Страница 9 из 15
— Вы готовы? — спрашивает нетерпеливо, прерывая мои размышления и созерцание.
— Знать бы ещё к чему, — бормочу под нос, вглядываясь в тёплые карие глаза с золотыми искрами.
— К приключению, конечно же! — радостно заявляет она, стремительно передвигаясь по помещению. — Ловите! — бросает в меня каким-то предметом.
Я плотоядно улыбаюсь. Наверное, она хотела застать меня врасплох. Наслаждаюсь её приподнятыми бровями. Я её впечатлил отличной реакцией. Детские игрушки. Смешно. Позабавила. Кручу в руках предмет, пытаясь понять, что за штука.
— Это шлем, — терпеливо поясняет Рени. — Надевается на голову. Вот так.
Она держит в руках похожую штуку. Её волосы заплетены в аккуратную косу, что покоится на плече тугим золотым канатом. Уверенным движением Рени натягивает шлем, завязывает завязки. Ей идёт, но выглядит она странно.
— Ну, же. Не бойтесь, — подбадривает меня девушка, и я тихо хмыкаю, чтобы не рассмеяться. Кожаная штука на голове вряд ли способна меня напугать. Разве что удивить. Слегка.
Надеваю, чётко копируя действия Рени. Она удовлетворённо кивает и приближает руки к моему лицу. На миг перестаю дышать. Вообще-то кровочмаки могут долго обходиться без воздуха, но сейчас иной случай. Она ведёт себя неправильно. Скромные девушки не позволяют подобные вольности, но от этого мир становится острым, как край плотного бумажного листа.
Её пальцы прикасаются к шлему уверенно. Щёлк — и верхняя часть лица плотно закрыта странными круглыми очками — массивными, с прозрачными стёклами. Хочется немедленно содрать сие счастие с себя, но она подобную штуку опускает и на своём шлеме и превращается в смешного головастика с огромными стеклянными глазами. Я, наверное, выгляжу так же, но возмущаться не смею, боясь попасть впросак: чужой мир, неизвестные правила и явления. Лучше промолчать и посмотреть, что из этого получится. А снять эту штуку я всегда успею.
Рени натягивает на плечи кожаную куртку и деловито щёлкает заклёпками. Маленькие руки прячет в толстых перчатках, доходящих ей до локтя, а затем подходит к металлическому чудовищу на двух колёсах. Наклоняется и, поднатужившись, выводит его из гаража. Я иду за нею вслед, как приклеенный. Смотрю, как она перекидывает ногу и садится сверху.
— Садитесь за мной, — командует уверенно, и её деловитость раздражает. Я не успеваю ничего сделать — на дорожке появляется высокая фигура, что идёт к нам широким уверенным шагом. Мужчина. Зеленоглазый красавчик-брюнет. Широкоплечий, хорошо скроенный. В руках у него — огромный букет цветов.
— Рени!
Стискиваю челюсти до звона в ушах. Вот как. Не мисс Рени, не мисс Пайн, а Рени. Это ещё кто такой?
Рени
В дом я прокралась как вор-воришка, мчалась на цыпочках, чтобы бдительная миссис Фредкин не поймала с поличным. Не хотелось объясняться и отвечать на расспросы. А что они будут, я не сомневалась: слишком хорошо знала Герду и её умение исподволь выпытывать секреты и тайны.
К слову, миссис Фредкин не сплетница. У неё рот на надёжном, как стены городской тюрьмы, замке. От домоправительницы не услышишь осуждения соседей или последние новости. Что знала — хранила в себе, как религиозный фанатик — божественную святыню. Точно так же оберегала она спокойствие нашего не очень благочестивого семейства.
Но у Герды была слабость: умение держать язык за зубами сочеталось в ней с любопытством. Я уверена: она знала всё, что творилось в близлежащих окрестностях. А ещё она мастерски выуживала сведения из меня. За много лет я так и не научилась сопротивляться её напору и прозорливости. Поэтому сейчас таилась в коридорах и прижималась к стенам, чтобы не попасться ей на глаза.
Переодевалась быстро, как могла. На парадном зелёном платье порвала шнуровку, но особо не огорчилась: не первый и не последний раз. Все эти новомодные штучки не для меня.
Удобные повседневные платья без всяких пышных юбок и оборок, с рядом пуговиц спереди — то, что надо. А ещё лучше — блузы и брюки, но в таком виде я рисковала бродить только по поместью или вот как сейчас: куртка, шлем и очки скроют лицо и фигуру, а скорость моего ЖМОТа не даст рассмотреть, кто это мчится по городу в неприличном для юной девушки виде.
Не такая уж я и юная теперь. Но что вздыхать об этом.
Мистер Гесс никуда не ушёл, и я перевела дух. Боялась, что не дождётся и улизнёт, но нет, не в его стиле, я так подозреваю, отказываться от брошенного вызова. Ещё бы с такими маскулинными данными.
Он оглядывает меня не таясь. Немного неловко под его пристальным взглядом, ново мне нет ничего, что он не видел. Достаю шлем и с наслаждением швыряю его в мужчину. Самое время проверить, на что он способен.
Хищная улыбка, отличная реакция, гибкое тело, которым хочется любоваться. Я готова восхититься, но не позволяю себе поддаться его первобытному обаянию. Ещё чего, обойдётся. Но где-то внутри тоненько вибрирует нотка удовольствия.
Я помогаю ему натянуть защитные очки, надеваю куртку, перчатки, и мы наконец-то выходим из гаража. Я вывожу ЖМОТ, наслаждаясь металлическим холодом под руками, ловлю лицом лучи солнца. Мистер Тидэй идёт следом.
И всё бы хорошо, ещё немного — и ветер засвистит в ушах.
— Садитесь за мной! — приказываю мистеру Гессу, и тут все планы, как пепел из камина, летят в трубу.
— Рени! — кричит Эдди Монтифер и победно размахивает огромным букетом цветов. Явился не запылился, друг сердечный! Вспомнил о моём Дне рождения и даже снизошёл, чтобы имя моё сократить. Только я не собиралась млеть и падать к его ногам, прощая, как и в детстве, «невинные шалости». В этот раз Эдди заигрался.
Он очаровательно улыбается — и на щеках у него появляются ямочки, от которых слабонервные девицы падают в обморок. Есть от чего, поверьте. Эдди высок, статен, подтянут, к тому же при погонах. У него твёрдый подбородок и пронзительно-зелёные глаза. Брови, нос, губы указывают на хорошую породу. Но вот эти ямочки на щеках и улыбка способны размягчить мозги женской половине в возрасте от пяти до ста лет. Он забыл лишь об одном: у меня за годы нашей дружбы иммунитет выработался против его магнетизма.
— Дай угадаю! — жизнерадостно скалюсь ему в ответ. — Ты воспользовался служебным положением и обнёс клумбу возле церкви? Нет? Тогда в цветочном магазине сегодня распродажа? Мистер Шульциман вынужден поскорее сбыть цветы, что завянут уже завтра, и ты решил поддержать жуликоватого, но славного старикана!
— Рени, — на миг может показаться, что Эдди смущён. Вон, даже румянец на щеках выступил. Кто этому поверит — тот распоследний наивный простак. Такого манипулятора ещё поискать нужно, — только не говори, что ты обиделась.
Ха! Он думает, если вытаскивал жука из моих волос в начальной школе и помогал через забор перебираться с ворованными яблоками за пазухой, когда мы удирали от разъярённого мистера Шмейсона, то я по умолчанию обязана ему всё прощать?! Ну уж нет!
— Извини, Эдди, но мы спешим, — терпеливо поясняю я и кошусь на застывшего на месте мистера Гесса. Интересно, что его так поразило в офицере полиции Эдди Монтифере? Погоны? Военная выправка? Или букет в руке, что жалко висел, как поникшее собачье ухо?
— Значит, обиделась, — притворно вздыхает друг детства, не желая понимать, что на этот раз всё серьёзно.
— Запомни раз и навсегда, — выпаливаю я, наставив указательный палец Эдди в грудь, — есть вещи, о которых не забывают! Есть вещи, над которыми не глумятся и не пытаются свести к шуткам! Детьми мы были беспечнее и беззаботнее, но ты всегда помнил о моём дне рождении.
На миг Эдди теряет насмешливую снисходительность. На лице — тень раскаяния, но мне не хочется его жалеть и прощать. Не сейчас, когда я завелась, как пламенный мотор.
— Ну, Рени, ну, что ты… — мямлит мужчина, теряя горделивую осанку. Сейчас он напоминает долговязую бестолочь перед всевидящим оком отца-настоятеля Эразмиуса, что по совместительству наставлял нас на путь истинный и вдалбливал знания в детские строптивые головы.