Вивея

-А где он? И что это у тебя? - Он с интересом уставился на мою руку, занесённую над мусорным ведром.

Как будто пойманная на месте преступления, я засунула билеты в задний карман джинсов:

-Ничего особенно. Открытки. - Парень вскинул брови, явно не веря, поэтому я быстро увела тему подальше от красной черты: - Бен уехал к поставщикам, скоро будет. По крайне мере, он обещал.

-Что ж, тогда я не откажусь от чашечки кофе, мисс-бармен. - Коул уже комфортно устроился на высоком стуле. Именно том, где недавно сидела рыжая. - Готова к завтрашнему дню?

Вместо ответа я улыбнулась и отвернулась, как будто за банкой с зёрнами. Готова ли я к завтрашнему дню?

*****

Я выпрыгнула (Не на ходу, конечно.) из огромного красного автобуса в два этажа - героя множества английских открыток. Оглянулась вокруг Площади, которая получила своё название в честь победы в Трафальгарской битве. Что ж. Я здесь.

Многочисленные туристы курсировали по площади между постаментами, легко узнаваемые в толпе благодаря путеводителям, рюкзакам, фотоаппаратам и нелепым футболкам, на которых они признавались в любви Лондону. С центральной колонны на меня смотрел адмирал Нельсон. Кажется, даже он удивлён меня здесь видеть. Видел бы он лицо Коула...

Рыжее лицо друга все ещё стоит перед глазами. Кажется, не смотря на то, что мы были друзьями, надежды на эту поездку у него были не платонического характера... И все мои "извини" не смогут исправить то, что я сделала парню больно.

Но я просто не могла иначе. Весь день я была на взводе, нервничала. Злилась на весь мир и огрызалась, даже на невинные замечания друга. Уже подходя к стойке регистрации я подумала, что билет, положенный с собой "на всякий случай", скоро прожжёт карман дорожной сумки и мои нервы. Тогда я резко остановилась и сказала все парню. Все. Просто я не могу брать Коула за руку, не думая о том, что его ладонь мягче и холоднее. Это не та ладонь. Правда этого я не стала ему говорить…

Непонимание в его светло-карих глазах читалось чуть ли не по слогам. Действительно, какой взрослый и здравомыслящий человек, коим я себя и считала, через столько времени рванет в другую страну чтобы... Чтобы что? Это мне и предстоит выяснить.

Одно я знала точно: я должна быть здесь. Иначе я просто себя не прощу.

Я пошла в сторону Центральной галереи, и с каждым моим шагом тело все больше сдавало позиции. Сердце, которое я в тайне считала предателем, колотилось сильнее и сильнее, подбираясь из груди куда-то в район горла, сжимая его изнутри. В голове шумело, зубы были плотно сцеплены. Кажется, задай мне сейчас вопрос, и я физически не смогу выдавить и слова.

Обогнув небольшую толпу людей я, не став собираться с мыслями (Боялась струсить и пойти на попятный), зашла внутрь.

-Добрый день, можно увидеть ваш билет? - Приятный женский голос привлёк мое внимание.

Смущаясь (А вдруг это не считается билетом и мне укажут на дверь?), я показала молодой женщине в классическом чёрном костюме своё "приглашение". Увидев его, она улыбнулась и рукой повела в сторону входа на фотовыставку:

-Ах, это вы. Приятного вам просмотра.

«Ах, это я?» Хм. Я поблагодарила служительницу искусства и ретировалась в указанном направлении.

В первом же зале я невольно замерла. Нет, то что Арчи удалось организовать выставку на Трафальгарской площади - уже говорит само за себя. Но эти снимки... Они были волшебством.

На белоснежных стенах висели фотографии разных размеров и в разном обрамлении. Какие-то запечатлённые кадры были обыграны целыми инсталляциями, иные довольствовались простой тонкой рамой, другим не досталось и её. Но все выглядело настолько лаконично и правильно, так вписывалось в дух изображения, что вкус автора вызывал восхищение.

Арчи, очевидно, все ещё не работал в едином направлении. Здесь, в созданном им мире, можно было увидеть портреты и случайные кадры людей. Прохожих, спешащих по делам. Нищего, кормящего бездомную собаку. Его огромная морщинистая рука, обтянутая перчаткой с обрезанными «пальцами», особенно бросалась в глаза. От нее веяло добротой. Пожилая, но все ещё влюблённая друг в друга пара... Ещё одна седовласая старушка, со счастливейшей улыбкой помогает внучке подкрепить силы, поддерживая глиняный кувшин с молоком. Один бегун стал опорой для своего соперника и помогает ему преодолеть финишную черту. Новорождённый малыш, укутанный в белую пелёнку, смотрит не по-детски серьезным взглядом на усталую, но счастливую маму.

Множество снимков было посвящено природе. С наслаждением я вглядывалась и в родные пейзажи. Каждая фотография будто имела душу и дышала. Иногда мне даже до зуда в пальцах хотелось потрогать тот или иной снимок, казалось, что я смогу ощутить сырость туманной улицы, или жару знойного дня. Услышать журчание реки, течение которой несло чью-то куклу. Почувствовать аромат ярких подсолнухов в поле, тянущих свои "лица" к рассветному небу.

И что скрывать, меня стали душить слезы от воспоминаний. Я видела места, где была счастлива рядом с Хантом. Наше первое путешествие в соляные поля: буйство красок, поцелуй закатного солнца с неземным пейзажем. И правда, как будто поверхность Марса, а не уголок нашего острова. Здесь я думала о том, как Арчи вкусно пахнет. Эта глупая мысль заставила меня хихикнуть.

В другом снимке я узнала знакомую часовню. Она смотрелась в ночном лесу таинственно, как-будто сказочная, затерянная в густых лесах. Можно было представить, что появляется она здесь лишь тогда, когда нужна путнику... Здесь я рыдала на его плече. Здесь я почувствовала облегчение.

Или вот: ночная гавань, место где я... Где мы впервые... Черт.

Я быстро убрала пальцами две наспех выкатившиеся слезинки и вскинула голову вверх, часто заморгав. Не хватало ещё действительно заплакать от вида стареньких лодок...