Страница 18 из 22
– Не спровоцировать стремление некоторых взрослых к искусственному ускорению развития способностей ребенка. Необходимо твердо помнить, что недопустимо использование медитативных практик и суггестивных методов воздействия на психику ребенка, но необходимо развитие его волевых качеств, сердца, души и сознания [4]. Чрезвычайно важно отметить, что сохранять сегодня достоинство – значит сохранять свободу воли, не подчиняться чужой воле, не быть медиатором, ведомым, но отдавать себе отчет, что и для чего ты делаешь, соблюдая вечный закон чувства меры и срединного пути. Мне пришлось встретиться с мамой, которая рассказывала, что ее ребенок умеет считывать информацию из пространства и особенно хорошо это получается, когда они медитируют вместе после полуночи. Через некоторое время эта же мама стала искать специалистов, которые помогли бы ей справиться с проблемами ребенка, который перестал быть адекватным. Думаю, что ответственность за происходящее лежит на маме. Наша задача – широко рассказывать об опасностях неапробированных практик, которые в большом ассортименте предлагают многочисленные семинары и общества.
Один из подходов, который может оказаться сегодня плодотворным для осмысления происходящего, – проследить историю вопроса: уникальна ли сегодняшняя ситуация повышенного интереса к проблемам детства, где и когда в истории наблюдались всплески интереса к детству.
Интересны наблюдения, сделанные в книге французского исследователя Филиппа Арьеса «Ребенок и семейная жизнь при старом порядке» [5]. Автор обращает внимание на то, что в европейской живописи и иконописи образы детей появляются не ранее XIII века, если не брать во внимание античную традицию изображения купидонов. До XIII века, по наблюдению Ф.Арьеса, дети изображались как уменьшенного размера взрослые, с развитыми мышцами груди и живота. К XIII веку появляется сразу три типа детских изображений, близких современному восприятию: мальчик-служка, младенец Спаситель на руках Богородицы (вслед за чем возникает традиция изображения детства Девы Марии и Иоанна Предтечи) и изображение обнаженного ребенка, которое может символизировать душу, прилетающую к родителям в момент зачатия или уходящую от человека в момент смерти. Это свидетельствует, по мнению автора, не о росте изобразительного мастерства, а об изменении сознания, выразившемся в изменении отношения к ребенку. До XIII века в силу высокой детской смертности к детям старались не привязываться, ибо тяжело терять то, что тебе дорого и близко. Обратим внимание на то, что выявление особой функции детства в жизни человека предшествует подъему, который привел к возникновению эпохи Возрождения, и на то, что в книге Ф.Арьеса нет объяснения, почему интерес и изменение отношения к детству имели место именно в XIII веке.
Между тем, то, что в этот период дети начинают восприниматься по-особому, удивительным образом совпадает с событием, которое рядом историков и летописцев оценивается как загадочное и таинственное.
В 2004 г. в Санкт-Петербурге в серии «Азбука Средневековья» вышла книга Н.С.Горелова «Царствие Небесное: Легенды крестоносцев XII–XIV веков». Она дает возможность впервые на русском языке познакомиться с летописями и путевыми записями европейцев IX–XIV веков, открывающих для себя Восток во время путешествий в Святую землю. Особый раздел книги рассказывает о летописных свидетельствах, сохранивших сведения о крестовых походах детей. В ряде немецких и французских летописей XIII в. говорится о том, как дети, покидая родителей, отправились освобождать Святую землю: «Бесчисленное множество крох из разных городов, замков, селений и деревень безо всякого внешнего понуждения собрались и отправились к Средиземному морю, а когда родители или другие люди спрашивали их, куда они хотят идти, все как один отвечали, словно по единому вдохновению: “К Богу!”» [6, с. 372 (MGH. SS. XVI. 355)]. «Многим казалось, – свидетельствует один из летописцев, – это внезапное выступление детей будет знаменовать нечто великое и невиданное, что Бог собирается совершить на земле» [6, с. 381 (RHGF. XVIII. 715)].
Подобную запись в анналах Шталдена, которые вел магистр Альберт (ум. 1264), сделал в 1212 г. аббат конвента Святой Девы Марии: «В это самое время дети без наставника и предводителя собрались из разных городов и местностей и неугомонными толпами устремились в заморские земли <…> Многих родители пытались запереть, да без толку, ибо, сломав засовы, они выбирались и уходили. Когда эти слухи дошли до Папы [7], он произнес, сокрушаясь: “Эти дети стыдят нас, ибо, когда они стремятся вернуть Святую землю, мы пребываем в спячке” <…> Многие возвратились назад, а когда им задавали вопрос, почему они отправились в путь, отвечали, что не знают» [6, с. 373 (RHGF. XVIII. 715)]. По наблюдениям Н.С.Горелова, других свидетельств о том, что папа принял известие о походе с воодушевлением, нет [6, с. 373 (RHGF. XVIII. 715)]. Напротив, по свидетельству анналов монастыря св. Рупперта в Зальцбурге, отличавшийся трезвомыслием и благонравием папа Иннокентий III отправил навстречу паломникам кардиналов, которые остановили их под Тревизо, в Италии [6, с. 376 (MGH. SS. IX. 780)]. Таковым же было и отношение короля Франции, который, как свидетельствует летопись, «посовещавшись относительно этого выступления детей с парижскими учеными, приказал им возвращаться домой» [6, с. 381 (RHGF. XVIII. 715)].
Вообще отношение к походу не было всецело благостным. Епископ города Брундизия, заподозрив неладное, не позволил детям продолжить путь. Миряне называли клириков неверующими, возражающими из ревности и жадности [6, с. 377 (MGH. SS. XVII. 172)]. Но те, кто оказывал помощь отправившимся в Святую землю, ничего не давал возвращавшимся, и дети погибали от голода, болезней и жажды. Кёльнские летописи свидетельствуют, что из многих тысяч, отправившихся в путь, вернулись единицы [6, с. 375 (MGH. SS. XXIV. 17–18)]. «Назад возвращались поодиночке и в молчании, босоногие и голодные, превратившись во всеобщее посмешище» [6, с. 378 (MGH. SS. XVII. 172)]. «Это о них сказал Иеремия: “Дети просят хлеба, и никто не подает им”» (Плач 4, 4), – пишет один из хронистов и продолжает: «Это несчастное племя можно уподобить тем невинным младенцам, что были убиты за Христа, ибо в столь малых летах на их долю выпали нестерпимые труды» [6, с. 378 (MGH. SS. XXV. 301)].
Кёльнские хроники уточняют время и масштаб похода: «Между Пасхой и Пятидесятнцей по всей Франции, а также Тевтонии <…> дети от шести лет и вплоть до совершеннолетия против воли родителей <…> бросив плуги или повозки, которыми правили, или стада, которые пасли, <…> все как один устремились друг за другом и сами принимали крест. И так, собираясь по двадцать, пятьдесят или сотнями, с поднятыми знаменами отправлялись в сторону Иерусалима» [6, с. 374 (MGH. SS. XVII. 826–827)]. Если им говорили, что короли и вооруженные воины не смогли исполнить то, на что они идут, они отвечали, что исполняют волю Божью [6, с. 375 (MGH. SS. XVII. 826–827)]. Некоторые из них добрались до Майнца, до Пьяченцы, до Рима и оттуда были отправлены назад, некоторых горожане взяли в качестве крепостных и служанок [6, с. 377 (MGH. SS. XXIV. 17–18)]. Те, кто достиг Генуи, расположенной на берегу моря, убедив экипажи двух судов, отправились дальше. Об этом содержится свидетельство в анналах генуэзц-а Огерия Панно: «В месяце августе, в день субботний, 25 числа в город Геную пришел совершающий паломничество мальчик по имени Николай, а вместе с ним огромное количество пилигримов, несших кресты, медные трубы и кожаные сумки. Их было более семи тысяч <…>» [6, с. 376 (MGH. SS. XVIII. 426)], как и у автора «Деяний Сансской церкви» Рикера: «Только два корабля с ними на борту вышли в море» [6, с. 378 (MGH. SS. IX. 780)]. О том, что походом в Тевтонии руководил кёльнский отрок Николай, носивший крест в форме буквы «тау», говорится в «Деяниях трирских архиепископов», в ведущихся независимо от них анналах монастыря австрийского города Адмонт и в хрониках Эльзаса.