Меморандум

Ноги нас сами вернули к издательству. Женя глянул на часы, хмыкнул и повел меня в свою комнату, поставил чайник.

- В следующий кризис Милена прогорает, братва ее ставит на счетчик, и спасает ее от пули в лоб друг Миша, ссудив ей под процент крупную сумму. Милене пришлось поступиться принципами и заняться торговлей контрабандным золотом. Она снова поднялась и отдала другу должок с немалым наваром. Так они и дружат до сих пор. Миша дает деньги в оборот, Милена их крутит на контрабанде и отдает навар.

- А что изменилось, когда у них появился Юрин?

- Ну они, видишь ли, считают себя филологами, а это предполагает написание книг с последующим изданием. Видимо, ностальгия заставила Милену открыть издательский бизнес. До Юрина они издавали компиляции из святых отцов, молитвословы, календари. А как Юрин положил на стол свою рукопись, так у них в голове будто перемкнуло. Оказывается, можно и православные романы писать! Да так, чтобы их расхватывали как горячие пирожки, - до Юрина ничего подобного не издавалось! Читатель наш оголодал, ты понимаешь…

- Хочешь, я сам продолжу? Они попытались написать нечто подобное, и у них ничего путного не получилось.

- Да, читал я в инете их опусы: или мрак с тоской - или неуместный юмор на грани пошлости. Короче, золотой середины они так и не нащупали. “И долго, долго бился, но напрасно! Огня и сил лишен уж был несчастный” - это из Лермонтова, поэма “Сашка”. Прямо в точку! Теперь понимаешь, почему остальные книги Юрин издавал в другом издательстве?

- По той же причине, что и фарисеи распяли Христа!

- Да, брат, - гнусная, дурнопахнущая зависть. А дальше следует абсолютно фарисейская реакция - если мне Господь не дает вдохновенья, то того, кому даёт, уничтожу! Распять его, распять!

Итак, мы с Женей пили чай марки “Императорский” в компьютерном закутке склада издательства “Святой Горец”, пытаясь пробиться к истине. В дверь постучала секретарь Нани и вежливо, но строго пригласила меня зайти к директору Милене Сергеевне. Я вскочил, поймал на себе удивленный взор слегка выпученных глаз моего сотрапезника и вышел следом за восточной красавицей.

Девушка знала, что в этот момент она передвигается в место постоянной дислокации под прицелом мужских глаз. Девушка прекрасно знала так же, что она невыносимо привлекательна той особой, своеобразной красотой, именуемой “восточной”, в комплект которой входят такие составные части, как густые каштановые волосы, огромные дюймового калибра карие очи с ресницами в полтора сантиметра, стройный гибкий стан и, разумеется, высокомерная неприступность на фоне всеобщего мужского обожания и глубокого воздыхания. Должно быть, непроста жизнь таких вот чаровниц, подумал я, скорей вслух, потому что Нани резко оглянулась и прострелила меня трассером блестящих глазищ, прижалась спиной к двери и впустила в кабинет директора.

- Ты знаешь, что это за стол? - вместо приветствия спросила Милена.

- Стол начальственный, канцелярский, дубовый, под зеленым сукном, время изготовления - середина двадцатого века, - предположил я.

- В основном верно. Только есть одно “но”, весьма существенное. За этим столом в свое время сидел товарищ Берия, который как известно знал всё обо всех.

- Кроме самого главного - куда он сам попадет после завершения карьеры…

- Ну да, конечно… Интересная мысль! Так я о чем… Ага. Мне тоже по штату положено знать всё обо всех. Поэтому давай, Борис Степанович, рассказывай, чего ты там накопал и что из этого хочешь изобразить. Имея в виду, что про твои беседы с Женей, остальными пьяницами и даже про Порфирия мне всё известно.

- Думаю однако не всё, коль уж я здесь, на допросе, за столом Берии.

- То есть, ты задумал написать книгу об Алексее Юрине? Так?

- Ну да, всё к этому идёт.

- Хорошо. Ты видишь, Боря, я не против. Я твой друг и помощник в этом вопросе. Так что не надо на меня смотреть, как Тухачевский на владельца этого стола, не надо.

- Да я и не…

Милена Сергеевна оглянулась. Я только сейчас разглядел сидящего в глубоком кресле в затененном углу кабинета солидного господина в дорогом костюме с золотыми часами на запястье. Поднял я вопрошающий взгляд на леди-босс.

- Познакомься, Борис, это наш благодетель и мой старинный друг Михаил.

Я кивнул и учтиво улыбнулся. Деспотисса с благодетелем снова обменялись взглядами, слегка кивнули друг другу: мол, именно так мы с тобой и думали.

- Так, слушай меня внимательно. - Миледи открыла черную папку, достала пачку сшитых листов и протянула мне. - Там, внизу, мелким шрифтом, видишь?

Я прочел “Особое мнение. Автор согласен со всеми пунктами Договора и разрешает издание книги “Посланник” с одним условием: через десять лет издать тиражом не менее одной тысячи экземпляров книгу-дневник, рукопись которой я вручил Издателю (дата и подпись)”.

- Десять лет прошло, автора нет, я имею право и желание издать его вышеуказанную рукопись. - Она подошла к огромному сейфу, открыла тяжелую стальную дверь. От моего взгляда не укрылись пачки денег на двух нижних полках. Миледи неуклюже заслонила мощным торсом содержимое сейфа, извлекла желтый пакет и торжественно положила передо мной.

- Вскрывай и пользуйся! Я уже с год ищу писателя, способного сделать из всего этого читабельную книгу. Сам понимаешь, дневник - не то, что можно выгодно продать, а интеллектуальный триллер с трагическим концом - самое оно! Да, еще, вот тебе от меня лично. - Она из прежней черной папки с надписью “Юрин” выдернула пачку листов, скрепленную стиплером, и положила сверху на желтый пакет. - Это подборка рецензий и отзывов на “Посланника”, может пригодиться. Прошу держать меня в курсе о результатах твоей работы и каждый месяц доставлять на этот стол пред мои очи машинописные страницы с гениальным текстом. Оплата согласно действующему тарифу - четыре тысячи рублей за авторский лист. Всё иди. Успехов!

- Нани Ираклиевна, вы не подскажете, что такое авторский лист? - спросил я секретаря, покинув кабинет и присев на гостевой стул в секретариате. Мои глаза, как скрепку магнит, притянул светлый образ молодой красавицы.

- Сорок тысяч знаков, - монотонно произнесла девушка, не отрываясь от экрана монитора. Длинный закрученный локон ниспадал на широкий гладкий лоб, поплясывая на красивом холодном лице. Я удивился: неужели не мешает? Мечтал спросить, но не успел. Девушка краем рта сдула черную пружину и спросила, обращаясь к монитору: - Четыре куска бросила? - И не дожидаясь ответа: - Не соглашайтесь, требуйте десять - сторгуетесь на семи.

- Благодарю, - сказал я задумчиво, тотчас выбросив из головы цифры. Сделав над собой усилие, оторвался от созерцания восточного очарования и вышел из приемной, ругая себя блудливым подонком. Ноги меня уже понесли домой, домой, поскорей раскрыть таинственную рукопись… Но в тот миг я почувствовал на плече клещевой захват чей-то сильной руки. Резко оглянулся - Михаил.

- Прости, пожалуйста, Борис, - сказал благодетель со смущенным ироничным прищуром. - Нужно поговорить. Давай, зайдем в ресторан, тут за углом.

В китайском ресторанчике он привычно занял кабинет размером чуть больше телефонной будки, заказал буряту в белом врачебном халате каких-то неведомых закусок, я попросил чаю.

- Борис, вот какое дело, - начал он, тщательно скрывая смущение. - У меня сложилось впечатление, что господин Юрин - несомненно талантливый, но весьма безалаберный писатель. Видишь ли, я закончил филфак-эмгэу и поэтому могу судить на этот счет вполне профессионально. Мне кажется, эту завершающую книгу Юрина необходимо исполнить на самом высоком профессиональной уровне, ты меня понимаешь?