Страница 105 из 131
- Да, господин Горслей, это неправда, - спокойно возразил Кондрашов. - Известно, что первую усовершенствованную золотопромывательную машину изобрел русский инженер Аносов. Он же еще шестьдесят лет назад усовершенствовал на приисках подвозку породы на промывательную фабрику по рельсовой дороге в специально сконструированных тележках.
- У нас машины другого рода, - высокомерным тоном заявил Горслей, чувствуя, что этот русский бухгалтер - человек образованный и умеет основательно спорить.
- Все действующие сейчас золотопромывательные машины сконструированы по принципу инженера Аносова, - настойчиво продолжал Василий. - И самая главная его заслуга в том, что до его изобретения из тех же песков золота добывалось в сто тридцать раз меньше. Как промышленник и коммерсант, вы меня понимаете! После того как в восемьсот сорок шестом году в горном журнале была описана золотопромывательная машина Аносова, из разных стран посыпались запросы. Горный департамент просили выслать чертежи. Просили также командировать за границу русских инженеров и мастеров.
- Может быть, может быть... Я не хочу умалять заслуг господина Аносова, - пробормотал Горслей.
- Аносов, - продолжал Кондрашов, - на много лет опередил иностранных ученых. Он выплавил самый лучший в мире булат. Крепче дамасской стали. Он создал совершенный метод плавки того неоценимого в производстве материала, на котором держится вся высокая техника. Ваши ученые, господин Горслей, до сего времени при выплавке стали используют его метод. Павел Петрович Аносов совершил научный подвиг мирового значения. А вы говорите, у нас нечему учиться!
- Я не сталелитейщик, а золотопромышленник, - резко сказал Горслей.
- Насчет золота, - словно не замечая его грубого тона, говорил Василий, - могу добавить, что за время управления Аносовым Златоустовским горным округом промыслы дали семьсот девяносто два пуда золота. А один самородок был найден весом в два пуда семь фунтов и девяносто два золотника. Самый большой самородок на свете...
- Два пуда! Боже мой! - всплеснул руками Буянов. - Это, как говорится, не пито не едено, а богатство заведено, - не унимался он. Хоть бы кусочек в полпудика для сладости в руках подержать. Везет же людям!
- А у нас еще говорят так: "Богатство слаще отца и матери", - с возбуждением сказал Жумагул. Разговоры о золоте взбудоражили всех.
- Говорят и другое, - поднимая задумчивые глаза, вмешался все время молчавший Кодар. - Так говорят:
Голодное брюхо чем хочешь набей,
А сытое - требует пищи вкусней.
Твердящий: "Поел - полбогатства обрел"
Вовек не насытит утробы своей.
От его слов Жумагул встрепенулся. Широкий, с редкими волосами подбородок его задрожал.
- Кто там говорит? Кто? Ты! Ты! - взвизгивал он, тыча в сторону Кодара пальцем. - Ты! Только губы змеи могут так шептать!
- Это сказал великий акын Абай... Зачем кричать? - спокойно ответил Кодар.
- А ты повторяешь змеиные слова человека, которого проклял родной отец! - выкрикивал Жумагул.
- Эти слова повторяет весь наш народ. Он сделал Абая своим судьей. Потому что Абай - это совесть народа, - принимая вызов Жумагула, твердо проговорил Кодар.
Вспыхнуть этой неожиданной ссоре не дал Иван Степанов.
- Ну чего завелись? Куска желтого металла не видели? - не вникая в смысл стихов, проговорил Иван. - Приехали бы ко мне, я бы вам показал свой собственный самородок в сорок два с половиной фунта. Только вот жаль, отправил я его вчера с казачьим конвоем... Ну да ничего, мы покрупнее найдем...
В юрту осторожно вошел Микешка. Отозвав Тараса Маркеловича, прошептал ему что-то на ухо. Суханов удивленно повел бровями, обращаясь к гостям, сказал:
- Извините, господа, нам пора. У нас дела...
Василий и Суханов уехали на прииск.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
После скачек и козлодрания начались игры, борьба на поясах. Маринка протиснулась сквозь толпу, вышла на свободное место и лицом к лицу встретилась с Владимиром Печенеговым. Он был в новом, отлично выглаженном мундире, с перевязанной щекой. В руках держал стек.
Маринка побледнела; ловя возбужденный взгляд хорунжего, остановилась.
- Так вы уже здесь? - бросив недокуренную папироску, сказал Печенегов. - Мне с вами поговорить нужно.
Девушка ничего не ответила, только беспомощно посмотрела по сторонам, знакомых вблизи не было.
- Как вы посмели меня ударить? Как вы смогли?.. - бурно дыша, спрашивал Печенегов. - Почему вы молчите?
- А что мне говорить? - Маринка подняла на него напряженно блестевшие глаза. - Может, и вы меня хотите ударить, так ударьте, - закончила она тихо, но с затаенной в голосе угрозой.
- Это глупо! Понимаешь, глупо! Я нечаянно ударил лошадь этого мальчишки! - лгал Печенегов.
- Это неправда! - хмуро проговорила Маринка. - Вы нарочно ударили лошадь, чтобы она не обогнала вас. Мальчик мог упасть, и его бы тогда стоптали.
- По ведь он не упал?
- Хорошо, что не упал... Я бы вас тогда тоже стоптала своим конем, не опуская глаз, прошептала Маринка.
Печенегов нервно засмеялся, хотел взять ее за подбородок, но девушка отстранила его руку.
- Вы должны со мной расплатиться, - продолжая играть стеком, твердо сказал Печенегов. - Как вы будете со мной расплачиваться? Бросьте краснеть и притворяться... Знаете что... я решил на вас жениться, тогда все покончим!..
- У меня уже есть жених, - ответила Маринка, не принимая его слова всерьез. Ей стало вдруг весело и забавно.
- Это не имеет значения! Я все равно пришлю сватов... А если не согласитесь, черт побери, я вас выкраду, тайком увезу! Я такой человек, что ни перед чем не остановлюсь, да!
- А я вас тогда плеткой каждый день хлестать буду, - совсем осмелев, засмеялась Маринка.
- Уж как-нибудь справлюсь! Пойдем в нашу юрту, там обед готов, гости собрались... я объявлю тебя своей невестой - и баста, а?
Владимир взял ее за руку и грубо потянул к себе. Но Маринка вырвала руку и попятилась. Поймав на себе его возбужденный взгляд, удивленно сказала:
- Ты что, барин, белены наелся?
Она только сейчас почувствовала, что Печенегов сильно пьян и может натворить черт знает каких дел. Надо было бежать от него поскорее. Маринка оглянулась. К ним шел Кодар. Она рванулась ему навстречу. Он уже успел переодеться. На нем был новый зеленоватый бешмет, надетый на белую полотняную рубашку. Кодар шел от юрты Жумагула и Мирзы Беркутбаевых. Из примирения с ними ничего не вышло. Он был сильно возбужден. Увидев бросившуюся к нему девушку и покачивающегося на нетвердых ногах офицера, он удивленно поднял руки, взмахнув ими, как белокрылый степной орел, готовый принять испуганную Маринку под свою защиту.