Военная хитрость

- А, это ты, - сказала Санса, возникая с другой стороны чардрева. – Просто так зайти не мог?

Принц вскочил с земли, но урок орфографии вытеснил у него в голове уроки галантности, и некоторое время он мог изъясняться только мимикой, потому что из уроков галантности ему почему-то вспоминалось только то, как учтиво и изысканно пригласить даму на танец.

- Вход в богорощу отовсюду просматривается, - чуть мягче пояснила Санса, которая была настоящей дочерью своего отца. – Так что можешь считать, что о твоем визите сюда потенциально знает весь замок. На твое счастье, хотя бы меня никто не видел, а то бы завтра уже на базаре судачили, приносили ли мы здесь друг другу клятвы вечной верности или составляли заговор.

Санса стояла спиной к луне, но принц и по голосу ее понял, что она издевается.

- В богороще встречаются серьезные люди, чтобы поговорить без оружия, - добавила Арья, бесшумно вырастая из тени. – А ты и с оружием не страшный.

Джоффри сердито глянул на Арью, но ничего не сказал, потому что это было бесполезно. Так же бесполезно было просить прощения, потому что сестры уже простили его и с тех пор не обращали на него внимания, или пытаться развлечь их разговором, или осыпать лукавыми комплиментами, тем более что в ночной богороще, рядом с чардревом, пустяки и лукавство как-то не шли на язык.

- Можно, мы просто будем как раньше? – попросил Джоффри, и это вышло коряво, но выговорилось от сердца.

- Ты сейчас говоришь в присутствии богов, - уже серьезно сказала Санса и указала на лик на коре чардрева, который зловеще светился в лунном свете. – Если ты что-то прячешь в своем сердце, боги это запомнят.

- И у тебя во лбу что-нибудь вырастет, - ввернула Арья, которая пока интересовалась не богами, а красочными народными выражениями.

- Арья, - с упреком сказала Санса, которая так или иначе, но почти всегда первой узнавала об итогах лингвистических изысканий сестры.

- Да я просто предупредить, - ухмыльнулась Арья и первая протянула принцу руку. – Как после Винтерфелла?

Во время похода, когда отряд под предводительством сестер Старк доставил волчиц в Винтерфелл, принц забил камнями утку со сломанным крылом, просто потому что это показалось ему забавным, но, когда услышал рядом шаги, припомнил, как король Роберт в гневе выбил ему молочные зубы за зарезанную беременную кошку, и в испуге сказал Сансе, что убил утку для недавно найденной Нимерии. Санса тогда приняла его слова за чистую монету, и на обратной дороге сестры Старк к принцу потеплели, но теперь, под взглядом северных богов, принцу было неловко за свой тогдашний обман.

Арью и Сансу еще не помотала жизнь, а отец пока не успел передать им весь свой опыт повстанца, полководца и лорда, и поэтому они еще считали, что сильный лорд действует быстро и смело, и даже важные решения принимали легко и без оглядки, слушая свои по-северному суровые, но добрые сердца. Сестры не заметили покаянные метания Джоффри, поверившего, что он стоит перед строгими северными богами, и не вспомнили слова дяди Бенджена, приезжавшего порой в Винтерфелл на побывку, что колоть подозреваемого надо сразу, чтобы не мучился.

- Идем, - сказала Санса и дернула Джоффри за руку, потому что принц застыл, задержав руку Сансы в своей. Принц смотрел на шрамы на тыльной стороне своей руки, и в лунном свете, отраженном от белого ствола чардрева, они казались ему уродливыми и страшными, потому что были заработаны не отвагой и не безрассудством, а наказанной волчицей подлостью.

- Идем, - повторила Санса, - Покажем тебе, как сюда спускаться.

Сестры Старк провели Джоффри через богорощу и подвели его к тому месту, где разросшиеся деревья почти подходили к стене замка.

- Здесь, - указала Санса на отвесную гладкую стену, и прежде чем Джоффри успел подумать, что его разыгрывают, Санса и Арья легко полезли по стене вверх, скрываясь в кромешной тьме.

- На ноги мои смотри, - велела Арья сверху. – На ступни.

Спустя несколько минут, когда глаза Джоффри привыкли к темноте, он увидел, что Санса и Арья уже сидят на довольно широком карнизе футах в двадцати от земли.

- Лезь, что ты на нее уставился, - громким шепотом сказала Арья.

- Ну сколько уже можно, - спустя три минуты пожаловалась Арья, когда принц поднялся на треть стены, и ощущение пропасти за спиной проникло в его сердце липким страхом. – Что мне, обвязываться да тебя тащить?

Принц пролез еще несколько футов, вцепившись в стену пальцами, ногтями, носками сапогов и даже взглядом, когда ему на пальцы кто-то наступил.

- Хватай меня за ногу, - приказала Арья, действительно обвязавшись и зацепив веревку за большой камень еще в тридцати футах выше. – Что ты за человек, сбросить тебя и забыть! Бран вдвое младше тебя, а уже который год как лазает куда лучше.

- Молодец, - похвалила принца Санса, когда принц выбрался на карниз, дыханием и грацией походя на моржа, и отпустила веревку. Санса перенимала от отца немного другие способы работы с людьми, нежели Арья, и поэтому они с Арьей хорошо друг друга дополняли. – Для первого раза сойдет. Хотя бы с первых футов не спрыгнул.

- Ну все, все, отмерзай давай, - пихнула принца в бок Арья, потому что принц угрюмо молчал, томимый страхом от разверзающейся под ногами пропасти и мрачными мыслями о том, что он никогда не будет таким же воином, как его отец, который в полном рыцарском облачении не раз уходил в гражданскую войну от людей Коннингтона, карабкаясь по крышам Каменной Септы. – Видишь вон ту стену, на которую светит луна? Когда луна пойдет на ущерб и станет вечером светить сюда, спускаться надо будет там, там немного посложнее.

- А почему вы не ходите в богорощу по земле? – недоуменно спросил принц, рассудив, что в визите в богорощу северных принцесс никто не может найти ничего странного или предосудительного.

- Так тоже можно, - согласилась Арья. – Но так неинтересно, понимаешь?

Принц Джоффри редко ходил в септу, а на воспитателей его, что на отца, что на мать, надеяться было нельзя, и потому принц вырос, так и не узнав смысл слова «раскаяние». Но вечер в богороще произвел на Джоффри такое впечатление, что ночью ему приснился строгий лик на древе, потом, после долгих попыток снова заснуть, несчастная утка с перебитыми крыльями, а под утро Джоффри решил сделать все заново и как надо, хотя это и окончилось тем, что он забрался в полутьме на кухню и стащил там кучу продуктов – для себя, для Арьи и Сансы, и еще хлеба для голубей.

Сестры Старк, избавившись от опеки септы Мордейн, окончательно махнувшей рукой на их манеры, сидели на открытом окне своей комнаты, свесив ноги вниз, и добрые двести футов пустоты под ногами их совсем не волновали. Этого нельзя было сказать о принце, которого смутила охрана Старков, и потому он пробирался к окну девичей спальни по широкому карнизу, испуганно вжавшись в стену и кое-как держа в руках свою довольно бестолково увязанную добычу.

- Да черт меня возьми! – удивленно воскликнула Арья, первая заметив принца, после чего легко вскочила на ноги на краю пропасти и перешла на карниз. – Вещи свои давай!

Свертки и баранья нога без упаковки перекочевали в руки Арьи, и Джоффри наконец ухватился руками за стену.

- Смотри на меня! – приказала Санса, как в первое утро в походе. – Вниз не смотри!

Санса в свою очередь вышла на карниз и довела принца за руку до окна, около которого возникла небольшая заминка с открытой створкой.

- Когда я говорила «просто заходи», я имела в виду не совсем это, - сказала Санса, затащив принца в комнату, но посмотрела на его бледное лицо и решила, что объяснять, со скольких направлений просматривается ее окно, было бы и бесполезно, и неправильно. – Все равно молодец.

- Глянь, Санса, - окликнула Арья, разворачивая свертки, - очень дельно взял. Нам бы только костерок сейчас.

- Это устрицы, - подал голос Джоффри с пола у окна. – Их едят сырыми.

- Вот ты сейчас учишь пентошийца, с какого края кушать мацу, - тут же огрызнулась Арья.