Страница 30 из 39
Николай Андреевич Аркас (1816–1881) – российский военно-морской и государственный деятель греческого происхождения, адмирал, генерал-адъютант (с 1873 г.). Один из учредителей «Русского Общества Пароходства и Торговли» (РОПиТ) и его первый директор. В 1871 г. был назначен военным губернатором г. Николаев и управляющим портом, а несколько позже, в том же году, – командиром Черноморского флота и портов. Участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.
После отставки жил и умер в Николаеве (179).
Сергей Николаевич Сыромятников (1864–1933) – русский журналист, писатель, действительный статский советник, член-учредитель «Русского собрания», член «Общества ревнителей военных знаний» и Русского Географического общества (с 1902 г.). В 1897 г. сопровождал посольство князя Э. Э. Ухтомского в Китай. В 1900 г. был командирован в район Персидского залива; по итогам поездки на заседании «Общества ревнителей военных знаний» сделал сообщение (23.11.1901 г.) «Мировое значение Персидского залива и Куэйта». Один из разработчиков «новой политики» Российской империи в зоне Персидского залива – «политики дела». Во время Русско-японской войны был на театре военных действий в Маньчжурии; состоял чиновником особых поручений наместника на Дальнем Востоке.
В 1915 г., во время служебной командировки в Америку занимался, по поручению Министерства внутренних дел, работой по созданию благоприятного образа России в глазах общественного мнения США.
В конце 1918 г. едва не стал жертвой «красного террора» – был арестован и приговорен к расстрелу. Исполнения приговора удалось избежать вследствие письма В. И. Ленину, в котором С. Н. Сыромятников, информируя вождя пролетариата о своей деятельности на благо России, упомянул и о его знакомстве с братом Владимира Ильича, Александром. После освобождения работал (предположительно) в Институте живых восточных языков в Петрограде.
Скончался в городе на Неве, 10 сентября 1933 г. (180).
Часть IV
Акции военной дипломатии Российской империи в Персидском заливе
Коллекция архивных документов
Англичане прекрасно понимали, говорится в отчетах российских дипломатических миссий в Персии и Месопотамии, что во взглядах Санкт-Петербурга в отношении политики России в зоне Персидского залива произошли «резкие перемены». У них уже не было ни малейшего сомнения в том, что «Императорское правительство обратило серьезное внимание на Персидский залив» (1).
Документы АВПРИ свидетельствуют, что цель замыслов и намерений «новой политики» Российской империи в бассейне Персидского залива была исключительно мирной. Состояла она в том, чтобы, с одной стороны, «мирными средствами парализовать дальнейшие своекорыстные действия англичан в этом крае», а с другой – способствовать «боле широкому торговому общению» России с Южной Персией, Месопотамией и Прибрежной Аравией (2).
Преследуя, параллельно с торгово-коммерческими целями, и наши политические интересы в зоне Персидского залива, писал министр иностранных дел, граф Владимир Николаевич Ламздорф (1844–1907), послу в Константинополе (21.01.1904), действительному тайному советнику Ивану Алексеевичу Зиновьеву, «мы силою вещей должны будем войти в известное общение с арабскими шейхами». В этом отношении «почва является уже отчасти подготовленной». Об этом «свидетельствует … проявление арабами симпатий к России, вплоть до ходатайства о принятии в русское подданство». «Факт исключительного преобладания» Британской империи в бассейне Персидского залива, отмечал граф В. Н. Ламздорф, «отнюдь не может почитаться достаточным основанием для … полного там бездействия с нашей стороны». Опыт показывает, что «именно деятельность России на побережье Залива в сравнительно короткое время … изменила к худшему положение там англичан, считавшееся тоже, якобы, всецело преобладающим» (3).
Остановить «нашествие Англии на регион», как полагали российские дипломаты, можно было только «противодействием материальным», в том числе путем присутствия в Персидском заливе русских кораблей. Их нахождение там «более чем желательно еще и потому, – докладывал консул в Багдаде Виктор Федорович Машков, – что если на каждые десять английских высаженных матросов мы высадим только одного – единоличному хозяйничанью здесь англичан уже не будет места» (4).
Вопрос о «демонстрации русского военного флага» в Персидском заливе впервые был поставлен министром иностранных дел Российской империи, графом Михаилом Николаевичем Муравьевым (1845–1900) перед управляющим Морским министерством, вице-адмиралом, генерал-адъютантом Павлом Петровичем Тыртовым в 1899 году. В ответном письме М. Н. Муравьеву (17.05.1899) адмирал П. П. Тыртов (1836–1903) сообщал, что корабли военно-морского флота России, отправлявшиеся на Дальний Восток, никогда прежде «не показывали русского военного флага в Персидском заливе» по нескольким причинам. Во-первых, потому, чтобы «не отклонять корабли от прямого маршрута следования», так как порты этого залива «не лежат непосредственно на пути судов, идущих на Дальний Восток или обратно». И, во-вторых, чтобы «необычным появлением» своим в этой местности «не возбуждать» ни у кого «каких-либо подозрений и неудовольствий» (5).
Позитивно реагируя на предложение МИД относительно захода русских кораблей в Персидский залив, П. П. Тыртов информировал министра иностранных дел о том, что он «не преминет при первой возможности направить какое-либо из мелкосидящих судов в Персидский залив для посещения некоторых из его портов» (6).
В переписке с МИД по вопросу о мерах, которые следовало бы предпринять Российской империей в целях усиления ее престижа в Персидском заливе, действительный тайный советник Кимон Эмманулович Аргиропуло, посланник в Персии, обращал внимание на несколько важных моментов. «Население Южного побережья Персии, – отмечал он, – не имеет никакого представления о могуществе России, и в полном смысле запугано англичанами». И потому весьма полезным было бы направить сюда русский военный корабль, и «дать понять» местному населению, что «присвоенная себе Англией в этих краях монополия не признается Россией, и что Персидский залив не есть закрытое море» (7).
Первым кораблем Российского императорского флота, посетившим порты Персидского залива с миссией военной дипломатии, стала канонерская лодка «Гиляк» во главе с капитаном 2-го ранга, бароном Иваном Бернгардовичем Индрениусом (1859–1919).
«Имею честь уведомить Ваше Сиятельство, – говорится в письме управляющего Морским министерством П. П. Тыртова министру иностранных дел, графу М. Н. Муравьеву (02.09.1899), – что в текущем сентябре отправится в Тихий океан мелкосидящая мореходная канонерская лодка “Гиляк”, которая могла бы посетить порты Персидского залива. Прибытие ее туда может состояться приблизительно в феврале месяце будущего года» (8).
Отвечая на вопрос П. П. Тыртова, какие из портов, по мнению МИД, «судну надлежало бы предпочтительнее посетить», управляющий внешнеполитическим ведомством В. Н. Ламздорф рекомендовал (13.09.1899), чтобы во время пребывания «Гиляка» в Персидском заливе канонерка побывала в Кувейт и Басре, а также в Мохаммере, Бушире, Линге и Бендер-Аббасе (9).
Планом похода предусматривалось, что «Гиляк выйдет из Пирея (28.12.1899). Проследовав через Порт-Саид и Суэц (5–6.01.1900), зайдет в Аден (13–20 января, для пополнения запасов угля). Затем нанесет визиты в Бендер-Аббас (28 января–5 февраля), Линге (6–7 февраля), Бендер-Бушир (9–10 февраля), Мохаммеру (11–12 февраля), Басру (12–17 февраля), Кувейт (18–19 февраля), Маскат (23–26 февраля) и Коломбо (12–22 марта) (10).
Цель похода канонерской лодки «Гиляк» сводилась главным образом к тому, как ее сформулировал В. Н. Ламздорф в письме П. П. Тыртову (23.10.1899), чтобы «появлением русского флага в Персидском заливе указать англичанам, а равно и местным властям, что мы считаем воды этого залива вполне доступными плаванию судов всех наций». Миссия военной дипломатии «Гиляка» состояла в том, как явствует из документов АВПРИ, чтобы показать, что Россия не приемлет стремления британского правительства обратить Персидский залив в «закрытое море, входящее в сферу исключительных интересов Англии». Заходом «Гиляка» в Персидский залив имелось также в виду «произвести известное нравственное впечатление» на население обоих побережий; продемонстрировать арабам и персам отсутствие у России каких-либо «агрессивных замыслов или стремления к территориальным приобретениям» (11).