Страница 21 из 45
Перед уходом он с загадочной улыбкой вытащил что-то из папки. Это оказалась небольшая гибкая пластинка с его песнями из кинофильма «Карнавал».
– Чуть не забыл! Вот, она… только что вышла… «Позвони мне» по праву принадлежит тебе!
Попросил у меня ручку и надписал на обратной стороне обложки следующее:
«Нинуле, полноправной участнице создания этой музыки и фильма «Карнавал», сострадавшей всем перипетиям, – короче – Моей Музе в этой (и других) работе.
«Спасибо жизнь», за те дни, часы и мгновения радости с тобой! Плохо ли, хорошо ли тебе будет – «позвони мне, позвони!».. Твой М. Дунаевский
21.01. 1983 г.».
Затем надел пальто, медленно обмотал вокруг шеи шарф, машинально поправил очки. Смерил меня долгим, задумчивым взглядом.
– Не волнуйся, Нинулечка, все будет хорошо…
Так же нежно, как и обычно, поцеловал меня на прощание и вышел из квартиры.
Мое лицо горело огнем. Смятение мыслей и чувств, которые переполняли меня. Захлестывала боль в душе. Как он смог скрыть такое, на что рассчитывал? Что я никогда ничего не узнаю? Никогда?!
Действительно, тогда только начался 1983 год. А во время нашего разрыва в 1982-м я о Максиме ничего не знала. В те годы о личной жизни известных людей в прессе не писали – это считалось неприличным, неприемлемым для социалистической этики. А я и вообще не читала прессу, так как в те советские времена правду нужно было искать не в газетах и журналах.
Я жила в своем собственном мире. После нашего с Максимом расставания я прекратила отношения и с нашими общими знакомыми – не могла и не хотела что-либо рассказывать им. Отвечать на царапающие сердце вопросы, выслушивать слова утешения, «охи и вздохи». Не хотелось бередить себе душу.
На меня нахлынули воспоминания, и мучительные мысли упрямо отказывались отпустить меня.
Я ломала себе голову, пытаясь понять, как все это произошло. В сотый раз прокручивала в голове события всего периода нашей общей жизни, разговоры, эмоции, настойчиво искала причины происшедшего.
Напрашивался единственно логичный вывод: в тот далекий вечер, когда Максим сказал мне по телефону неправду, приведшую к нашему разрыву, он уехал, скорее всего, к Наталье Андрейченко. Все совпадает по срокам. А затем, когда я порвала с ним отношения, убедившись в обмане, ему уже ничего не мешало продолжать с ней отношения. Я не мешала.
А теперь, несмотря на то, что у него стабильная семейная жизнь и даже родился сын, он позвонил мне как ни в чем не бывало и приехал снова – как свободный человек. Убедительно рассказывал о том, как скучал, страдал. Так искренне смотрел в глаза… и при этом снова обманывал меня. Почему?
Неужели ему мало девочек, которые и так сами «вешаются» на него? При его роде деятельности у него должен был быть приличный выбор. Выбирай любую!
Так зачем нужно было добиваться возобновления отношений именно со мной, да еще в такой непростой ситуации?
Теперь я внутренне холодела, обдумывая все открывшееся.
Как взрослый человек, будучи значительно старше меня, он не мог не сознавать, что когда-нибудь все выяснится! И что тогда? Как смотреть друг другу в глаза? Все это было выше моего понимания.
Я ежедневно крутила в руках его подарок, слушала и переслушивала его песни. Но не с радостью и с удовольствием, которые, по идее, его музыка и посвящение должны были бы вызывать у меня, а с болью и глубокой грустью в сердце. Внимательно вслушивалась в слова, как будто они могли вместо Максима ответить мне на все вопросы. «Позвони мне, позвони!» – призывала из моего маленького проигрывателя Ирина Муравьева. Но Максим не звонил.
Я в мыслях видела перед собой его лицо, обращалась к нему, задавая мучающий меня неотступный вопрос: почему он так обошелся со мной? А он, как обычно, смотрел на меня по-детски невинными глазами и молчал.
Мысли мои были тяжелы, но я стояла перед необходимостью как-то справиться с этой ситуацией, продолжать жить дальше. Для начала хотелось вылить боль слезами. Но плакать снова не получалось, и оттого на душе было еще тяжелее.
Ребенка я решила оставить – чувствовала, что не могу поступить иначе – как будто какая-то необъяснимая мощная сила поставила меня перед принятием этого решения. И, несмотря на всю трудность сложившейся ситуации, я уже всем сердцем полюбила ту невидимую крошечную частичку, которая поселилась во мне.
Хотелось надеяться на то, что Максим хоть изредка, чисто по-человечески, позвонит мне – спросить «как дела?» Я была готова все простить, фактически уже простила. И ни в коем случае не хотела, чтобы его жена о чем-либо узнала, не хотела стать причиной конфликта между ними – это никому из нас не принесло бы ничего хорошего. Я дала ему слово молчать и знала, что ни под каким предлогом не нарушу его.
Несмотря ни на что, я свято верила в то, что Максим сдержит свое обещание и не оставит нас с ребенком без поддержки. Ведь речь шла не о какой-то мелочи, а о живом существе, о человеке. О его ребенке. И ведь так повел себя его отец по отношению к нему и к его маме – он сам мне с гордостью рассказывал об этом.
Конечно, он поступит так же благородно, как и папа, он ведь сам подтвердил мне свое согласие.
И все же, по мере того, как дни пробегали один за другим, одни и те же тревожные мысли сверлили мне голову днем и ночью: «Как поведет себя Макс? Что будет с ребенком? И родится ли он вообще?».
Время шло, но Максим больше не появлялся и даже ни разу не позвонил. С того вечера он как будто растворился во вселенной.
Сама же я не могла ему звонить. И даже не потому, что у меня не было его нового телефона – перед уходом он сказал: «Если что, звони маме, она передаст мне». Просто мне нечего было ему сказать. Упрекать или просить о помощи? Мне претило это, было совершенно не в моем характере, как бы сильно я ни страдала. Да и зачем? Что бы это изменило? Невозможно что-либо навязывать человеку против его желания. Теперь все зависело только от него самого. Это был его долг, долг чести – позвонить, справиться о моем состоянии, предложить помощь, которую обещал.
Я, как и раньше, ничего не знала о нем, не слышала о его жизни с Натальей Андрейченко – Женя деликатно молчал. Такую актрису я тогда тоже еще не знала. Но полгода спустя совершенно случайно увидела по телевидению какой-то кинофильм с ее участием. В титрах прочитала фамилию. Тогда впервые увидела ее. Красивая и талантливая актриса. Достойная женщина. Даже наступило некоторое облегчение. Ну что ж…
Свое обещание, данное Максиму, я сдержала. Никому не сказала, кто отец моего будущего ребенка. Об этом узнали лишь мои две самые близкие подруги. Но и говорить им об этом у меня не было необходимости – они сразу поняли это сами, зная, что кроме Максима у меня никого другого не было.
Девочки поддерживали меня морально, как могли, и «свято» хранили мою тайну, после того как я объяснила, насколько это важно.
Но одновременно они сетовали, очень расстраивались за меня.
– Ну как же ему не стыдно?! Не появляется, не помогает! Мужик он или нет?!
– Ты была слишком чистой и порядочной с ним, вот он теперь и пользуется этим, так как знает, что ты ему не опасна!
– Такие мужики, как он, обычно подчиняются женщинам, которые водят их за нос, шантажируют и прижимают к ногтю! А ты… м-дааа… любовь зла…
Наверно, они были правы. Но мне никогда не хотелось «водить» кого-то «за нос», это было не в моей натуре. Хотелось честных и искренних отношений, на равных. Относиться к мужчине так, как хотелось бы, чтобы он относился к тебе.
– Он обязательно проявится… просто у него очень много работы… – неуверенно отвечала я. Но, конечно, в сверхъестественной занятости Максима я пыталась убедить не столько подруг, сколько саму себя.
Женя Дунаевский догадался о моей беремености, когда после его настойчивых приглашений я как-то заехала к нему в гости. Животик был уже заметен. Но, поскольку сама я умолчала, от кого ребенок, то, будучи воспитанным человеком, он не докучал вопросами.