Страница 24 из 39
Вынашивал намерение «учредить пароходство по Тигру», как следует из донесения А. Круглова (28.08.1900), и Иосиф Асфар, представитель торгового дома «Асфар и Компания» в Багдаде. В беседе со мной, докладывал Алексей Федорович Круглов, Иосиф Асфар сообщил, что «двоюродный брат его, Джабраил Асфар, представитель того же дома в Бассоре» намеревается «хлопотать по вопросу об учреждении своей пароходной компании по реке Тигр» (106).
Активно «лоббировал идею об участии германского капитала в судоходстве по Тигру и Персидскому заливу», согласно документам АВПРИ, немецкий консул Ричардс (107).
Следует сказать, что вопрос об организации отвечавшего потребностям времени должного торгового судоходства по рекам Тигр и Евфрат неоднократно и до этого рассматривался крупными местными коммерсантами. «Из-за нерасторопности турецкого пароходного общества «Оман-Оттоман», – сообщал А. Круглов (05.05.1899), – частные предприниматели стараются выхлопотать себе концессию на устройство частного пароходства по реке Тигр». Особенно «старается здешний житель, турецкоподданный еврей Абдулла ал-Йаху». Он считается «серьезной финансовой единицей. Пользуется влиянием в Багдаде. Имеет торговый дом в Манчестере. Монополизировал поставку в Багдад английской мануфактуры» (108).
Коммерческие проекты Российской империи по прокладке к побережью Персидского залива двух трубопроводов – керосинового и нефтяного
Особое место в планах Российской империи по «торговому освоению» Персидского залива отводилось проекту прокладки к нему керосинопровода.
На записке о проведении керосинопровода от Энзели до Персидского залива, информировал министра иностранных дел В. Н. Ламздорфа министр финансов С. Ю. Витте (22.09.1901), Его Императорское Величество изволил начертать: «Вопрос большой важности, о котором нужно серьезно подумать». Я же лично считаю, что «скорейшее осуществление означенного керосинопровода – с продолжением его непосредственно до Баку – имеет для России важное экономическое значение» (109).
8 связи со сказанным выше, интересуется С. В. Витте, «нет ли, с политической точки зрения, препятствий к возбуждению переговоров с персидским правительством о даровании Учетно-ссудному банку концессии, с правом образования общества на постройку и эксплуатацию означенного керосинопровода».
На первом этапе предполагалось осуществлять «доставку керосина морским путем от Баку до Энзели» (крупный иранский порт на берегу Каспийского моря); оттуда «производить его перекачку по трубопроводу до Персидского залива» с последующим провозом дальше, на судах, в порты Персии, Персидского залива и Индии (110).
Не менее впечатляющим, даже по меркам дня сегодняшнего, был другой проект России – о прокладке нефтепровода из Каспия на южное побережье Персии.
9 февраля 1902 г. Министерство финансов провело совещание (под председательством одного из ближайших советников С. Ю. Витте, товарища министра, тайного советника Петра Михайловича Романова) по вопросу «о концессии на сооружение нефтепровода через Персию».
Шах Персии, говорится в документах совещания, «готов был выдать концессию при условии предоставления Персии дополнительного займа в 10 млн. рублей (в дополнение к пятипроцентному золотому займу 1900 г. на 22,5 млн. руб.)» (111).
Прослышав о планах России, писал из Тегерана управляющий Учетно-ссудным банком Персии министру финансов России (12.02.1902), англичане тут же стали прилагать усилия, чтобы сорвать намечавшиеся переговоры о заключении Персией договора о займе с Россией. Особую «активность и изобретательность» проявлял английский посланник в Тегеране. Притом как непосредственно, так и «через врача шаха, Линдлея». Кроме того, «действуя деньгами», пытался оказать соответствующее влияние на «приближенных шаха – на его писца и гадателя» (112).
С идеей проекта о прокладке нефтепровода от Каспийского моря к Персидскому заливу русский инженер С. Е. Палашковский выступил еще в 1884 г. По его расчетам, «уже за первый год работы такой нефтепровод принес бы 10 млн. рублей прибыли, а в дальнейшем давал бы по 100 млн. руб. прибыли ежегодно». Проект этот решили, однако, «оставить без последствий», как тогда говорили, ибо «не было уверенности в постоянных симпатиях к нему со стороны персидского правительства».
Проект С. Е. Палашковского реанимировал министр финансов С. Ю. Витте, в августе 1901 г., и направил докладную записку на имя императора Николая II. Проект этот его заинтересовал. Для переговоров в Персию с миссией столь деликатного характера С. Ю. Витте направил свое доверенное лицо, датчанина Грубе, которого лично знали и принимали у себя мать Николая II и жена брата императора.
16 февраля 1902 г. министр финансов России одобрил «проект концессии на сооружение трубопровода через Персию для ввоза и транзита русских нефтяных продуктов от российской границы до Индийского океана или Персидского залива».
Концессию на «сооружение и эксплуатацию трубопровода» персидское правительство должно было предоставить русскому Учетно-ссудному банку Персии (113).
Проектом договора предусматривалось, что:
– «все доходы от эксплуатации трубопровода, равно как связанных с ним предприятий, освобождались от всяких персидских налогов и сборов» (114);
– «нефтепродукты, идущие транзитом, освобождались от каких-либо таможенных пошлин и от всяких других персидских налогов и сборов»;
– «нефтепродукты, продаваемые внутри Персии, подлежали таможенной пошлине»;
– в целях облегчения местным потребителям доступа к русским нефтепродуктам, банку предоставлялось право «сооружать боковые ветви от главного трубопровода»;
– трубопровод будет «находиться в эксплуатации банка в течение 99 лет». Затем должен «перейти – на безвозмездной основе – в собственность персидского правительства (115).
Учетно-ссудный банк обязался, что «в те годы, когда прибыль от эксплуатации трубопровода превысит 15 %, он будет уплачивать Его Величеству Шаху половину этого излишка» (116).
В фокусе внимания политико-дипломатической и торгово-коммерческой деятельности Российской империи в зоне Персидского залива в конце XIX – начале XX столетия находилась Персия.
В инструкции Алексею Николаевичу Шпейеру (1854–1916), назначенному на пост российского чрезвычайного посланника и полномочного министра при Дворе Его Величества Шаха Персии (30.09.1904), указывалось, что главная политико-дипломатическая задача русской дипломатической миссии – это «сделать Персию … полезным и достаточно сильным орудием» в руках Российской империи. Что касается коммерческих целей России в Персии, то они состоят в том, чтобы «сохранить за собой обширный персидский рынок для свободного применения на оном русского труда и капиталов».
Задача эта, отмечалось в инструкции, «сама по себе нелегкая, затрудняется еще необходимостью вести упорную борьбу с Англией, нашим всегдашним политическим соперником в Азии». Однако благодаря принятым мерам, «положение России за последние годы не только значительно упрочилось в Северной Персии», но ей «удалось стать твердой ногой также и в Персидском заливе… Английские притязания на исключительное преобладание в Персидском заливе обнаруживают несостоятельность». Причем даже в торговом отношении. Нагляднейшим доказательством тому служит «подделка русских клейм» английскими фирмами на своих товарах (117).
«Персидский генеральный консул Мирза Махмуд-хан, – сообщал российский генеральный консул в Бомбее Василий (Вильгельм) Оскарович фон Клемм (21.03.1905), – говорил мне, что имеет основание полагать, что недавние беспорядки в Мешхеде и Кочане, направленные против русских торговцев, были в значительной мере подстроены англичанами». По его словам, они «не брезгуют ничем, чтобы подорвать престиж России и то экономическое положение, которое она за последнее время создала себе в Персии» (118).
Деятельное участие в расширении русской торговли в Южной Персии принимал генеральный консул Российской империи в Бендер-Бушире Николай Помпеевич Пассек.