Цивилизация

— Папа, он выучит — я ему помогу, — вступился за него Волний.

— Ты своё учи — сам такой же двоечник!

— Но я-то ведь — за умножение по-гречески. И ты меня за это уже наказал.

— Наказал я тебя не за эту несчастную двойку, а за спор с тётей Юлей на уроке. Она учит вас не тому, чего её левой пятке именно в тот день захотелось, а по школьной программе, и не тебе решать, нужно тебе это греческое умножение или не нужно. НАШЕ гораздо проще, согласен, но именно поэтому его и нельзя показывать грекам и римлянам, и при них считать надо только их способом. Если тебе повезёт, и этого не придётся делать лично тебе — радуйся, но каждый из вас должен быть готов к худшему и не бояться его.

— Ну так абак же для этого есть. Ты же и сам путаешься без него.

— Волний, с абаком и любой малограмотный лавочник посчитает, — вмешалась Юлька, — Твой папа выслужился в большие люди из простых солдат, а в Риме вообще считается вольноотпущенником, так что от него хорошей образованности никто не ждёт, и ему его малограмотность — ну, если по римским меркам судить — посчитают понятной и простительной. А тебя, получившего хорошее образование с самого детства, никто из римлян не поймёт, если ты не будешь уметь считать по-римски.

— Ну тётя Юля, ну ты же и сама запуталась, когда нам показывала. И тётя Аглея тоже вместе с тобой запуталась…

— Было дело, — подтвердила со смехом бывшая гетера, преподававшая в школе греческий и сопутствующие ему предметы, — ВАШ способ счёта настолько проще, что я и отвыкла уже от нашего, а тут ещё и эти латинские буквы вместо наших…

— Я когда поняла, что слишком сложный пример выбрала и не осилю его сама, Аглею на помощь позвала, но я же с РИМСКОЙ цифирью его показывала, а у неё с ней проблемы, и пока я ещё и ей объясняла, мы с ней и запутались обе…

— И как вы выкрутились? — поинтересовался я.

— Да они потом ещё и тётю Клеопатру позвали и только вместе с ней наконец разобрались, — сдал мне их мой наследник, — А от нас хотят, чтобы мы САМИ справлялись.

— Клеопатра и училась не так давно, и в Риме пожить успела, и её хотя бы уж римская цифирь в тупик не ставит, — пояснила Юлька, — В общем, целый консилиум нам пришлось собрать для этого несчастного греко-римского умножения.

— Объясняю им теорему Пифагора — не поняли, объясняю второй раз — опять не поняли, в третий раз им её разжёвываю, сама уже её поняла, а они — всё никак! — напомнил Серёга бородатый анекдот про училку-математичку.

— Вроде этого, — охотно согласилась наша главная педагогогичка, когда мы все отсмеялись, — Но тебе, Волний, я дала решить не такой уж и сложный пример, а только из двузначных чисел, которые и на дом вам задавала, и уж это-то ты разве не мог выучить? Ладно два твоих приятеля-лоботряса, которые только НАШ счёт и способны освоить, но ТЫ-то ведь способен и на гораздо большее. У меня вон и Ира уже эти двузначные числа по-римски считает, хоть по программе ей это и рано ещё — не то, что эти две наши, хотя и им я дома тоже и показывала, и разъясняла, — случая распиарить свою Ирку в выгодном свете она не упускает ни одного, поскольку конкуренция предусмотрена нехилая.

Я ведь упоминал уже, кажется, что Юлька её за Волния замуж выдать мечтает? Им ещё до тех лет как раком до Луны, но ничего ведь не предопределено, а кандидаток и других немало, и она заранее готовит почву для выигрыша этого "конкурса", всячески выпячивая как реальные, так и мнимые достоинства своей дочурки и как бы невзначай раскритиковывая в пух и прах всех прочих, а где это ну никак уж не удаётся — выдавая их преимущества за малоценные, а то и вовсе бесполезные.

— Твои ведьмы, Аглея, тоже что-то в счёте не блещут, — на самом деле этот удар нацелен не на основных учениц массилийки из её школы гетер, у которых и учебный курс с основным школьным пересекается мало, и для моего спиногрыза и его сверстников они один хрен староваты, и даже не на тех шмакодявок, что ещё у неё даже и не ученицы, а предученицы, скажем так, а на других — учащихся в нашей школе на общих основаниях, но отобранных ей и по признаку наличия особых способностей, — Им, кто головой думает, а не только передком, замуж выходить и домашнее хозяйство вести, а деньги счёт любят.

— Какая разница, Юля, как они будут считать домашние доходы и расходы? — возразила гречанка, — Кто это увидит и кому это интересно? Хоть стилосом на навощённой дощечке, хоть на абаке, хоть вообще на этой вашей рамке с костяшками на проволоке, — это Аглея иеет в виду наши обыкновенные — для нашего современного мира, конечно — русские канцелярские счёты.

В принципе это тот же самый греко-римский абак, унаследованный Византией, но постепенно адаптированный к индо-арабской позиционной системе, а с семнадцатого века принявший современный вид рамы с костяшками — поначалу на нитях или шнурках наподобие монашеских чёток, с которых и была собезьянничана идея, а затем уже, когда проволока перестала быть дефицитом и подешевела, так и проволочных осях. Приспособа оказалась настолько удачной, что её так и не вытеснили механические арифмометры, хоть и были в девятнадцатом веке попытки скрестить ежа с ужом, но все эти гибриды как-то массово не прижились, потому как по сложности и цене к тем забугорным арифмометрам приблизились, а внешне при этом выглядели ну никак не на ту цену. Ну а обыкновенные счёты, пережив конкуренцию и с арифмометрами, и даже с электронными куркуляторами, местами дожили и до двадцать первого века — моя распредша на старой работе сдельные наряды работягам ещё на таких счётах обсчитывала, пока эти наряды ещё врукопашную выписывались, и только компьютеризация этой работы отправила старинный агрегат окончательно в утиль. А где-нибудь в глухих сельпо, где либо вообще электричество в деревню не проведено, либо тот комп даже под замком на ночь оставлять боязно, а чек на покупку никого не интересует, так и до сих пор, небось, применяются. Да и в городских магазинах — тех ещё, совдеповских, где сперва отстоишь основную очередь, закажешь, тебе отрежут и взвесят, назовут цену, отстоишь ещё одну очередь в кассу, там оплатишь, получишь чек, и с ним уже в третью очередь за своей покупкой — если бы не обязаловка печатать чек, так тоже, сдаётся мне, никто бы и не заморачивался с этими громоздкими и навороченными механическими кассовыми куркуляторами. Это же ужас, как те очереди вспомнишь! Были, конечно, и магазины посовременнее, уже с самообслуживанием, где отовариваешься спокойно и ту очередь выстаиваешь уже только в кассу, универсамы так называемые, но не везде они были, далеко не везде. Так самое-то смешное, что это только кассирша на том куркуляторе клавишами стучит, а та продавщица, что взвешивает, один хрен на тех архаичных счётах стоимость взвешенного товара считает.

В общем, производя в товарных количествах кольчуги для армии, а значит, и проволоку для них, не снабдить свои конторы, а теперь и ту же самую школу вот этими обыкновенными канцелярскими счётами, на которые той проволоки по сравнению с теми кольчугами и надо-то с гулькин хрен, было бы верхом идиотизма. То, что было хорошо с семнадцатого по двадцатый век нашего реала, уж всяко не повредит нам и в Античности. Греки с римлянами пущай с абаком свои расчёты вымучивают, а нам же не быт античный реконструировать, нам просто посчитать — ну, когда нет рядом лишних завидючих глаз не с той формой допуска, по которой такие вещи знать положено…

— Но хоть я и разрешаю вам ещё пользоваться на уроках бумажной таблицей и "не вижу", как вы подсказываете друг другу на пальцах, это только пока, и выучить её вам всё равно придётся, — уведомила Юлька моего среднего спиногрыза, — Так что лучше бы тебе учить таблицу умножения, а не на эти детские забавы время тратить, — это она вдруг обратила внимание, что одна из учениц Аглеи затеяла с моими пацанами телекинезбол, и хрен бы с ней, года на два старше даже Мато с Кайсаром, но к их игре подключилась и живущая во время учёбы у нас траевская Турия, ровесница ейной Ирки, ещё и учащаяся с ней в одном классе, — И тебе, Турия, лучше бы не с этими балбесами играть, а задачами из домашнего задания заняться! — её собственные шмакодявки, беленькая и негритосочка, убедившись, что грозная хозяйка сосредоточила своё внимание не на них, заулыбались, с немалым трудом сдерживая хихиканье.