Страница 2 из 32
– Даже март не начался.
– А мы… мы поближе к югу и тянем, – сказал Вася.
– Брянск… А дальше? – спросил водитель. – Там Украина. В Крым?
– Нет, – сказал торопливо Вася и засмеялся. – Зачем нам Крым?
Водитель посмотрел на него.
– Интересно. Всем он нужен, а вам – нет?
– Земли и так хватает, – отозвался Вася. – Можно и в Сочи погреться у моря.
Водитель покачал головой и ответил:
– Не-эт, земли всегда мало.
– Вы не космонавт? – спросила Валя.
Водитель посмотрел на нее в зеркало, с шумом выпустил струю табачного дыма:
– Пфф-фа!..
Вася кивнул.
– Вот именно.
– В космосе тоже идет борьба, – сказал водитель.
– Между землей и небом война, – напел Вася. – Все как в «Левиафане».
– Это по Звягинцеву, что ли?.. – поинтересовался водитель. – Он же обманщик и русофоб. Север другой. Север не знал крепостного права. Люди там сильнее, а у него сплошь хапуги и алкаши. На севере свет.
– Нет, это по Гоббсу, – заметил Вася.
– А вы, дяденька, с севера? – спросила Валя.
Водитель хмыкнул.
– Нет, – сказал он. – Но бывал там, в Архангельске и на Соловках, на экскурсии. Монахи, конечно, основательно устроились. Каналы, башни. Особенно красиво, когда подплываешь: эти все купола вылупляются из моря.
– Крласота гулаговская, – сказал Вася. – Солж расписал ее здорово.
– Это кто?
– Солженицын.
– Ну… Тут надо смотреть вперед, а не ковыряться в прошлом.
– Не все прошлое говно, – сказал Вася.
– Это слишком нехорошо сказано, – ответил водитель. – Зачем же ругать все скопом?
– Так вы сами сказали.
– Я имел в виду Солженицына.
– А правда, нет ночей? И прям светло как днем? – спросила Валя.
Водитель хмыкнул.
– Правда. Неужели по телевизору не видела? Или вон по Ютубу?.. Светло, хоть шей. На куполах и крестах свет солнца даже в час ночи.
– Ой! – воскликнула Валя. – Вася, поедем туда.
– Там еще зима в полном разгаре, – ответил с неудовольствием Вася. – И полярная ночь вообще. Прлоклятье, – добавил он с отчаянием.
– А когда же наступит день, чтобы без тьмы? – спросила Валя.
– Летом, – сказал водитель.
Некоторое время все молчали, как будто прислушиваясь к ровной работе мотора, шуму дороги, ослеплявшей их радужными сполохами фар. Но встречных автомобилей уже было меньше. А вокруг простирались сероватые поля, уходящие в черноту. По холмам светились иногда деревни.
– А-у-нас-давно-уже-эта-ночь-давно, – пробормотала скороговоркой Валя. – Не-видать-ни-зги.
Водитель поймал ее изображение в зеркале.
– Ничего, утром рассветет, – сказал он.
– Нет-нет-нет, – затараторила Валя. – Нету-почти-света. Мартыновна улетела. Хотя Матушка вот и вернулась. Но там сейчас ее накроют. Рясами, платками, грязными поцелуями. Фу, пакость какая. На сто шагов не подпускала бы никого. Давно говорила Мюсляю, надо купить лампу, лампу керосиновую. Ходишь и спотыкаешься. Не видно. Нет свету. Так он не разрешил. Ага, а себе на табак берет сколько хочет да на вино. А мне на лампу не дал. Прибью, говорит, и тебя, и лампу. Потому как сам-то из угля весь, угля тьмы, а в сердце чернила. И глаза из гуталина. Страшный. Уже хватился и меня ищет.
– Чудно, – пробормотал водитель и посмотрел на Васю как только можно дольше.
– Чудно, что есть места с тем фаворским светом, а есть без него, – отозвалась Валя.
– Хватит тебе, – попросил Вася.
– Ребята, а вы вообще откуда едете? – спросил водитель.
Они молчали. Так в молчании и ехали дальше. Вася начал клевать носом, и Валя увидела, как мужик с бородой в подпоясанной рубахе спускается по камням к реке – к Днепру – и зажигает керосиновые лампы: одну, другую, третью, – и трепещущие огоньки тех ламп отражаются в темных водах…
Автомобиль мягко подпрыгнул, и Вася очнулся, ошарашенно вытаращился вперед, потом посмотрел на водителя и проговорил с некоторым удивлением:
– Лев Толстой приснился.
Водитель мельком глянул на него.
– Что говорил?
Вася подумал и пожал плечами.
– Ничего.
Помолчав, добавил:
– Керлосиновый сон.
Еще через некоторое время автомобиль начал тормозить и остановился.
– Все, – сказал водитель. – Здесь я сворачиваю. Дорога на Брянск – прямо.
– Спасибо, – ответил Вася. – Денег у нас нет.
– Я догадался, – сказал водитель.
– Хорошо, – сказал Вася и начал выбираться из автомобиля.
Пассажирка не двигалась. Водитель оглянулся. Девушка спала, положив голову на рюкзак.
Он соскочил с поезда возле открытой террасы со столиками, сразу подошел к светловолосой девушке, обнял ее. Она запрокинула голову: о, это ты? Он принялся целовать ее чудесное светлое лицо, расспрашивать: как ты здесь?
Голос диспетчера: «Это уже опасно, надо спешить!»
Мы стоим, не разнимая рук.
Снова диспетчер: «Его качества могут рассеяться».
Она: «Иди, иди».
Он: «Подожди, сейчас… Как это место называется?»
Она: «Что?»
Он: «Как этот город называется?»
Она (с удивлением): «Основная Теория».
Он (всматриваясь в ее лицо и сопротивляясь силе, утягивающей в некое жерло): «Сколько лет вы здесь живете?»
Она (как бы не понимая): «Что?.. Сто сорок».
Он: «Сто сорок?»
Она: «Семьдесят».
И все, его затянуло обратно в поезд. По лицу потекли даже слезы. Смешно, он думал, что уже никогда не попадет на эту станцию. Никогда уже не попадешь туда, на эту станцию, и не увидишь светловолосую девушку. Он не знал, что все железные дороги соединяются и есть специальный атлас этих дорог, станций, полустанков. По ним можно все проследить. И она это знала, хотя и не была светловолосой девушкой.
Проснулась
Проснулась Валя от сильной качки, как будто они уже добрались до северного моря и плыли теперь к Соловкам. Но нет, все было то же: впереди водитель, рядом с ним Вася.
– Ой, – произнесла она. – Мм… Тут нет нигде остановки?
– Здрасьте, – сказал Вася. – Остановки по расписанию.
Валя засопела.
– Но мне… уже надо, – сказала она.
– Куда, в супермаркет? – спросил Вася. – Или в библиотеку?
– А где мы? – спросила Валя, глядя в окно.
За окном не было ни огонька.
– Хых, – отозвался Вася.
– Ой, я больше не могу, остановите, – попросила Валя и захныкала.
– Чего ты?
– Не могу, обоссусь, – сказала Валя.
Водитель расхохотался и затормозил. Валя тут же выскочила на улицу и, отбежав немного в сторону, присела, спустив штаны и подхватив полы куртки. О, блаженство. Даже в этом величие Семидесяти Двух.
Подойдя к автомобилю, она не спешила занять свое место. Водитель курил. Вася оглянулся.
– Ну, чего?
– Хотела спросить, – проговорила Валя, – спросить…
– Что?
– …Забыла, – призналась она и села.
Автомобиль тронулся.
Через некоторое время впереди засветился какой-то огонек.
– Огонек! – воскликнула Валя.
Огонек приближался. Из тьмы вырастал дом. Автомобиль остановился.
– Все, – сказал водитель, – приехали.
Валя сидела не шевелясь. Вася тоже. Потом он задвигался, открыл дверцу и вышел, заглянул к Вале и взял рюкзак. Валя все сидела. С улицы доносился лай.
– Ну ты чего? – спросил Вася. – Так и будешь торлчать?
– А чего это такое? – спрашивала Валя. – Чего? Куда нас завезли? Темень какая…
– На северный полюс! – воскликнул Вася.
К автомобилю кто-то шел с фонариком.
– Вон, керосинщик какой-то крадется, – пробормотала Валя.
– А мне как раз… – начал Вася и замолчал.
– Юрьевич! – позвал подошедший мужик.
– Все нормально, Эдик, добрался, – ответил водитель. – Привез тебе помощников.
Эдик направил луч на Васю, тот отвернулся, заслоняясь ладонью.
– Вижу одного только, – пробормотал мужик и перевел луч на автомобиль.