Голубиная книга анархиста

– Ой, Фуджик, ты чего?

– Ничего, – буркнул он, – и не называй меня так. Все. Спать.

И он скинул лапсердак и завалился в кровать. Валя еще посидела, допивая чай. Потом задула трепещущий гребешок огня и со вздохом улеглась.

Два безукоризненно одетых господина беседовали:

– Им непременно нужно чудо.

– Чудо? Откуда же взяться чуду?

– Они хотят чуда хотя бы на волосок.

– Хм, где мы его возьмем?

– Вынь да положь.

Мне надоело их слушать, и я вышел из помещения, спустился по лестнице и оказался на дне колодца, образованного высотными домами, – взял и полетел вверх. И от моего полета окна почему-то распахивались и выпадали, разбивались вдребезги внизу. А я летел, яростно летел вверх в звоне стекол.

Валя вначале спала без снов, а потом увидела елку, вросшую в угол дома, с единственной веткой, на которой коричневели тяжелые литые шишки… Тут же неподалеку возились друг с дружкой птенец какой-то лесной птички и черный вороненок. А в небе просто серебрилась одинокая звезда и над крышами каких-то гаражей проступал месяц. И все.

В воскресенье они могли отдыхать, а кроликов накормил-напоил бы один Эдик за хорошую оплату. Но Вася вызвался все делать и в воскресенье. А Валя отказалась, ссылаясь на заповедь о выходном дне: «Помни день субботний, чтобы проводить его свято». На возражения Васи, что день-то не субботний, а воскресный вообще-то, она отвечала, что у евреев была суббота, а у православных – воскресенье, а так просто говорится по привычке. Вася не удержался и высказал сомнения насчет выходного у туалетной мафии с Мюсляем во главе. Ну а Валя отвечала, что теперь она не у Мюсляя. И Вася пошел один. Деньги, ему необходимы были деньги, чтобы уйти дальше.

Когда он вернулся в вагончик на обед, там был Эдик.

– Ну вот, сделаю вам проводку, хватит с керосинкой сидеть. Загорится лампочка Ильича, – говорил Эдик, вертя в толстых пальцах моток синей изоленты.

Вася посмотрел на растрепанную Валю.

Эдик с неудовольствием глядел на Васю, почесывал рыжеватые бакенбарды.

– А что, уже обед? – Он посмотрел на часы. – И верно. Ладно, я потом приду.

Как он вышел, Вася повернулся к Вале.

– Ну? – напряженно спросил он.

Валя повела на него крупными глазами.

– Что же ты его не прогнала? – спросил Вася. – Священный же выходной?.. Или он не на все делишки распространяется, проклятье?

И Валя кивнула.

– Да. Сказано было, ибо не человек для субботы, но суббота для него.

– Хых! Хыхых-хи-хи-хи, – засмеялся Вася.

– Когда свалилась в яму овечка, разрешено было ее вытащить, хоть была и суббота.

– Так ты овечка, упавшая? Падшая?

– Я-а? – спросила Валя, прикладывая руки к груди.

– За волосы он тебя тащил?

Валя начала причесывать волосы.

После обеда повстречавшемуся Эдику с легкой складной металлической лестницей на плече Вася сказал, что Валя очень просила не приходить по случаю субботнего священного дня. Эдик озадаченно глядел на Васю.

– Что за чушь? – проговорил он. – Священного?..

Вася кивнул.

– Да, ради субботы.

– Погоди, – пробормотал Эдик, поглаживая округлый, тяжелый, плохо выбритый подбородок, – она что, еврейка?

Вася пожал плечами.

– Но сегодня воскресенье? – спросил с некоторым сомнением Эдик.

– Она крещеная, – сказал Вася.

– Ну и я, например, – сказал Эдик и достал золотой крестик на цепочке.

– А чего же работаешь в священный день отдыха? – спросил Вася.

Эдик вытаращил маленькие синие глазки на Васю, потом усмехнулся.

– Чего ты мне, парень, тут баки забиваешь, ну?

– Ничего не забиваю, – ответил Вася. – Помни день субботний, чтобы проводить его свято.

– Так… субботний же, – сказал Эдик.

– Суббота еврейская стала воскресеньем христианским.

– Как это?

– Да так. Как и вся библия. Как и сам господь бог. Был еврейским, стал христианским.

– Да?..

– Ну. И Христос был еврейским парнем, а стал православным. Ну и католическим, конечно. Еще и протестантским.

– Как это?.. – опешил Эдик.

– А что такого? Это же общеизвестный факт.

– Христос еврей? – спросил Эдик, прищуриваясь.

Вася в свою очередь вытаращился на Эдика и хохотнул.

– Хых-ха! Ха-ха… А кто же? Ариец?

– Чего мелешь… – пробормотал Эдик с угрозой, сдвигая брови.

– Ничего. Гитлер его и не любил, посылал в Тибет экспедиции за свастикой, зараза. Он же родился в Израиле.

– Кто?

– Иисус Христос. Звали его на самом деле Иешуа Га-Ноцри.

– Кого?

– Да Иисуса Христа. Это известно. Вы тут на ферме, конечно… Хых!.. Но вон телек есть. И в школе, наверное, где-то учились.

– Я, парень, автотранспортный колледж закончил, – сказал Эдик. – Имени Е. Г. Трубицына.

– И что, вам там не рассказывали… хотя бы про Булгакова? Да про него и в школе рассказывают.

– Да я целый сериал с женкой и тещей смотрел «Мастер и Маргарита»! – воскликнул Эдик.

– Там же и про Иешуа было.

Эдик почесал подбородок и длинно сплюнул.

– Там же звезд – куча. А еще второстепенных разных. Хрена ли упомнишь всех. Кто его играл?

– Иешуа?

– Ну.

– Не помню… Какая разница?

– Но, постой-ка. Ты говоришь, что этот… Йе… шу-а и есть Иисус? Так, что ли?

– Да.

– Тогда это же Безруков! Серега! Вот.

Довольно глядя на Васю, Эдик вынимал сигареты, закуривал. Предложил и Васе, но тот отрицательно мотнул головой.

– Безруков его и играл, – продолжал Эдик. – Но мне особенно Панкратов-Черный понравился. Классно играет… Опа! Просыпается с бодуна, а тут столик, водочка, икорка… и этот… Басилашвили собственной персоной. Дьявол. И баба, значит, Маргарита, лихо на швабре упражнялась, как в баре стриптизерши с трубой. Как она потом стекла колотила. Круть! Иногда и сам думаешь, такого бы лекарства пузыречек раздобыть да с авоськой булыганов отправиться в полет к администрации в гости. Перебить им все зеркала-окна-компьютеры.

Вася вопросительно смотрел на Эдика. Тот кивнул.

– Да, парень. Это только на первый взгляд тут все тишь да гладь да божья благодать. Боря из кожи вон лезет, крутится… Баба его Светлана… видел?

Вася кивнул.

– Ну вот, – продолжал Эдик, затягиваясь, – еле тут держится, боится. Я вот, например, один. Ну, не считая мамки. Моя сбежала в город. И Светланка Борина намыливается.

– А чего тут бояться? – спросил Вася.

Эдик усмехнулся.

– Знаешь, что такое Управление сельского хозяйства? Это кодла такая мордатых с авторитетами, прущими из пиджаков с такой силой, что те аж трещат!

– Авторитеты? – не понял Вася. – Бандиты?

Эдик расплылся в улыбке, сдвинул синюю бейсболку на затылок.

– Это еще не бандиты, дружок, но, может, хуже бандитов: бездонные! – И он похлопал себя по животу, а потом протянул руку и ударил легонько по животу Васю, дохнув приятно алкоголем. – Ну, у тебя совсем авторитет отсутствует! Так вот эти ребятки с авторитетами запросто пустят по миру. Все на банкетах да ежемесячном отстегивании мяса держится. А так натравят проверяющих свору, санэпидемстанцию, полицию, судебных приставов. Вон, знакомого фермера просто пожгли, и все. А у другого цирк устроили. Он получил кредит по программе «Развитие животноводства». Чтобы гасить кредиты, надо сначала выйти на прибыль, не все же так просто и быстро, как ловля блох в яйцах. А чиновники стали требовать быстрого возвращения. Ну и напустили приставов, те коров за бесценок загнали, дойное стадо стоимостью в одиннадцать миллионов они враз разбазарили за миллион семьсот тысяч. А? Врубаешься? Тут же и продавали возле фермы. А потом гулянку закатили. Да уехали, пьяные и веселые. Так-то. И самое интересное, виновных хрен могут найти. Ну, фермер этот не выдержал, всю семью положил и себе черепушку снес из «Сайги» двенадцатого калибра… А ты говоришь, суббота да этот Йе-шу-а. У фермеров нет ни пятниц, ни суббот. Надо бабки делать, как учит президент. А то завтра пойдешь с голой жопой.