пряча воззвание, подумала Устя и снова огляделась по сторонам: не следит ли кто?
Гордая сознанием оказанного доверия, Устя встала, выпрямилась и, стараясь сдержать тревожное и радостное волнение, прошла сначала по руслу речушки, а потом свернула в балку, где ее уже давно поджидали братья Фарсковы. Собравшиеся рабочие оживленно и мрачно обсуждали события вчерашнего дня. Рабочие шахты, на которой работали Фан Лян и Архип, собрались полностью. Пришел народ и с других шахт. Некоторые явились по приглашению, другие из любопытства. Где сборище, туда и шли. К тому же администрация объявила второй день престольного праздника нерабочим днем. Об этом распорядился инженер Шпак, решив прослыть, несмотря на свою родословную, русским, религиозным человеком.
Пока избирались делегация и стачечный комитет, Устя переписала воззвание в нескольких экземплярах.
Избранный главой делегации Яков Фарсков вручил, явившись в контору, Суханову требования рабочих.
- Вот каких дел вы натворили, господин урядник, - вызвав Хаустова, сказал Тарас Маркелович. - Теперь расхлебывайте. Зачем арестовали и избили китайца?
- Он сам в драку полез, на стражников набросился, - оправдывался урядник, - а кроме того, господин управляющий, хоть это и по секретной части, но вы должны знать - у нас распоряжение есть от высшего начальства: китайцев и корейцев с приисков удалять и впредь на работы не допускать.
- Почему? - спросил Суханов.
- Золото воруют и народ баламутят... Они и против своего императора восстание устраивали, теперь к нам бежали. А зачем нам китайские бунтовщики, у нас и своих хватает.