Страница 14 из 21
– Не обязательно в рабочее…
– A-а, понятно. – Женщина приподняла прядь волос за ухом, разгладила, пропустила между пальцами. Хорошо у нее вышло, и сама откровенно наслаждалась игрой. – А почему вы о муже не спросите?
– Сами скажете, если есть.
Женщина на это промолчала, загрустила и вновь уткнулась в журнал. Аркадий набрал воздух, готовый развить наступление. Но Моргулис предложил зайти.
– Узнали насчет меня?
– Это не она. – Моргулис был разочарован. – Ладно. Сейчас ничего нового друг другу не скажем. Я вас понял. Приходите завтра с утра. Прямо в девять. Будет заказчик. С ним и решим.
Тут в дверь сунулась секретарша: – Лев Зиновьевич, к вам Шпильман.
Следом, не дожидаясь приглашения, вкатился невысокий толстяк, весь в белом, похожий на снежную бабу, разве что, толще. Вбежал резво, будто застоялся в коридоре, положил на край стола пухлую папку, – и она белая – сунул всем руку. Причем Аркадию с таким видом, будто они знакомы давно или слышали друг о друге, мечтая познакомиться. Глаза у Шпильмана были острые, внимательные и быстрые.
– Собрались к нам? – Выслушал он представление Аркадия. – Молодец. Хорошо, признайтесь, среди своих встретиться. Вот так, на чужбине.
Аркадий признался, что хорошо, и беседа кончилась. Только Моргулис бросил примечательную фразу: – У вас там в Совмине знакомых нет?
Знакомых, увы, не было, но Аркадий ответил твердо: – Можно поискать.
Секретарша была занята, готовила кофе. Аркадий попрощался и пошел домой.
– Ну, что? – Ося изнемогал от любопытства. – Ты у них был?
– Был.
– А я еще звонил. Она таки крепко сидит. Но это – страшный секрет. Моргулис всем говорит, она задержалась по делам.
– Знаю. Он и мне говорил. А что у нее за дела?
– Ай. Обычный шахер-махер. Теперь все как взбесились. Носятся туда-сюда. Кто теперь может разобраться в ваших порядках? Ты же знаешь эту систему. – Последнюю фразу Ося произнес насмешливо, но отзвука в Аркадии не нашел. У. дельцов не любил, а проныр, которые знали ходы-выходы, и вовсе терпеть не мог.
– Что-то я не вижу пользы от их беготни. Гребут себе в карман.
– А в чей ты хотел? Это и есть капитализм.
– Никакой не капитализм. Много вы из Германии можете вытащить? Сразу на цугундер. А у нас вагонами грузи. Это называется иначе. Грабеж общенародной собственности. Вот как.
Ося только вздохнул. – Ладно, тебя не переспоришь. Ты где спать любишь?
– То есть как, где?
– Ну, с края или под стенкой. Мы здесь рано ложимся. Давай диван раздвинем. Раскладушки у меня нет.
Общими усилиями приготовили постель. Ося натянул теплые носки – Аркашин подарок. По ночам стыли ноги, и он, оказывается, давно мечтал именно о таких носках. Подарок пришелся кстати.
– А что у вас здесь носков нет?
– Ой, здесь все есть. Но пока купишь одно, пока другое. Если бы одни носки.
Улеглись. В комнате было жарко. Ося боялся простуды и не дал открыть окно. К тому же, припугнул, в городе от жары развелись какие-то москиты. Это в Берлине, с ума сойти. Стойко держался запах горохового супа. Ося беспокойно ворочался рядом. Несмотря на усталость, У. долго не мог заснуть. Проснулся среди ночи, старик сидел на краю постели и ожесточенно скреб ноги, одну о другую.
– Сними с меня носки, – жалобно попросил. – Жарко.
Аркадий выполз из постельного логова, ухватил носки за пятку и потащил так, что старик едва не оказался на полу. Потом заснули окончательно. Утром У. едва не проспал важную встречу у Моргулиса.
В контору, – так Аркадий теперь пренебрежительно, про себя называл фирму, – он заскочил минута в минуту. Кукушка пряталась в домике. А народ уже был. Секретарша подняла голову, не удивилась. Признала своего. В кресле развалился громадный детина и чистил ногти лезвием ножа. Нож был бандитский, и рожа не краше – чернявая и тупая. Кресло было маловато, гость наполовину лежал, выкатив тугие ляжки в джинсах, и нагло распахнул колени в сторону секретарши. Локти держал на отлете на спинке кресла, вровень с головой, как крылья у летучей мыши.
Аркадий в приемной не задержался, но подумать на ходу успел: – Типичный мафиози, прямо из фильма.
Участники разговора уже собрались. Моргулис – на хозяйском месте за столом. По хмурому выражению Аркадий понял, за ночь отрадных новостей не прибавилось. Под стеной сидел розовый старичок, похожий цветом на куклу Барби. Голова будто присыпана тополиным пухом. Старик сидел, сложив на коленках руки, симметрично и точно, ладошками вниз, видно, знал дисциплину. Еще один – морщинистый, непонятный, с темным черепом сидел рядом со столом Моргулиса, в кресле, явно предназначенном для почетных гостей. Из-под расстегнутого белого воротничка выпирал еще один – черный, туго облегающий шею под самый подбородок, как у какого-нибудь пастора. Вот только рожа – жеваная, с набрякшими подглазьями, равнодушная, была далека от святости. Этот – явно здесь главный смотрел на Аркадия невыразительнее и скучнее всех, будто на кисть винограда или, например, персик, и размышлял, борясь с тяжестью в желудке и дремотой после сытного обеда: может, прикончить и этого, заодно, раз уж попался на глаза… Чепуха, конечно, но, может, не совсем.
– Я – минута в минуту, – подчеркнул Аркадий. И сейчас, и впредь (скажем, забегая вперед) к нему часто приходило ощущение нереальности происходящего. Вроде бы, все это – не с ним, а если с ним, то не наяву, а в каком-то нелепом сне.
Кивнули. Розовый старичок даже с готовностью, приветливо. Моргулис заговорил, почтительно склонясь к креслу.
– Яша, это тот архитектор. Я его знать не знаю. Разыскал там Мэру и требует, чтобы мы поручили ему проект переделки ресторана. Мэра его видела всего раз. Сам признает. А теперь явился сюда. Расскажите, – Моргулис обратился к У. – Что вы от нас хотите?
Аркадий уселся на стул посреди комнаты (Моргулис жестом пригласил) и заговорил, обращаясь к персонажу в кресле. Ясно, это и был заказчик.
– Я строил и этот ресторан, и эту гостиницу. Автор проекта. И я заинтересован в их сохранности. Тем более, работа выдвинута на премию.
Так вкратце прозвучало. Помолчали, вернее, кресло продолжало молчать. Моргулис выждал паузу и заговорил. Сразу взял агрессивный тон. Понятно, для кого старался.
– Послушайте, что вы такое рассказываете? Вы что, сами не видите. Ресторан дохода не дает, гостиница ваша – пустая. Люди горят. А вы нам про какие-то премии… Есть нечего.
– Тем более. Для того и принимают Закон об авторских правах, чтобы произвола не допустить. А премии будут, можете не сомневаться. – Теперь Аркадий и сам поверил: он должен получить премию. Вообще, когда давили, да еще так грубо, он чувствовал себя уверенно. Если Моргулис хотел сбить, то просчитался.
– Перестань. – Моргулис вдруг перешел на свойское ты. Скажи прямо, чего хочешь. Не финти.
– Я хочу, – Аркадий говорил веско, будто диктуя, – чтобы любые изменения проекта, тем более меняющие его назначение, были согласованы со мной, как с автором. Чтобы проект переделки поручили мне. И авторский надзор за реконструкцией.
– Ты казино когда-нибудь строил?
– Меня, кстати, твоя жена уже спрашивала. Нет. Казино я не строил. Но сделаю лучше других. У меня вся информация. И по зданию. И по согласованию. И по организации работ.
– А у нас, ты думаешь, нет? Вон. – Моргулис кивнул на телефон, а потом в сторону дисциплинированно молчащего старика. – Только спросит. Любой замер. Любая цифра. За пять минут будет на столе. Объясни все-таки, зачем ты нам нужен. Я не понимаю. – Разговор обострялся. Заказчик пока помалкивал, сидел раздутый от важности, непроницаемый. Моргулис обернулся к нему, хлопнул себя в грудь обезьяньей лапой.
– Яша, клянусь, первый раз его вижу. Мэра приедет, подтвердит. Что с ним делать?
Яша не отвечал, дремал, как сфинкс.
– Слушай, – сказал У. Моргулису, – ты можешь на немецкий перевести. – Он – архитектор? – Кивок в сторону старика.