Вивея

У еще одного снимка я вовсе непонимающе замерла. Я снята в кофейни Бена, за стеклом. Арчи стоял с другой стороны окна и остался незамеченным. Я увлечена: с огромным стаканом холодного кофе и перед открытой книгой. Что я тогда читала? Волосы лежат на одной стороне, открывая фотографу шею и лицо, на которых затеяли игру радужные солнечные зайчики. Кажется, их отбрасывают новые стеклянные колокольчики, которые Бен повесил над окнами всего шесть месяцев назад. Как же это красиво. И снято совсем недавно.

Еще несколько снимков рядом – совсем свежие. Вот же сталкер! Я еле сдержала смех, прикрыв губы рукой.

А вот фотография моих рук, которые гладят вырезанную на дереве лодки надпись. Он все-таки смог передать то, что говорил. Прозрачность и белезну кожи, их худобу, как будто были не мои, а какой-то эльфийской принцессы. Нет, разве это мои руки?

А вот и целая серия черно-белых фотографий. Разных размеров. Ночные снимки в нашей пристани. И девушка, которая стала увереннее в себе. Которая счастлива сегодня, в этот самый момент. В мужской рубашке на стройном теле. И сразу за этим ещё один тайный, "спящий" снимок: я, нагая, прикрытая лишь рукой и той же рубашкой на бёдрах, лежу на боку на пляже. Волосы растрепались, смешиваясь с песком. Бледное тело в свете луны кажется сияющим. Губы приоткрыты, наверное, грудь умиротворенно вздымается, вдыхая морской воздух... А на щеках будто застыл стыдливый румянец. "Моя женщина".

Такой же румянец появился на моих щеках снова, сейчас. Черт. Это же лично, интимно и так... Восхитительно. Не выдержав, я подошла ближе и провела пальцами по фотоснимку. Я дотронулась до своих волос, как будто желая стряхнуть с них запутавшиеся песчинки.

-Ты не видела табличку? Руками трогать нельзя.

Я замерла от звука голоса за моей спиной. Знакомый тембр, ласкающий слух, прозвучал так близко, что страшно было оборачиваться. Я не готова была видеть его рядом. Не на столько рядом.

Я сглотнула и не отводя взгляда от фотографии произнесла:

-Это меньшее, что ты можешь мне позволить после того, как показал миру мои бёдра.

Я не видела его, но знала, что парень улыбнулся. Кривовато, вытягивая правый уголок губ чуть выше левого. Как мне хочется увидеть эту улыбку. Как мне её не хватало. До дрожи в пальцах. До головокружения. Или это сказывается недостаток кислорода, который я пускала в себя лишь маленькими глотками, будто разучилась дышать.

Арчи подошёл ближе и встал рядом со мной. Я была в чёрном платье со спущенными плечами и голую кожу задевала ткань его свитера: белого, невероятно мягкого. Я никогда не видела Ханта в свитере.

-Это не было моей целью. - Произнёс парень, нет, мужчина, рядом со мной.

Я все ещё упрямо смотрела перед собой. Арчибальд изучал мой профиль. Я физически чувствовала, как тёмные янтарные глаза скользят по моему лицу. Пристально. Внимательно. От такого взгляда идут мурашки. Хотелось обхватить себя за плечи руками. Или вовсе сбежать.

Вру. Хотелось уткнуться лицом в мягкий свитер и почувствовать родной запах. Я сказала родной?

-А что же было?

-Показать тебе твою душу. Показать тебе, какой я тебя видел.

"Настоящая". Название этой подборки фотографий, которому я не придала значения, когда входила в выставочный зал. Арчи говорил мне, что видел меня настоящую. Неужели он и правда видел меня такой?

-Ты решил сделать это именно сегодня? Спустя три года?

-Сегодня особенный день.

-Да. Я знаю. Мой День рождения. И годовщина смерти девочек.

Произнесённая вслух мысль принесла с собой печаль, оставив привкус горечи на языке. Но от того, что я сказала об этом при Арчи, мне неожиданно стало легче. Как будто наше общее горе перестало быть только моим крестом.

Хант же молчал. И все ещё смотрел на меня.

На этот раз я нашла в себе силы и повернулась к парню. Дыхание, чуть было успокоившееся, снова сбилось. Я уже забыла, какой он красивый.

В белом свитере толстой вязки с замшевыми вставками на локтях и плечах. Вокруг горла небрежно замотан длинный шарф молочного цвета. На брюнете с такими ярко выраженными чертами лица и тёмными глазами этот мягкий светлый образ смотрелся просто невероятно.

Тёмные брови сейчас были немного нахмуренные, как будто он пытался скрыть наряжение, но взгляд, ставший тяжёлым, его выдавал. Да и поза Арчи была не расслабленная. Он явно был напряжен, как... Не знаю. Как человек, который боится спугнуть что-то. Он боялся спугнуть меня. Лишним словом, движением, взглядом. Я чувствовала это.

Только сейчас, стоя перед ним, я поняла НАСКОЛЬКО соскучилась. Разве вообще можно так скучать?! Все внутри меня будто подняло бунт и забыло, как работать. Сердце сбилось с ритма, лёгким не хватало кислорода, кровь во всем объёме прилила к голове, заставляя щеки краснеть. В ушах зашумело, голова кружилась, в горле пересохло... Колени предательским дрожали. И одному Богу известно, сколько сил я приложила, чтобы стоять ровно и не поддаться соблазну опереться на что-нибудь. Или кого-нибудь...

-Легче не становится, верно?

Я кивнула.

-Время не лечит, увы. Оно лишь притупляет остроту боли... Как море.

-Море? - Заинтересовался моей аналогией Арчи.

Я снова кивнула, напоминая себе китайский болванчик, и пояснила:

-Знаешь, недавно гуляла по пляжу и подняла зеленое стёклышко. И подумала, что мои чувства - это самое стёклышко. Сначала были невероятно острые, возьми в руку и останется незаживающий, глубокий порез... Но затем время, а точнее морские волны, обкатали его, превратив острые края в гладкие. И теперь стёклышко - красивое воспоминание, желанный трофей всех детишек на побережье. Вы в детстве не собирали такие стекла? Мы с Сашей называли их драгоценными камнями... И моя боль превратилась со временем в драгоценное воспитание. Я никогда о них не забуду. И никогда не перестану винить себя. Но теперь я могу с этим жить. И даже жить счастливо...