Военная хитрость

- А ты говорила, что тряпки – это ерунда, - улыбаясь, шепнула Санса сестре. – Наоборот, очень полезная вещь.

Эддард Старк обладал немного странным чувством юмора – бывает, скажет всем, что поехал в бордель, а сам работать, работать, работать: проверять войска, укрепления и караулы. Именно эту нестареющую шутку выдал Старк и на этот раз, и пока разгневанный Джейме Ланнистер ловил его по борделям, Эддард объехал все городские ворота в сопровождении пары гвардейцев, понаблюдал за городской стражей, поцокал языком и решил, что могилу принца Деймона он обязательно найдет, потому что учредитель Золотых плащей должен греметь в ней костями, да так, что слышно должно быть миль за пять.

Отряд Джейме Эддард встретил только на обратном пути в Красный замок. Джейме был возмущен тем, что его незаконнорожденный сын по милости Роберта и Эддарда стал посмешищем среди оруженосцев, хотя в том был виноват исключительно Джоффри, с бестолковостью и изнеженностью которого не мог пока справиться даже Барристан Селми. Джейме был дополнительно взбешен тем, что его сестра фактически попала под домашний арест, потому что стоило ей выйти из комнаты, как с ней тут же случались мелкие, но досадные неприятности, начало которых странным образом совпало по времени с возвращением сестер Старк из похода. И вдобавок к этому Джейме досадовал на то, что его брат как заехал по пути со Стены в Винтерфелл, так и гостит там, со всеми удобствами и окруженный всеобщей любовью – но вместе с ней и довольно навязчивым гостеприимством, которое никак невозможно отвергнуть. Джейме имел много претензий к Эддарду Старку и отряд в двадцать пехотинцев впридачу – а Эддард всего лишь ехал в компании двух всадников. Разница была только в том, что Джейме блистал на турнирах, а Старк неоднократно брал приступом города.

Увидев, что улицу с двух сторон перекрывают копейщики, Старк и его спутники спешились и вошли в первую попавшуюся дверь. Солдаты Ланнистеров решили, что мышеловка захлопнулась, поспешили к запертой двери, и на них тут же сбросили с третьего этажа пианино. Продравшиеся через обломки пианино и павших при знакомстве с музыкой товарищей сунулись на лестницу, где почти сразу поняли, что на лестнице численное преимущество ничего не гарантирует, - этот урок обошелся солдатам Ланнистеров еще в нескольких человек. Эддард тем временем вышел во двор, вошел в соседний дом и появился на улице за спиной у Джейме, вежливо постучав ему в панцирь острием меча.

- Стыдоба, - укоризненно сказал Старк. – Ну не так это делается. Давай научу.

К несчастью, Джейме не сумел оценить предложенную ему дружескую помощь и ринулся на Эддарда с мечом, с которым он управлялся куда ловчее, чем с головой. Старый вояка Старк даже пропустил несколько скользящих ударов, на всякий случай следя краем глаза за гвардейцами Ланнистеров, которые перестали атаковать дом, а потом нанес всего один удар, в последний момент повернув меч плашмя. Джейме рухнул на мостовую, а Старк остался один против семерых – на ту пару минут, пока его двое спутников не подоспели на выручку, породив меткое изречение Старка, с которым этот бой и вошел в историю: «Нас стало трое против семерых, численное преимущество было уже за нами».

Свое оставшееся в веках изречение Старк произнес уже в своих покоях, в компании своего друга Роберта. Первым делом, вернувшись домой, Старк прогнал от себя мейстера Пицеля, пришедшего с недостойным мужчины предложением унять боль, напившись макового молока и провалившись в долгий сон без сновидений, и пробрал мейстера по матери вплоть до дотаргариенских времен. Вместо макового молока неоднократно, но легко раненный Старк принял три пинты северного самогона, слегка захмелел и почувствовал себя отлично, хотя по-прежнему избегал вставать с кушетки.

- А, Серсея! – практически единственный раз за всю жизнь обрадовался жене король, потому что выпито было немало, отличная история про бой с Ланнистерами была рассказана Недом уже дважды, и нужен был новый человек, которому можно было бы ее рассказать снова. Люди Старка исключались, поскольку они сами уже пересказали эту историю друг другу не один раз, и неожиданный приход Серсеи был довольно кстати. – Посмотри-ка на этого орла! Нет, недаром все говорят, что Старку нужен всего один удар – он ведь самого Артура Дейна так положил у Башни Радости.

- По какому праву вы смеете прикасаться к моим родственникам? — потребовала у Эддарда ответа Серсея. — Кем, по-вашему, вы являетесь?

- Я не прикасался, - смиренно ответил Эддард. – Я только разок мечом.

Король, который считал, что лучше войти в историю как нахлобученный Старком, а не как Цареубийца, выразил одобрение ответа Старка довольным ржанием. Добродушному во хмелю королю представлялось, что его рыцари наконец-то проявили себя так, что не стыдно и рассказать, и достойным завершением этой истории будет второй поединок между Джейме и Эддардом, когда раны Эддарда заживут, а Джейме привыкнет к своему новому, более мужественному и заметно асимметричному лицу. Королю также мнилось, что после второго поединка Джейме и Эддард должны подать друг другу руки и забыть все обиды, в назидание народам древности, и хмельной Эддард был с ним вполне согласен.

- Садись с нами, сестренка, - предложил королеве Эддард и протер рукавом третий кубок, из которого до этого пил Джори Кассель, недавно ушедший разводить караулы. – У Роба бас, у меня баритон, а тенора нам не хватает.

Эддард Старк был прост в быту, а в застолье и вовсе вел себя со всеми по-свойски. Уже почти пятнадцать лет, с тех пор, как молодой Роберт приезжал отметить первый день рождения старковского первенца, Роберт запросто называл жену Эддарда Кэт, и Эддард не видел в этом ничего странного.

- Если бы кто-то обращался с Таргариеном так, как с тобой обращается этот… - задохнулась от возмущения королева, и хмельные Нед и Роб удивленно переглянулись, не вполне понимая, что ей не так.

- Да зачем кому-то обращаться к этим дохлым мерзавцам? – наконец задал вопрос король, когда очередная пара глотков не прояснила его рассудок, а наоборот, все запутала.

- Джейме и Тирион твои братья по законам брака и родственных связей. Старки изгнали одного из них и захватили другого. Человек этот бесчестит тебя каждым своим дыханием, а ты кротко сидишь здесь, спрашиваешь, болит ли его нога и не подлить ли ему вина! – выдала королева, но эта витиеватая тирада далеко превосходила способности восприятия двух напившихся лордов.

- Слушай, знаешь чего? – задумчиво проговорил король, глядя на королеву и пытаясь про себя решить, может ли быть такое, что в королевском театре дают дурную пафосную пьесу, а Серсея выучила оттуда роль. – А иди-ка ты на хуй!

Эддард и представить не мог, как скоро короля не доведет до добра его пристрастие к выпивке, прощаясь с ним утром после попойки, когда король решил немедленно отправиться на охоту. Прошло всего три дня, и король вернулся, не верхом, а в закрытом паланкине, а за ним на простой телеге везли пьяных в умат Ланселя и Тирека Ланнистеров, бестолковых оруженосцев короля. Серсея, злорадно чувствуя, что боги все же обрушили на голову короля те кары, которые она призывала, поспешила через двор к паланкину и, еще не откинув полог, почуяла кислый запах крови и аромат гниения.

- Ваш супруг велел нам отойти в сторону и не мешать ему брать вепря, - пояснил сэр Барристан, глядя в сторону, и королеве показалось, что это потому, что Барристан стыдится того, что не смог защитить своего короля. – Копье подвело милорда, и зверь раскроил ему живот. Но милорд убил вепря кинжалом в глаз и только после этого упал.

- Прочь, женщина! – прохрипел король из паланкина. – Пошли за Недом, и пусть кроме него и мейстера никто не входит в мои покои. Барристан, ты встанешь часовым!

- Угораздило же тебя, - сказал другу Эддард, прихромав к его постели. – Я сделаю что смогу, но ведь в летописях все равно напишут: «в пьяном виде попал под кабана».